Енот и Пума

Вюртемберг бредил. Он стал кусочком орнамента индейского одеяла. Он никак не мог выбраться из нагромождения треугольников и ступенчатых полос. Превращался то в квадрат, то в ломаную линию. Он хитрил. Делался маленьким, меньше кончика шерстинки, пищал и звенел тоньше комара. Он нагревался и вырастал больше огромной горы, нависал над бездной, и весь мир по сравнению с ним был песчинкой, и он гудел, как колокол. Но все уловки не помогали: проклятое узорное одеяло не отпускало его. Узорное одеяло не отпускало, но превратилось в квадратный дом тяжелой архитектуры. Он (коричневый треугольник) сидел внутри этого дома за столом, и коварные индейцы пытались его отравить, подсовывая к носу чашку с ядом. Треугольник собрался с силами и правым нижним углом выбил яд из рук навязчивого убийцы.

Енот, с головы до ног облитый целебным отваром, не оставил свои попытки, все-таки напоил больного. К вечеру Вюртемберг угомонился и ночь провел спокойно.

Уже через две недели Вюртемберг из полумертвого превратился в полуживого.

Стал вылезать из пещеры на короткие прогулки. Очень много ел. А когда однажды утром он пропел громовым голосом суру из Корана, все поняли, что пора собираться в путь.

Дорога дает легкость и свободу. Дорога дает нежную беззаботность сердца и светлую грусть об утраченном. Дорога дает надежду, что в конце пути мы обретем счастье. И не обманывает только тех, кто ей верит.

Две лошади, рыцарь, енот и вампир шли к океану, обходя высокие холмы, сторонясь болот, делая большие петли вокруг хижин индейских охотников. День за днем они продвигались на восток, сооружая шалаши и палатки для ночлега, охраняя друг друга по очереди, преодолевая множество неожиданных мелких и крупных неприятностей.

Вюртемберг с Енотом давно уже обговорили план действий, каждый знал, на что идет и что должен делать.

Море они увидели днем. Под ясным небом оно оставалось серым и в дымке, и сквозь деревья казалось плоской темной стеной. До него было еще очень далеко.

Сзади раздался топот галопа неподкованной лошади.

— Кто бы это мог быть? — Вюртемберг вопросительно посмотрел на Быстрого Оленя.

— Я думаю, это Травяное Седло, — заявил Енот после небольшой паузы.

— Ты чувствуешь его?

— Да. Он очень сердит на нас за то, что мы движемся так быстро.

Из гущи кустов появился индеец на белой лошади и поскакал к ним через луг.

Кузнечики выпрыгивали из высокой травы и разлетались в стороны. Всадник подъехал вплотную и остановился. Лошадь фыркнула, клочья пены упали с ее усталой морды.

Вюртемберг потрепал белую гриву, в лошадином глазе, как в выпуклом темном волшебном зеркале, отразились солнце, небо с облаками и земля.

— Хау! Травяное Седло, за тобой кто-то гонится?

— Нет, Джо! Это я гонюсь за тобой. Здравствуй!

— Когда я вижу тебя, Седло, мое амбивалентное отношение к апачам заканчивается.

— Какое-какое? — из-за пазухи Вюртемберга вылезла рогатая голова.

— Амбивалентное… двойственное, неоднозначное. С апачами никогда наперед не знаешь, убьют они тебя или накормят. Быстрый Олень, поздоровайся с дядей!

— Здрассьте, дяденька Травяное Седло, — пропищал Енот и поклонился, сначала одним ухом, потом другим.

— Хау, мой мохнатый брат, — торжественно произнес индеец, — а, теперь, — он рухнул на землю со своего знаменитого седла, — хватит придуриваться. Надо развести костер, поесть и поговорить. Я неделю уже за вами гоняюсь.

Кормление Травяного Седла было делом приятным, ибо ел он охотно и с интересом. Енот старался: делал вид, что обжег лапу об головешку, раздувал угли в костре, смахивал хвостом золу с крышки котелка, что, впрочем, не мешало ему быстро и хорошо готовить. Себя побаловать Енот тоже не забывал.

Когда Седло пришел в себя, он выколотил остатки старого пепла из трубки, ударяя ею об корягу. Потом набил свежий табак, разминая его пальцами, и закурил. Закурив, он наконец стал говорить о том, ради чего гнался по следу золотоискателей так долго. Он говорил, за разговором подолгу забывая затягиваться. Трубка гасла, и он не спеша раскуривал ее вновь тлеющим сучком из костра.

— Знаешь ли ты, Джошуа, человека по имени Кархада? Дон Кархада, — спросил Травяное Седло, не выпуская трубки изо рта.

— Кто это?

— Искатель сокровищ. Этим он похож на тебя.

— Нет, не слышал.

Седло посмотрел на Вюртемберга с сожалением и вздохнул, закашлялся и стал раздумывать, с чего начать.

— Очень давно, лет тридцать или сорок назад, через испанскую деревню Кархада прошли двое. Не совсем прошли, потому что один из них был безногий калека на тележке, и он скорее ехал, чем шел. Он ехал на своей подставке, отталкиваясь от неровной дороги деревяшками, наподобие утюгов. Одет он был в лохмотья, а голову ему прикрывала широкая шляпа, надетая на красный платок. Вместе с беднягой шла старуха. Про старуху не принято много рассказывать, но некоторые утверждают, что одна ее нога оставляла петушиный след.

В это время трубка погасла, и апач продолжил рассказ только после того, как ему удалось извлечь облако голубого дыма.

— Эти двое миновали деревню и остановились за околицей. Там дорога делала поворот у каменистого обрыва. Они расположились в тени старой оливы на отдых. Тут между бродягами неизвестно из-за чего возникла склока, старуха ударила человека на колесах, и он упал, ударившись о камень. Упал и остался лежать неподвижно. Никто из деревни этого не видел, кроме мальчика по имени Хьюго, или Хаги, сына местного барона или что-то вроде того. Он испугался, и испугался еще больше, когда старуха поманила его к себе и попросила помочь.

— Я хорошо тебя отблагодарю, — сказала она, запустила грязную руку под красную косынку безногого и вытащила золотой шарик, как показалось Хаги Кархаде, прямо из его пробитой головы. Шар был размером с куриное яйцо, только совершенно круглый.

— Получишь, когда закончим, — они сбросили старухиного приятеля с обрыва, спустились следом и завалили его камнями.

Когда мальчик получил свою плату, бабка сказала, что вещь эта очень дорогая. Во много раз дороже, чем кажется. И еще она сказала, что настоящую цену этой вещи Хьюго узнает не сразу.

— Я догадываюсь, какую штучку отдала мальчишке бабуля. Не был ли в шарик врезан круглый неграненый, гладкий черный алмаз? — спросил Вюртемберг, выкатывая из золы потухшего костра забытую картошку.

— Алмаз был.

— Интересно, что дальше случилось с парнем?

— Он нашел пару кладов в окрестностях деревни. Пришел с лопатой и выкопал.

Потом где-то бродяжничал, говорят, вместе с разбойниками. Разбойники разбогатели невероятно, но все равно его через год прогнали, заподозрив неладное. В Генуе и в Марселе Хьюго основал торговую компанию. Она существует и по сей день. Потом года три Кархада провел в Чехии. Якобы в лаборатории Ральфа Эриксона. Все утверждают, что их алхимические опыты не были неудачными. Но лаборатория сгорела после взрыва.