Энциклопедия мифов. К-Я

Номер второй. Хрупкая старушка в белом платье, похожем на скромный свадебный наряд: кружева на подоле, рукава-фонарики, белая тряпичная роза на поясе. В смуглых морщинистых руках - еще одна белая роза, на сей раз живая. Третий цветок, кажется, склеен из бумаги и размещен на красной соломенной шляпке. Из-под платья выглядывают острые носочки красных лакированных туфелек. Трогательную картинку несколько нарушали крутые мотоциклетные очки ультрамодного дизайна с черными зеркальными стеклами. Словно бы у внука взяла примерить, смеху ради, да забыла вернуть.

Номер три. Изящная блондинка средних лет в синем рабочем комбинезоне, надетом, кажется, прямо на голое тело. Голову ее украшал венок из желтых кувшинок, на коленях лежал чудовищный старый баян. Время от времени блондинка разводила меха и даже исполняла несколько пронзительных аккордов, словно бы дополняя музыкальным визгом свою тихую, ровную речь.

Номер четыре. Невысокий худощавый мужчина с аккуратной, коротко подстриженной бородкой. С виду - типичный кандидат каких-нибудь гуманитарных наук. Невзирая на летнюю жару, он кутался в длинное зимнее пальто с каракулевым воротником. Из-под пальто, впрочем, выглядывали босые ступни. Время от времени он с удовольствием шевелил пальцами ног, по-обезьяньи длинными и подвижными.

Номером пятым значилось существо неопределенного пола. Не то худощавая девочка, не то красивый мальчик. Крупные, но тонкие черты лица, волосы, собранные в хвост, джинсовая куртка и светлые льняные брюки, длинные узкие кисти рук могли принадлежать кому угодно. Прекрасный андрогин не принимал участия в разговоре. Отстраненно улыбался и покачивал головой в такт одному лишь ему слышной музыке, обитавшей, вероятно, в серебристых наушниках карманного плеера. Но и тут не обошлось без странностей. В руках у этого совершенного создания природы был небольшой кокосовый орех. Время от времени создание с громким треском откусывало от него кусочек, вместе с твердой мохнатой скорлупой.

Тем не менее, компания в саду мне скорее понравилась. Эти люди производили впечатление актеров, собравшихся на второе, или, скажем, третье чтение пьесы о сумасшедшем доме: уже начали понемногу осваиваться с новыми ролями, даже костюмы примерили, но до полного слияния с образом требовалось еще много времени и усилий.

– О!
– торжественно сказала блондинка, поднимая указательный палец. И уставилась на меня: - У нас гость!
– баян в ее руках тут же пронзительно замяукал некое подобие туша.

– Только сиди, где сидишь, - поспешно предупредила старушка.
– Целиком в сад не вылезай пока: заблудишься. Мы и сами здесь заблудились когда-то, было дело...

– Вас можно поздравить, - улыбнулся мне лысый "спецназовец".
– Вы прекрасно освоились в доме, если смогли обнаружить наше убежище.

Вопреки моим ожиданиям, у него оказался тихий бархатный баритон, а интонации напоминали учительские. К тому же, он единственный из всей компании обращался ко мне на "вы" и церемонно раздвигал уголки губ, сопровождая всякую фразу вежливой, ни к чему не обязывающей улыбкой.

– Как настроение?
– добродушно поинтересовался дядечка в зимнем пальто.

– Да ты на нас погляди, сразу поймешь, какое у него настроение! расхохоталась блондинка.
– У меня теперь есть баян, видишь? А Триша как одета - хоть сейчас под венец! А ты сам - босяк. Умора!
– она повернулась ко мне и заговорщически подмигнула: - Думаешь, мы, и правда, такие придурки? Не-е-етушки! Это ты нас так разукрасил. Настоящий художник, что с тебя взять!

– Не смущайтесь, - сочувственно сказал мне "спецназовец". Он явно взялся меня опекать.
– Просто наш внешний вид, и правда, отчасти зависит от наблюдателя. Вы увидели нас симпатичными, но довольно нелепыми людьми. Это значит, что в настоящее время вы испытываете некоторый душевный разлад, но природное легкомыслие и привычка видеть вещи в комическом свете помогают вам держаться на плаву. Это неплохо для начала. Очень неплохо.

– И как тебе нравится быть живым?
– вдруг спросил андрогин, не оборачиваясь ко мне и не снимая наушники. Очевидно, вопрос был риторическим. Ответа от меня никто не ждал. Но я все же ответил: надо же с чего-то начинать разговор.

– Мне очень нравится быть живым, - говорю.
– Думаю, в ближайшие годы это станет моим основным занятием. Очень уж увлекательно.

Я-то хотел вложить в свое заявление максимальную дозу сарказма, но оно прозвучало на удивление серьезно. Этакая декларация о намерениях. Внимайте и трепещите.

Глава 52

Паук

"Я был хитер, я придумал хитрость".

К моему удивлению, незнакомцы не подняли меня на смех, а серьезно покивали и уставились на меня с удвоенным любопытством. Только андрогин равнодушно хрупнул ореховой скорлупой в наступившей тишине.

– Это хорошо, что тебе нравится, - наконец, сказала блондинка. Другой на твоем месте взвыл бы, небось: из хрустального-то поднебесья - да в земную, как говорится, юдоль. А ты молодец. Не ноешь.

И я чувствую, что у меня начинает сладко дрожать и таять сердце. Не от похвалы ее, конечно. От внезапно обретенной смутной надежды.

– Так оно было, - спрашиваю, - это "поднебесье"?

– А как ты думал?
– строго смотрит на меня "доцент" в пальто.

Отвечаю честно, как на исповеди.

– Думал, что мне приснился странный сон. Настолько правдоподобный, что пробудившись, я забыл жизнь, которая была до этого сна. Впрочем, сон тоже забыл - отчасти. Осталось несколько прелестных, бессвязных обрывков. Примерно так как-то я себе все объяснял.

– Ты не так уж много забыл, - качает головой старушка в мотоциклетных очках.
– Так, несколько лиц и имен, десяток-другой эпизодов, да пару ключевых фрагментов финального диалога. Впрочем, тебе и забывать-то было почти нечего... Но это не значит, что тебе нечего вспоминать. Теперь только этим и будешь заниматься: таскать чужие воспоминания из соседского сада. Тебе понравится.

– Чужие - чьи?
– я действительно ничего не понимаю.

– Того хитреца, который всучил тебе свою человеческую судьбу.

– А есть где-то такой хитрец?
– изумляюсь.

– Есть, конечно. Иногда ты видишь его в зеркале. То есть, не всякое отражение - портрет твоего хитроумного двойника, но иногда он все же выглядывает. Любопытно ему, знаешь ли. Впрочем, всякому на его месте было бы любопытно...

– Стоп, - я невольно прикрываю руками лицо, словно бы защититься стараюсь от избыточной информации.
– Я ничего не понимаю. У вас тут не заседание клуба любителей Кэрролла, случайно? Имейте в виду: Алиса из меня фиговая. Маленькие девочки обычно сообразительнее и храбрее, чем взрослые дядьки...

– Удивительно верное наблюдение, - перебивает меня "спецназовец".

Его дружки тихонько хихикают, "доцент" извлекает из-под пальто бутылку шампанского и предлагает тост за маленьких девочек, блондинка выжимает из полумертвого баяна припев песенки про отважного капитана, равнодушный ко всему андрогин с грохотом пожирает кокосовую скорлупу. Я смущенно умолкаю.

Вдруг стало понятно: мне тут нечего ловить. Только голову заморочат, а то и защекочут чего доброго, как русалки одинокого путника, с них станется.