Эолли или легкое путешествие по реке
Шрифт:
— Верно, Таня, — кивнула Эолли. — Она была здесь.
— Вот, как?!.
— Я прочитала в ее глазах, что вы… больше, чем друзья…
— Нет же, Эолли, ты ошибаешься. Мы, правда, друзья. И что Таня?.. Я ведь просил тебя никому дверь не открывать.
— Звонили долго. Я посмотрела в глазок, — там стояла молодая женщина.
— И что же?
— Я впустила ее. Она спросила, кто я. Я ответила — жена Андрея. Она очень удивилась и долго молчала, затем поинтересовалась, как долго я твоя жена. Я сказала — скоро будет полгода. Она снова молчала. Тогда я сказала: "Давайте знакомиться, меня зовут Эолли, а вас?" Она назвалась
— Большой привет, — повторил я. — Вот видишь!..
— Мне кажется, что ты должен принять решение, — сказала Эолли, глядя мне прямо в глаза.
— Какое решение?
— То обстоятельство, что я у тебя живу, еще ничего не означает. Если ты ее любишь больше меня, я отойду в сторону. Тебе нельзя разрываться между двумя женщинами. Это добром не кончится. Не возражай, не говори мне ничего. Подумай… Наверное, недели будет достаточно. Через неделю все определится…
Приняв душ, Эолли легла в спальне.
Я сидел на кухне и курил.
Все верно. Рано или поздно Эолли и Таня должны были встретиться. А что же я хотел?!. Сам же и столкнул их лбами. А все нужно было предвидеть. Вместо того, чтобы предпринять какие-то шаги, я пустил все на самотек…
Затушив окурок в пепельнице, я пошел в ванную, долго стоял под горячим душем, пытался привести свои мысли в порядок. Но ни к чему определенному не пришел. Вытерся полотенцем и сидел в темноте на диване. Из соседней комнаты не доносилось ни звука, будто там никого не было вовсе. Я встал и тихо вошел в спальню. Эолли лежала, повернувшись лицом к стене. Я присел на корточки и погладил ей волосы.
— Как нам было хорошо с тобой в Иркутске, — тихо проговорила девушка.
Я молчал. Потом вышел на кухню и вновь закурил.
Утром, по дороге в Крошино, из своей машины я позвонил по сотовому телефону Тане.
— Здравствуй! — сказал я, как можно приветливо.
— Здравствуй! — ответила она голосом спокойным, хотя и с оттенком некоторой грусти.
— Извини, что долго молчал.
— Не надо извиняться, ты свободный человек.
— Нам надо поговорить.
— Давай, поговорим.
Я на секунду замешкался, не зная, где и когда назначить встречу. Но Таня сама предложила:
— Давай, через полтора часа. На той аллее, у скамьи, помнишь?
— Помню.
— Тогда до встречи!
— До встречи!
Я подъехал раньше времени, припарковал машину к обочине дороги, и ступил на аллею. Здесь мы с Таней гуляли после концерта в Большом Зале консерватории полтора года назад. Тогда мы только познакомились. Аллея с тех пор никак не изменилась, разве что появилась на ней яркая палатка, где торговали пивом и кока-колой. А еще та, наша скамейка была занята двумя старичками, игравшими в шахматы, точь-в-точь, как в фильме "Москва слезам не верит". Мне пришлось пройти дальше и отыскать свободную скамью.
Вскоре подошла Таня, на ней была джинсовая юбка и белая кофта.
— Привет! — сказала она.
— Привет! — ответил я и поцеловал ее в щеку. Таня не отстранилась, хотя, была слегка удивлена моему поведению.
Мы уселись на скамью.
— Как дела? — спросил я. Обычный, "дежурный"
вопрос, применяемый, как говорится, на все случаи жизни.— Нормально.
Помолчали.
— Я была у тебя… тебе передали?
— Ага.
— Извини за внезапный визит. Я думала — ты дома и спишь. Если бы знала, то не приходила бы…
— Все вышло очень… странно.
— Ты женился, что тут странного? Странно то, что ты мне ничего не сказал. Тогда бы этого недоразумения не было, а то приперлась к тебе на квартиру, как не знаю, кто. И жену твою, кажется, напугала…
— Видишь ли, Таня… Эолли мне не жена.
— Да?! — девушка удивленно приподняла брови. — А кто же она тебе?
— Она сирота.
— Сирота?.. И что же это меняет? Сирота не может быть женой?
— Я встретил ее в поезде… Эолли переживала какую-то глубокую личную драму, она и сейчас пребывает в смятении… Нужно время, чтобы ее душа пришла в равновесие.
— Ты хочешь сказать, что не спишь с ней?
— Не сплю.
— У тебя с ней никакого секса?
— Никакого.
— Но Эолли сказала, что ты ей — муж.
— Я же говорю, она не в себе.
— В таком случае, ей больше подошла бы психиатрическая больница, а не твоя квартира. Разве нет?
— Нет. Это может усугубить ее состояние.
— И как долго ты собираешься держать ее у себя?
— Не знаю, Таня… Но я не могу сейчас выставить ее за дверь. Куда она пойдет?
— Что, всех заблудших будешь теперь домой приводить?
Я промолчал.
— А не влюбишься ли ты в эту Эолли, случаем?
— Что ты?!
— Она привлекательна…
— Только не в моем вкусе.
— Странность ее не так заметна… Можно влюбиться по уши.
— Это исключено.
— А готовить-то она умеет?
— Да, неплохо, знаешь… Особенно хорошо у нее получаются супы.
— Гм… Буду хоть спокойна, что ты не ходишь голодный.
— Я заметил, что по части готовки пищи у вас с Эолли много общего.
— Значит, ты все-таки помнишь, как я готовлю? — спросила с иронией в голосе Таня.
— Конечно!
— Что ж, поехали…
— Куда?
— Ко мне домой, обедать. Как я теперь понимаю, — уединиться у тебя уже не получится.
В машине Таня рассказала, что после их посещения докторши Ене Черсуевны, у матери значительно улучшилось здоровье, она поправилась на три килограмма, и спит порой до самого полудня.
— Наверстывает за все годы недосыпания, — с удовлетворением заметила девушка.
Когда мы прибыли на место и поднялись в Танину квартиру, то не застали там Екатерины Васильевны, только обнаружили записку на столе: "Я пошла в парикмахерскую, надо привести себя в порядок, ведь завтра папа с рейса вернется."
— Точно! — обрадовалась Таня. — Папа вчера звонил из Харькова.
Дальше произошло то, чего мы оба желали, — мы с Таней закрылись в ее комнате.
Я держал путь в Крошино, хотя там меня никто не ждал, и работы никакой не было. Я просто исполнял просьбу Авдеева — бывать в его отсутствие на даче и поглядывать за Вероникой. А чего за ней поглядывать? Девчушка вполне взрослая, и к тому же нисколько не нуждалась в моем обществе. А ее поведение, с неожиданной сменой настроения, и вовсе ставило меня в тупик. Ну, да ладно, на все обращать внимание — голова распухнет.