Энциклопедия заблуждений. Война

Битва за Берлин

«Для всех нас дорога к дому лежит через город Берлин», — слова известной песни посвящены Берлинской наступательной операции — последней и решающей битве Второй мировой войны в Европе. Именно со взятием столицы Германии большинство советских людей связывало и связывает Великую Победу в Великой Отечественной войне. Эта военная операция стала еще одним свидетельством доблести и мужества советского солдата, который сберег свою честь. Но те, кто до сих пор уверен, что она была тщательно спланирована и явилась естественным, а главное продуманным, тщательно выверенным и разумным ходом в огромной и жестокой шахматной партии Второй мировой войны, заблуждаются! Но обо всем по порядку…

К концу войны советские войска имели значительное превосходство над противником, а также большой опыт в проведении подобных наступательных операций. Тем не менее, по оценкам военных историков, битва за Берлин стала самым дорогостоящим, прежде всего в отношении человеческих потерь, сражением Красной Армии. Этих чрезмерных жертв можно было избежать, если бы советские войска смогли максимально использовать имевшееся у них преимущество. Вместо этого на берлинском направлении была реализована тактика лобовых ударов (во все времена считавшаяся самым расточительным для армии способом действия), что было обусловлено целым рядом факторов, из которых обращают на себя внимание два. Оба связаны с соперничеством.

Во-первых, с соперничеством союзников по антигитлеровской коалиции, обострявшимся по мере приближения окончания войны. Несомненно, значение Берлина как с точки зрения послевоенной расстановки сил, так и по соображениям престижа было слишком велико. Еще осенью 1944 года главнокомандующий войсками союзников в Западной Европе генерал Эйзенхауэр писал английскому фельдмаршалу Монтгомери: «Ясно, что Берлин является главной целью. По-моему, тот факт, что мы должны сосредоточить всю нашу энергию и силы с целью быстрого броска на Берлин, не вызывает сомнения». Еще более был озабочен этой проблемой английский премьер-министр У. Черчилль. В своем письме президенту Соединенных Штатов Ф. Рузвельту он подчеркивал: «Я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток и что в том случае, если Берлин окажется в пределах нашей досягаемости, мы, несомненно, должны его взять». Сталин также прекрасно понимал значение Берлина. Ситуация усугублялась еще и полученным известием о том, что фашистское руководство в условиях неизбежного поражения якобы предпочтет без боя сдать Берлин американцам и англичанам. Советское руководство, естественно, спешило упредить западных союзников.

Во-вторых, с соперничеством между лучшими полководцами Красной Армии. Уже в конце 1944 года взятие немецкой столицы стало предметом серьезного обсуждения в Ставке Верховного Главнокомандования Советского Союза. Было предложено два плана взятия Берлина. Первый принадлежал командующему 1-м Белорусским фронтом маршалу Жукову. В соответствии с ним операцию по взятию столицы Германии должны были осуществлять войска этого фронта. В данном предложении была своя логика: к концу января 1945 года подчиненные Г. К. Жукову войска находились ближе других к Берлину. Намерениям Жукова симпатизировал Верховный Главнокомандующий И. Сталин.

Второй план разработал маршал Конев. По его замыслу, Берлин должны были брать войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Идею Конева, имевшую свои преимущества, поддерживал Генеральный штаб. Военное командование Советского Союза, зная одобрение Сталиным варианта Жукова, довольно длительное время не решалось доложить свое мнение Главкому. Окончательное решение было принято только 1 апреля 1945 года, когда на заседании Ставки Сталин дал разрешение на участие 1-го Украинского фронта во взятии Берлина. Фраза Верховного Главнокомандующего «Кто первый ворвется, тот пусть и берет Берлин» во многом определила ход военных действий при проведении наступательной операции, обострив тем самым конкуренцию между руководителями двух фронтов. Позже маршал Конев о возникшем соперничестве напишет в своих мемуарах следующее: «…если мысленно вернуться назад к тому времени и представить, чем был для нас Берлин и какое страстное желание испытывали все, от солдата до генерала, увидеть этот город своими глазами, овладеть им силой своего оружия. Разумеется, это было и моим страстным желанием. Не боюсь в этом признаться и сейчас».

Таким образом, перед нами две формы соперничества: между СССР и западными союзниками с одной стороны и между выдающимися советскими полководцами — с другой. Если первую разновидность конкуренции в контексте предполагавшейся послевоенной международной обстановки можно было понять, то вторая разумному объяснению не поддается. Именно она бросает войска на лобовой штурм Зееловских высот, где немцы организовали мощную оборону, предопределяет отсутствие координации в действиях фронтов. Именно она оправдывает поспешное (до завершения оперативного развертывания) наступление, непродуманное применение танковой техники в условиях городского боя.

Берлинская операция обошлась советскому народу в более чем полмиллиона похоронок. На фоне этих страшных цифр потеря штурмовавшими трети имевшихся у них танков выглядит всего лишь досадным недоразумением.

Борьба за мир по-ленински

Долгое время одной из главных заслуг большевиков перед русским народом считался выход из Первой мировой войны, который рассматривался как естественный результат последовательного проведения Советским правительством «ленинской внешней политики». Как известно, первым шагом на этом пути стало принятие 26 октября 1917 года, уже на следующий день после переворота в Петрограде, знаменитого «Декрета о мире». Этот документ предлагал всем воюющим народам и их правительствам немедленно начать переговоры о справедливом демократическом мире, «которого жаждет подавляющее большинство истощенных, измученных и истерзанных войной рабочих и трудящихся классов всех воюющих стран… которого самым определенным и настойчивым образом требовали русские рабочие и крестьяне после свержения царской монархии, — таким миром правительство считает немедленный мир без аннексий и без контрибуций».

Однако заблуждались те, кто поверил искренности стремления большевиков к «справедливому демократическому миру, миру без аннексий и контрибуций». Особенно сомнительным в этом контексте выглядит воспетое апологетами ленинской внешней политики такое ее «достижение», как Брест-Литовский мирный договор со странами Четверного союза, прежде всего с Германией, подписанный в марте 1918 года. Как утверждают авторы «Истории Коммунистической партии Советского Союза», «дальнейшие события показали, что ленинская линия в борьбе за мир была единственно правильной». А правильной она была потому, что «позволила отступить в порядке, дала возможность подготовиться к отражению новых нападений империалистов».

Так что же принес Брестский мир России? И какими на самом деле были мотивы действий большевиков? Россия находилась на грани экономической катастрофы и практически не имела боеспособной армии. Можно согласиться с тем, что это не самые лучшие условия для продолжения войны. Однако трудно представить, что потеря громадных территорий, в том числе таких богатых, как Украина, способна улучшить экономическую ситуацию. Не будем также забывать о роли большевиков в разложении российской армии. К тому же весьма малоубедителен и тезис о полученной благодаря Брестскому договору «мирной передышке». Просто вместо войны внешней на первый план выходит война внутренняя, гражданская. Нельзя отнести к успехам и международную изоляцию, одной из причин которой было заключение сепаратного мира со странами германского блока.

На этом фоне приобретения «перехитренной» большевиками Германии более очевидны. Восточный фронт прекращал свое существование, и часть немецких дивизий можно было перебросить на запад, где в апреле 1917 года совсем некстати в войну вступили Соединенные Штаты Америки. К месту оказалась продовольственная и сырьевая база, полученная в Украине. Кроме того, Россия должна была возместить убытки, понесенные частными лицами — подданными держав Четверного союза, и предоставить Германии выгодные торговые и пошлинные льготы на отдельные виды товаров.

Неудивительно, что «единственно правильную ленинскую линию в борьбе за мир» весьма неоднозначно восприняло российское общество. Не будем говорить об оппонентах большевиков — с ними все ясно. Сторонники подписания мира не чувствовали себя уверенно и среди товарищей-коммунистов. За продолжение войны в конце 1917 — начале 1918 года высказывалось большинство партийных организаций Москвы, Урала, Украины, Сибири. В высшем руководстве партии резко негативную позицию в отношении мирного договора заняли такие авторитетные большевики, как Троцкий, Бухарин, Урицкий, Бубнов. Против заключения мира выступал и Всероссийский съезд по демобилизации армии, проходивший в Петрограде с 28 декабря 1917 года по 16 января 1918 года.