Энциклопедия русских суеверий
Шрифт:
В стороне Торопецкого уезда «в глухом лесу есть круглое озерко, зовется оно котелком; ибо с виду глядит настоящим чаном. Глубоко оно, а вода прозрачна так, что на полторы сажени видно все вглубь. С ним сопряжено множество поверий и сказок о русалках… <…> Крестьяне и крестьянки великолуцкие верят, что до Петровок (12 июля), как бы тепла не была погода, а купаться нельзя без опасения быть защекоченным русалками. Только полынь-трава, подвязанная под мышки, может защитить смелого купальщика от нападения опасных прелестниц» <Семевский, 1857>.
Запреты прясть в «русальские» праздники подтверждают отношение русалки к прядению, ткачеству. Прядение — одно из любимых, казалось бы, бытовых занятий русалки. По поверьям, русалка не только разматывает пряжу, раскачиваясь на ветвях деревьев. Во
«Здесь мы находим объяснение народной приметы, в силу которой по сошествии Св. Духа целую неделю не белят полотна, то есть на русальской неделе, когда русалки проказят, не расстилают на траву холсты для беленья. В Курской губернии нельзя холсты белить, то есть расстилать на солнышке в среду после сошествия Св. Духа; буря унесет, почему и день этот называется бураломы; уносит же буря разостланные холсты прежде всего к глубокому пруду» <Зеленин, 1916>.
Во многих губерниях России русалкам оставляли жертвы, подношения: нитки, клубки, куски полотна, развешивая все это на деревьях (оговорим, что все это могло предназначаться и «русалкам — духам усопших», которые вообще «любят куски одежды, особенно концы, края платья» и т. д.) <Кагаров, 1918>.
Во всех этих поверьях и обычаях за образом русалки– пряхи проглядывает облик божества, связанного с насущно необходимой для жизни стихией воды, покровительствующего ряду домашних работ, влияющего и на судьбы людей (здесь образ русалки сближается с образами прядущих кикиморы, пустодомки). В ряде районов России ведающая судьбу человека русалка оказывается пророчицей.
В рассказе, записанном на Новгородчине, русалки (три девки с косами) появляются у дома перед бедой и настойчиво пытаются открыть дверь, «держатся за скобу»: «Дверь-та на крючки, не говорят, что „открывай!“ — а скобки у двери ломали». Вскоре после посещения русалок у хозяйки дома гибнет сын.
«Русалку– то видывали, говорят. <…> Обязательно на камне посреди реки и волосы чешет, да приговаривает: „Год года хуже — сама себе толковала. — А этот год хуже всех“» (Новг.) <Черепанова, 1996>. Повествование о подобном, беспросветно мрачном, пророчестве русалки записано и в Восточной Сибири.
В некоторых губерниях России в «праздники русалок» нельзя было работать в поле и даже вообще работать. Так, по поверьям Саратовской губернии, русалки показываются в первый четверг после Троицы, и тогда люди не купаются и не выполняют никаких работ. «Русальная неделя почитается крестьянами как праздник. По поверию крестьян (Смоленская губерния), кто будет пахать в эту неделю, у того скот будет падать; кто будет сеять, у того градом побьет хлеб; кто будет прясть шерсть, у того овцы будут кружиться; кто будет городить изгородь, вить веревки, вязать бороны, тот зачахнет и согнет того в дугу. Дети лиц, нарушавших Русальную, или кривую, неделю, родятся уродами; приплод скота у этих хозяев бывает ненормальный» <Зеленин, 1916>.
В юго-западных районах России начиная с Троицкой субботы не ходили по воду и не работали в поле, веря, что если кто в Духов день, когда по местным понятиям появляются русалки, занимается работой в поле, то те мешают работе и насылают на посевы несчастье. Соблюдающие этот праздник надеются, что русалки сберегут их поля от всякой беды.
«С праздниками в честь русалок совпадают так называемые кривые недели, память о которых сохранилась в народе весьма смутно. В эти дни нельзя делать многого: последствием будет уродливый скот и уродливые дети. Мы затрудняемся приписать эти последствия русалкам, хотя такая возможность не исключена. <…> Кроме того, кривые же недели падают кое-где еще и на Святки, когда русалкам совсем не празднуют, а вспоминают лишь умерших предков» <Зеленин, 1916>.
Подобные поверья и запреты свидетельствуют об отношении русалок не только к воде, плодородию и прядению. От русалок могут зависеть
почти все сферы крестьянского бытия, (что, возможно, указывает на их некогда существенную роль полифункциональных божеств). Память об универсальных способностях и власти русалок в поверьях XIX–XX вв. сохранилась «осколочно» — и полнее всего отразилась в обычаях, обрядах, связанных с крестьянским календарем.Многие исследователи полагают, что в весенних праздниках, посвященных русалкам, в первую очередь отразились представления о них как о «заложных» покойниках (об умерших неестественной смертью людях). Д. К. Зеленин считал, что «у великорусов широко распространены поминки в семик всех умерших неестественной смертью», и видел в связанных с русалками праздниках отголоски таких поминок, во время которых безвременно скончавшихся, беспокойных, опасных покойников старались почтить, помянуть, угостить, обезопасить себя от них <Зеленин, 1916>.
Оживая весною вместе со всей природой, безвременно умершие, погибшие девушки, женщины, дети наполняют леса, кричат, хохочут, играют, водят хороводы. В это время они опасны для людей, особенно для тех, кто ведет себя неосмотрительно, приближаясь к местам обитания русалок в одиночку, ночью, без оберегов. Как и многие наделяемые сверхъестественными способностями мертвецы, русалки могут «утянуть» к себе живых людей, защекотать, погубить (в первую очередь — мужчин, молодых парней).
«Русалки на Троицкой неделе купаются в реках, качаются на деревьях, бегают по полю, ловят людей и щекочут, если поймают, до тех пор, пока человек не умрет от принужденного хохота» (Ворон.). Русалки «девок и молодых женщин не любят и, когда увидят какую в лесу, нападают на нее, срывают одежду и ветвями прогоняют из леса. Но мужчин с хохотом окружают, рвут одежды, пока совершенно не сделают голыми, потом сзади хватают под мышки и щекотят до тех пор, пока они не падают в обморок. Тогда, осыпая их поцелуями, берут на руки и невидимками приносят в дом и полагают на их постели, а женатого — к жене под бок. Стариков же и старух русалки не любят и прячутся; им доводится только слышать голоса русалок и видеть, как ветви колеблются под ними, когда они качаются» (Орл.) <Зеленин, 1916> (считалось, что русалки могут заманивать людей и криком, называя по именам).
В Тульской губернии рассказывали, что русалки в лесу «сидят под деревом с корзинками в руках, в которых носят ягоды, орехи, бублики, калачи, и этим заманивают к себе маленьких ребят и защекочивают, а потом и радуются» <Зеленин, 1916>.
Русалки на Троицкой неделе пугают людей — «кого испугают, у того случится лихорадка» (Ворон.).
Русалки– заложные обычно воспринимаются как нечисть. Д. К. Зеленин подчеркивает, что взгляд на русалок как на нечисть «проходит красной нитью во всех народных сказаниях о русалках» <Зеленин, 1916>. Им собраны свидетельства об оберегах от русалок (это чеснок, головни, железные орудия, острые, колющие предметы, пахучие травы — полынь, зоря, любисток и др.). Бытовали и словесные обереги, заклятия. «В связи с этим любопытен записанный в Смоленской губернии рассказ… использованный затем А. Блоком, о том, как ответ на вопрос русалки: „Полынь или петрушка?“ („Петрушка“. — М. В.) — может погубить человека. Там же записано заумное заклятие от русалки:
Ау, ау шихарда, кавда! Шивда, вноза, митта, миногам, Каланди, инди, якуташма, биташ, Окутоми ми нуффан, зидима.Корреспондент указывал, что заклятие это знахарями хранится в великой тайне» <Померанцева, 1975>.
От русалки отмахиваются вальком наотмашь; нельзя откликаться на ее зов. «Чтобы избавиться от русалок во время нападения, нужно начертить на земле крест, который обвести кругом чертою; в этом кругу и стать (или очертить круг около себя и закрестить — Тульск., Калуж.). Русалки тогда не подступятся: походят, походят около черты, а потом и спрячутся» (Смол.) <Зеленин, 1916>. От русалок, нападающих сзади, спасает «перевернутый на спину» крест (два креста).