Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
В обеих песнях используются одинаковые обороты: «В голове — “дубль-ве”» /2; 432/ = «В голове — всё термины из бокса» (АР-13-89); «Мне плевать, что судья меня выгонит с поля!» /2; 434/ = «Мне плевать на глупый ход в дебюте, / На потерю качества — плевать!» /3; 383/; «Ерунда, чепуха этот самый футбол!» /2; 434/ = «Я бы смёл к чертям с доски фигуры» (АР-9-171) (ср. еще в одном спортивном стихотворении: «Боксы и хоккей мне — на какого чёрта»; АР-2-124); «И сразу, как по заказу. / Я получил короткий пас» (АР-11-86) = «Пас слону, тот бьет — всё как по нотам» (АР-9171); «Он неправ, ох неправ этот правый инсайд!» /2; 435/ = «Парень, не пугай меня цейтнотом — / Ох, гляди! Нарвешься на прием!» (АР-9-171); «Ничего! После матча его подожду / И тогда побеседуем с ним без судьи мы» /2; 144/ = «Ничего! Коль он и вправду ловок, / Применю последний ход конем» (АР-9-171); «Ничего! Я немножечко повременю» /2; 144/ = «Что я медлю — не мычу, не телюсь?» (АР-9-171). При этом лирический герой выступает в образе защитника: «Ну а я, ну а я — самый левый защитник» /2; 433/ = «Прикрываю подступы к воротам, / Прикрываю пешки рукавом» /3; 391/. Противник же калечит его команду (в первом случае) и
872
Ленинград, у Г. Толмачева, 26.06.1972.
В 1968 году была написана еще одна спортивная песня, предвосхищающая некоторые мотивы из «Чести шахматной короны». Речь идет о «Песенке про метателя молота»: «Эх, блядь, что мне мой соперник — Джонс ли, Крамер ли!»6 [873] [874] = «Блядь, даже были по хоккею тренировки. <.. > Да что мне его легкие фигуры. / Эти кони да слоны!» бб3 (кроме того, восклицание Эх, блядь находит соответствие в другом варианте исполнения шахматной дилогии: «Эх, бля, сменить бы пешки на рюмашки — / Так живо б прояснилось на доске!» [875] ); «Сейчас кругом корреспонденты бесятся» = «Фоторепортеры налетели». И в обоих случаях герой выступает в маске пролетария (заводского рабочего): «Я был кузнец — ковал на наковальне я» = «Эх, спасибо заводскому другу…». Такую же благодарность он высказывает в «Песне летчика-истребителя» (1968): «Сегодня мой друг защищает мне спину <…> Спасибо, Сергей, это ты!» (АР-4-158). Вот еще несколько параллелей между этой песней и шахматной дилогией: «Сбоку, Володя, дави что есть сил» (АР-8-125) = «Я давлю, на фланги налегаю» (АР-9-169); «Слышишь — он сбоку заходит» (АР-8-125) = «Вижу — он нацеливает вилку» /3; 177/; «Скорее наверх в облака — я прикрою» (АР-4-160) = «.Дамку нужно сделать поскорей» (АР-9-169), «Прикрываю подступы к воротам» (АР-9-171); «Уйди в облака — я прикрою» /2; 89/ = «Я прикрылся и ушел нырком» (АР-9-171); «Я его пушкой достану» (АР-8-125) = «Я его замучу, зашахую» (АР-9-171); «Я этот небесный квадрат не покину» = «Клетки — как круги перед глазами»; «Но козыри надо равнять» = «Королей я путаю с тузами».
873
Ленинград, БДТ, октябрь 1969.
874
Новокузнецк, драмтеатр им. С. Орджоникидзе, 04 — 08.02.1973; 3-е выступление.
875
Москва, у Высоцкого, запись для О. Халимонова, весна 1973.
Следующая песня 1968 года, которую необходимо сопоставить с шахматной дилогией, — это «Еще не вечер», где коллектив Театра на Таганке под маской пиратского корабля сражается с советской властью, представленной в образе вражеской эскадры.
В этой песне фигурирует корсар, а перед шахматным матчем герой упоминает свои «резные, расписные деревянные ладьи» (совмещая шахматный термин с наименованием парусного судна и заодно обыгрывая народную песню «Из-за острова на стрежень…» на стихи Дмитрия Садовникова, 1883: «Выплывают расписные / Стеньки Разина челны» ~ «Эх, резные, расписные / Да не Стенькины ладьи!» /3; 388/).
В ранней песне герои говорят: «В боях и штормах не поблекло наше знамя», — а в поздней лирический герой защищает «честь шахматной короны». И в обоих случаях у них — критическое положение: «Мы научились штопать паруса / И затыкать пробоины телами. <…> Но с ветром худо и в трюме — течи» /2; 107/ = «Но в моей защите брешь пробита» [876] /3; 383/; и они действуют на удачу: «Ответный залп — на глаз и наугад» = «Наугад, как ночью по тайге»; но при этом не теряют надежду: «А капитан нам шлет привычный знак: / “Еще не вечер, еще не вечер!”» = «Всё не так уж сумрачно вблизи»; и, несмотря на неравенство сил: «Неравный бой. Корабль кренится наш» /2; 107/ = «Он со мной сравним, как с пешкой слон!» /3; 383/, - уверены, что враги не смогут с ними расправиться: «Но нет! Им не послать его на дно» /2; 108/ = «Он меня в нокаут не положит, / И к ковру меня не задавить!» /3; 386/.
876
О «пробитой бреши» говорилось и в рассказе «Парус» (1971): «Но душа чувствительна к ударам — лопнула, и в ней дыра». Такая же картина наблюдается в «Балладе о брошенном корабле» (1970): «Гвозди в душу мою забивают ветра».
Между тем герои оказываются на краю гибели: «Спасите наши души человечьи!» = «Чует мое сердце — пропадаю» /3; 391/, - но не намерены сдаваться: «Готовьте ваши руки к рукопашной!» = «Обнажил я бицепс ненароком, / Даже снял для верности пиджак» (а в черновиках: «Только зачесались кулаки!» /3; 395/.
Помимо желания драться, герои демонстрируют свой характер: «Кто хочет жить, кто весел, кто не тля — / Готовьте ваши руки к рукопашной!» = «Существует сила духа / И красивый апперкот».
– и вынуждены рисковать: «Но крикнул капитан: “На абордаж!”» = «Срочно нужно дамку провести» /3; 391/.
Из перекличек с другими произведениями обратим внимание на сходство с песнями «Мы вращаем Землю» (1972): «Обнажил я бицепс ненароком» = «Локти ли до костей обнажаем» (АР-6-26), — и «Лошадей двадцать тысяч…» (1971): «Я в цейтноте, я всегда в цейтноте, / И одна надежда на аврал» /3; 382/ = «Да за что вы нас благодарите? / Вам спасибо за этот аврал!». А сам Высоцкий, как известно, находился всегда в цейтноте: «.. то, что я ваши аплодисменты прерываю вот так, — это уже просто такая привычка. Я всегда не успеваю и хочу украсть у аплодисментов, чтобы больше песен
спеть» [877] . Поэтому и в стихотворении «Мы без этих машин — словно птицы без крыл…» (1973) герои скажут: «Обычно надо позарез, / И вечно времени в обрез. / Оно понятно — далекий рейс» (АР-14-186).877
Моск, область, г. Калининград, ДК им. Ленина, 16.07.1980.
Здесь, вероятно, имеет смысл немного отойти от темы, поскольку мотив нехватки времени часто встречается в самых разных произведениях и требует более детального разговора.
В «Песне Белого Кролика» (1973) лирический герой сетует: «Я опоздать боялся и от страха поседел», — а в стихотворении «Мне скулы от досады сводит…» (1979) недоброжелатели скажут ему: «Врешь и боишься не успеть».
Но еще больше совпадений наблюдается между последним стихотворением и «Песней Алисы» (1973): «Я страшно скучаю, я просто без сил» = «Мне скулы от досады сводит <.. > Пустое всё: здесь — прозябанье, а где-то там — такая жизнь!»; «.. Чтоб кто-то куда-то меня пригласил / И там я увидела что-то такое!.. <…> Мне так бы хотелось, хотелось бы мне…» = «Я каждый раз хочу отсюда / Сбежать куда-нибудь туда!»; «Я растерянной стала и злой» (АР-1-109) = «Я пьян и зол к исходу дня» /5; 554/; «Но я сделалась словно больной» /4; 320/ = «Я здесь раздрызганный без пьянки» /5; 554/; «И вдруг оказаться в волшебной стране, / Где всё необычно и всё по-другому» (АР-1-111) = «Я — шасть! — и там. Но вмиг хотелось / Назад, откуда прибыл я» /5; 232/. Как видим, в обоих случаях лирический герой задыхается от безысходности и хочет любой ценой сменить обстановку.
В «Песне Алисы» героиня просит: «Всё равно я безумно страдаю! / Сэр! Возьмите Алису с собой!» /4; 320/. А в стихотворении «Много во мне маминого…» (1978) лирический герой умоляет забрать его из «каменного века»: «Встреться мне, молю я исто, / Во поле, элита! / Заберите ты меня из то- / Го палеолита!».
Также Алиса жалуется: «Но что именно — право, не знаю. / Все советуют наперебой», — как и в стихотворении «Мой черный человек в костюме сером!..»: «И мне давали добрые советы, / Чуть свысока похлопав по плечу, / Мои друзья — известные поэты: / “Не стоит рифмовать ‘кричу — торчу’!”».
Эти поэты относились к Высоцкому как к «меньшому брату», а в «Песне Алисы» героиня выступает в роли «младшей сестры»: «Твердит мне даже старшая сестра: / “Уроки делай!”…»/4; 319/, «И ругаюсь со старшей сестрой» (АР-1-109).
Примечательно, что в «Песне Белого Кролика» лирический герой боится не только опоздать, но и забыть свои поручения («Все ждут меня, всем нужен я, и всем визиты делай»): «Забыть боюсь и опоздать, ведь я — несмелый» (АР-1-100), — слово в слово повторяя свои переживания из «Поездки в город» (1969): «Я ранен, контужен — я малость боюсь / Забыть, что кому по порядку», — где ему тоже дали множество поручений. Да и Алиса все время забывает: «Вечно что-то теряю / И надеть забываю, / И роняю из рук» /4; 319/, - что, в свою очередь, вновь возвращает к «Песне Белого Кролика»: «О, боже, кажется, я шляпу не надел» /4; 321/. А строка «И роняю из рук» напоминает сетования «чистого» лирического героя: «У меня в этот день всё валилось из рук / И к несчастию билась посуда» /3; 209/, «Из рук вон плохо шли дела у меня» /1; 515/, «Всё из рук вон плохо, плачь — не плачь» /2; 115/.
***
После столь продолжительного отступления вернемся вновь к шахматной дилогии, где лирический герой демонстрирует уверенность в победе: «В общем, после этой подготовки / Я его морально подавлю» (АР-13-67), — которая уже встречалась в только что упомянутой «Поездке в город»: «Во мне есть моральная сила». Между тем неприятель ошибочно полагает иначе: «Считает враг: морально мы слабы» [878] . И ему предстоит убедиться в обратном: «Вы лучше лес рубите на гробы — / В прорыв идут штрафные батальоны!». А положение лирического героя в шахматной дилогии — такое же экстремальное, как и у штрафников: «Я давлю, на фланги налегаю, / У меня иного нет пути» /3; 391/ = «У штрафников — один закон, один конец: / Коли-руби фашистского бродягу!» [879] . Сравним еще с ситуацией в песне «А в двенадцать часов людям хочется спать…» (1965): «И что всё будет тихо — без малейшего риска» /1; 135/ = «Будет тихо всё и глухо» /3; 395/; «Рисковать будем после — в воскресенье бега» (АР-5-46) = «Есть примета — вот я и рискую» /3; 176/.
878
у этой строки имеется вариант исполнения: «Считает гад: морально мы слабы» /1; 379/. Такую же оценку своим врагам дает лирический герой в «Том, кто раньше с нею был»: «Держитесь, гады! Держитесь, гады!». Но и себя герои описывают одинаково: «Меня так просто не возьмешь» = «Ведь мы ж не просто так — мы штрафники»; «Ударил первым я тогда» = «Ты бей штыком, а лучше бей рукой».
879
Призыв «Коли-руби фашистского бродягу!» напоминает также «Песню солдата на часах» (1974): «“В штыки! К ноги! / Равняйсь! Беги! / Ползком — в расположение!” / А я — пою: / “Коли! Руби!” / То Ье ог по! to Ье, — / Но тяжело в учении — / Легко в бою!». Причем штыки упоминались и в «Штрафных батальонах»: «Ты бей штыком, а лучше бей рукой». А призыв бей рукой напоминает черновик «Песни про правого инсайда»: «Я был один — мне было бить с ноги» (АР-11-84), — и здесь же встречалась конструкция, аналогичная «коли-руби»: «Ведь это даже не футбол, а бей-беги».
В свою очередь, штрафники оказываются в таком же положении, что и вольные стрелки в «Балладе о времени» (1975): «Со смертью мы играемся в молчанку» = «Смерть на копьях сидела, утробно урча»; «У штрафников — один закон, один конец <…> Считает враг: морально мы слабы» = «Враг есть враг, а война — все равно есть война, / И единый конец, и свобода» (АР-5-192). Тут же вспоминаются стихотворение «Мой черный человек в костюме сером!..»: «Мой путь один, всего один, ребята, — / Мне выбора, по счастью, не дано», — и черновой вариант песни «Она была чиста, как снег зимой…»: «Я был уверен, как в себе самом, / В своей судьбе. Мой путь был прост и ясен» (АР-8-200). Да и в «Чужой колее» лирический герой упоминает «единый конец»: «И доеду туда, куда все».