Эмма (пер. И.Мансурова)

Глава 9

Поссорившись с мистером Найтли, Эмма места себе не находила. Он так рассердился на нее, что не показывался в Хартфилде дольше обычного; когда же наконец пришел, его суровый взгляд свидетельствовал о том, что она не прощена. Эмме стало грустно, но она не чувствовала за собой никакой вины. Наоборот, все ее планы и предположения все более и более подтверждались, а события последующих нескольких дней окончательно уверили ее в своей правоте.

Вскоре по возвращении мистер Элтон торжественно вручил ей пресловутый портрет в изящной рамочке. Его повесили над каминной полкой, мистер Элтон встал, чтобы полюбоваться портретом, и от восхищения словно лишился дара речи – он лишь томно вздыхал. Что же касается Харриет, то ее склонность к нему росла день ото дня. Вскоре Эмма вполне успокоилась: о мистере Мартине подруга если и поминала, то только сравнивая его с мистером Элтоном – разумеется, последний превосходил молодого фермера во всех отношениях.

Эмма намеревалась развить своего маленького друга при помощи полезного чтения и бесед, однако им так и не удалось продвинуться дальше нескольких первых глав и обещаний «продолжить завтра». Куда легче было болтать, чем заниматься, куда приятнее дать волю фантазии и обсуждать будущее Харриет, чем трудиться над пополнением ее образования или внушать ей сухие, скучные факты; единственным же литературным занятием, которое в настоящее время увлекало Харриет, единственной духовной пищей, которую она словно копила впрок, на старость, было собирание всевозможных загадок и шарад, какие ей попадались, и переписывание их в подготовленные Эммой тетрадки в четверть листа, сшитые из глянцевой бумаги, украшенной завитушками и виньетками.

В наш просвещенный век подобные душеспасительные занятия не являются редкостью. Мисс Нэш, старшая учительница в школе миссис Годдард, записала по меньшей мере три сотни загадок; она же подвигла Харриет собирать все загадки; Харриет надеялась с помощью мисс Вудхаус перещеголять свою наставницу. Эмма призвала на помощь вдохновение, память и вкус, и, так как почерк у Харриет был премилый, ее собрание обещало стать лучшим в своем роде – как по содержанию, так и по форме.

Мистера Вудхауса новое начинание заинтересовало почти так же сильно, как и девушек, и он очень часто пытался вспомнить что-нибудь подходящее к случаю. Во дни его молодости было столько хитроумных загадок – странно, однако, что сейчас он не в состоянии припомнить ни одной! Но он надеется, что постепенно вспомнит. Его попытки всегда заканчивались старой загадкой «Холодная Китти огонь разожгла».

Его большой друг Перри, которому он рассказал о занятии девушек, тоже пока не мог припомнить ни одной загадки, но мистеру Вудхаусу хотелось, чтобы Перри держал уши открытыми: раз он всюду бывает, может, и услышит где что-нибудь подходящее.

Его дочь ни в коей мере не желала, чтобы в собирании загадок участвовали все лучшие умы Хайбери. Она просила помощи у одного мистера Элтона. Его приглашали внести вклад в эту коллекцию шарад и разных головоломок всем, что он только может припомнить; она с удовольствием наблюдала за его усилиями. В то же время от Эммы не ускользнуло, насколько он осторожен – словно опасается, что с его уст сорвется какое-нибудь неизящное выражение, не несущее в себе комплимента прекрасному полу. Очевидно, он очень боялся оскорбить слух присутствующих в гостиной дам. Благодаря ему коллекция пополнилась парой-тройкой загадок самого изысканного свойства; а радость и воодушевление, с какими он наконец вспомнил и довольно слащаво продекламировал одну хорошо известную шараду, чуть не заставили ее пожалеть о том, что они уже записали ее несколько страниц назад. Вот эта шарада:

Мой первый слог – в кипящем чайнике; Второй – с китами связан неслучайно. А вместе – океан, свобода, Стихия, красота, природа!

– Мистер Элтон, а почему бы вам самому не сочинить для нас шараду? – предложила Эмма. – Для вас ничего не может быть легче, а мы пополним коллекцию безусловно новым экземпляром.

Мистер Элтон стал отнекиваться. Он никогда не писал, вообще никогда в жизни не сочинял ничего подобного. О, в вопросах сочинительства шарад он сущий глупец! Он боится, что даже мисс Вудхаус… (тут он помедлил) или мисс Смит не вдохновят его на такой подвиг.

Однако на следующий же день он принес им плоды своего вдохновения. Он заскочил всего на несколько минут – принес им шараду, которую, по его словам, сочинил один его приятель. Этот приятель посвятил свое произведение некоей молодой даме, предмету его восхищения. Выслушав его сбивчивые объяснения, Эмма тут же поняла, что шараду придумал он сам.

– Я не предлагаю ее в коллекцию мисс Смит, – заявил он. – Поскольку она принадлежит моему другу, я не имею права представлять ее на суд общественности, но, возможно, вам не будет неприятно взглянуть на нее.

Речь его была предназначена более Эмме, нежели Харриет, что Эмма вполне понимала. Он очень стеснялся, и ему легче было встретиться глазами с ней, чем с ее подругой. Вскоре он ушел – впрочем, еще немного помедлил на пороге.

– Возьмите, – сказала Эмма, улыбаясь и подталкивая листок к Харриет. – Это ваше. Возьмите то, что вам принадлежит.

Но Харриет так дрожала, что не смела прикоснуться к листку; и Эмма, никогда не страдавшая от излишней застенчивости, вынуждена была первой изучить его содержимое.

Мисс…

ШАРАДА

Сначала – буквы три, исходят от движенья, От обода, от колеса, от достижений. Затем глагол твердит о чувстве вечном и высоком, О самом сладостном, бесценном и глубоком. А в целом – высоко предназначенье, Не каждому дается отношенье К другим, равно к себе – без сожаленья, В восторге, радости и в упоенье. Умом глубоким угадаешь — В глазах лучистых прочитаю!

Эмма перечла шараду, подумала немного, отгадала, какое слово имеется в виду, снова пробежала глазами шараду, чтобы удостовериться наверняка, а затем передала листок Харриет. Она уселась, радостно улыбаясь, и сказала себе, пока Харриет ломала голову над загадкой, преисполненная надежд и томления: «Недурно, мистер Элтон, очень и очень недурно. Я читывала и худшие шарады. «Возлюбить» – вполне ясный намек. Он делает вам честь. Куда уж яснее? Он вполне недвусмысленно взывает: «Умоляю, мисс Смит, позвольте открыть вам свое сердце. Отнеситесь к моей шараде и к моим намерениям одинаково снисходительно».

«В глазах лучистых прочитаю!»

Вылитая Харриет. Для ее ясных глазок невозможно подобрать лучшего эпитета!

«Умом глубоким отгадаешь…» Хм. Это у Харриет-то – глубокий ум? Что ж, тем лучше. Мужчина должен влюбиться поистине без памяти, чтобы так описывать предмет своих воздыханий. Ах, мистер Найтли! Хотелось бы мне, чтобы вы сейчас присутствовали в нашей гостиной; последние события развеяли бы ваше недоверие. Один раз в жизни вы вынуждены будете признать себя неправым. Честное слово, превосходная шарада! Совершенно исключает всякие двусмысленные толкования. Значит, и объяснение в любви не заставит себя ждать».

Она с неохотой вынуждена была отвлечься от своих в высшей степени приятных размышлений, которые в противном случае грозили вылиться в продолжительные разговоры, поскольку Харриет трепетала от волнения и измучила ее вопросами:

– Какое же тут спрятано слово, мисс Вудхаус? Что это может быть? Совершенно, совершенно не представляю… ни малейшей зацепки… Ах, как трудно! Я понятия не имею… Прошу вас, мисс Вудхаус, попробуйте отгадать! Пожалуйста, помогите мне! Никогда не встречала такой трудной загадки. Что же это такое? Движение? Интересно, кто таков его приятель… и кто эта молодая дама! Как вы думаете, это хорошая шарада? Смысл приличный? Может, он загадал слово «колесо»? «От обода, от колеса, от достижений»! Или, может, это «чувство»? «Затем глагол твердит о чувстве вечном и высоком»… Что же? Вечность? Высота? О нет! В «высоте» целых три слога! Разгадка должна быть очень хитроумной, иначе он не принес бы шараду. Ах, мисс Вудхаус, как вы думаете, доберемся ли мы когда-нибудь до ее сути?