Эпицентр удачи

Мы схватились за автоматы и, еще не видя противника за столбами гудящего пламени, начали молотить вдоль коридора короткими очередями. Использовать снайперки сейчас было бы совершенно глупо, а вот накрыть боевые порядки противника мощным автоматным огнем никогда не мешает. В любом случае кого-то мы точно зацепили, это уж без всяких сомнений. Ошарашенный противник затих и отступил на ранее занимаемые позиции.

– Сработало! – довольно заметил Артем, снова берясь за винтовку.

Я последовал его примеру и прильнул к прицелу. Видно никого не было, лишь мелькали пятна света от фонарей за наспех построенными баррикадами. А через минуту, когда бандиты очухались, они открыли по нам шквальный неприцельный огонь. Вот это оказалось по-настоящему жестко – не высунуться. Сколько стволов плевались в нас свинцом, трудно было представить, нам пришлось залечь и слушать непрерывный визг рикошетов. Иногда, отскочив от потолка или от стены, шальная пуля била в спину через бронежилет и защитное поле «Маминых бус». Неприятно, надо сказать. Я перевесил артефакты на грудь, чтобы максимально поднять поле и защитить голову. Возникло ощущение, что нам противостоит не только банда Борова, которую мы с самого начала не слабо проредили, а целая коалиция банд. И это было странно, поскольку для создания такой коалиции понадобилась бы очень веская причина – главари редко дружили между собой.

Я покосился на Артема. Он ведь не мог не анализировать происходящее. И я тоже не зарекомендовал себя дураком. Как он считает, о чем я думаю? И готов ли ответить на вопросы, когда я их задам?

Но прежде чем их задать или ответить на них, нам надо выбраться. А ощущение создалось такое, словно численность бандитов, несмотря на наш успешный огонь, не уменьшается, а лишь прибавляется. И ясно было, что при таком упорстве и при таком неэкономном расходовании средств бандиты рано или поздно найдут способ нас выкурить. В конце концов задавят массой. У нас патронов для винтовок оставалось примерно по сто пятьдесят на каждого. То есть это около двухсот пораженных целей. А дальше?

К беспорядочной автоматной и ружейной стрельбе начали прибавляться взрывы гранат – и ручных, мощных, оборонительного действия, и к подствольнику. Первые били жестко, не хуже пуль, да еще и глушили. У них эффективный радиус поражения до двухсот метров. Это не шуточки. Снова загудела активированная «Жарка», и раздался вопль. Ага, все же пытаются продвинуться дальше. Но это им дудки. С этим они ничего сделать не смогут.

Но я ошибся. У них тоже головы не опилками набиты. Минуты через три опять полыхнуло пламя «Жарки», но вопля мы не расслышали. Честно говоря, сам я значения этому не придал. Ну, мало ли людей погибало молча? Артем вроде бы тоже. А дошло до нас только тогда, когда мы получили прямое попадание гранаты из подствольника в баррикаду. Шарахнуло так, что у меня в глазах помутнело, а передние листы металла, так эффективно отражавшие пули, подняло до потолка и опустило на нас.

– Ставь их снова! Быстро! – закричал Артем.

Шквальный огонь продолжался, грохот стоял немыслимый, визжали рикошеты повсюду, так что я не понял, как вообще возможно что-то сделать в такой обстановке. Но Артем смело встал во весь рост, дважды пальнул из снайперки, а потом бросил ее и начал устанавливать на место металлический лист. Я не понимал, что происходит, почему пули в него не попадают. А понял лишь тогда, когда напарник, кое-как приляпав один лист, снова спрятался за баррикадой. И тут же пули замолотили в наше укрытие, визжа и вышибая снопы щепок из ящиков.

– Они посадили гранатометчика в металлическую бочку, – поделился Артем своими наблюдениями. – И катнули ее через «Жарку». Он прокатился по коридору, вылез и с короткой дистанции дал нам прикурить. А шквальный огонь в это время вели высоко над его головой, чтобы не угрохать. Поэтому я и успел загасить урода, поправить лист и спрятаться. Но они уже перевели огонь ниже, снова не высунешься.

– Ну, тогда нам капец, – прикинул я. – Бочек в этом подземелье больше, чем дерьма в выгребной яме.

– Ничего, выкрутимся. Снаряжай подствольник! – крикнул напарник.

Не понимая, что он задумал, я достал патронташ с выстрелами к гранатометному комплексу и сунул гранату в ствол. Артем же в это время принялся разгребать баррикаду изнутри, и в конце концов между ящиками и фрагментами металлических ограждений образовалось нечто вроде амбразуры для стрельбы.

– Гаси их сразу, как только начнут выскакивать из бочек. Не давай приблизиться на расстояние точного выстрела, – сказал он.

Это было понятно. Сам он сделал такую же амбразуру для себя и залег перед нею. Я достал из рюкзака еще одни «Мамины бусы» и повесил ему на броник поближе к лицу.

– Три штуки приостановят и пулю, пущенную точно в башку. Отделаешься серьезным сотрясением мозга.

– Спасибо, – кисло улыбнулся он.

И тут началось. Полыхнула «Жарка», и через нее выкатились целых три бочки. Я встретил их короткими очередями из автомата, а когда высунулся первый стрелок, Артем мигом уложил его из снайперки. Я пальнул из подствольника, когда показались двое других, граната рванула между ними, уложив одного и ранив другого. Добить его Артем не успел – нас накрыли таким плотным автоматным огнем, что пришлось отползти от импровизированных амбразур.

– Все равно дело дрянь, – сплюнул я в сторону.

– Вижу, – кивнул Артем. – Но у меня есть идея. Отстегивай свои «Бусы» и давай сюда.

– За каким? А я?

– А ты сиди за бочкой и не высовывайся. И автомат с подствольником дай сюда.

Я не стал ему перечить. План Артема был не так дурен, я уже понял, в чем его суть. Потому что я не шутил, когда рассказывал о «Маминых бусах», потому что пять артефактов на бронике – это серьезно.

Артем выскочил из-за баррикады и рванул вперед под шквальным огнем. В него трижды попали сразу, сбили с ног, но он поднялся и зигзагом снова двинулся вперед. Добравшись до середины коридора, он выпустил остаток магазина из автомата, а затем начал одну за одной пускать гранаты из подствольника. Когда ушла пятая, от шквального огня остались только редкие беспорядочные выстрелы. Тут уж высунулся и я, схватил его автомат и начал прикрывать отход Артема огнем. Выстрелы со стороны противника стихли. Тогда Артем в качестве контрольной меры швырнул гранату оборонительного действия, залег, а после взрыва рванул обратно. Я видел при вспышке, как разлетелись в стороны остатки вражеских баррикад и несколько тел.

Артем перелез через ограждение и присел рядом со мной. Броник его зиял рваными дырами в нескольких местах – пули повредили внешнюю ткань. Со лба текла кровь.

– Влепили в лоб, гады, – сквозь зубы прошипел напарник. – До сих пор в глазах фейерверк. Но все же крутая штука эти «Мамины бусы».

– Когда их много, – уточнил я. – А много их бывает очень редко. Пока добудешь хоть одни – упаришься.

– Очухаются они не скоро. – Артем смахнул с лица кровь и выглянул через баррикаду.

Я обработал ему глубокую царапину выше брови и намотал бинт на голову. Он стал похож на заправского красного командира из фильма тридцатых годов.

– В следующий раз твоя очередь, – добавил он, и перецепил на меня все «Мамины бусы».

Я вздохнул и полез за КПК. Было интересно, сколько вообще бандитов находится в радиусе обнаружения. Но оказалось, что проверить это не так просто. КПК, взятый у погибшего ученого, работал под новейшей операционкой, а потому запустить доморощенную программу на нем не удалось. Я начал мудрить с установками, попробовал перевести дату назад, это иногда помогает, и как только сдвинул число на две недели назад, у меня на экране высветилось сообщение, отправленное ученому по внутренней почте в то время.

– Ёшкин хлыст! – не удержавшись, выкрикнул я. – Смотри!

Я сунул машинку Артему под нос, но в этот момент со стороны противника раздался рев реактивного двигателя, и в нашу баррикаду угодила ракета из «РПГ-7». Рвануло так, что у меня чуть кишки наружу не вывернуло, а Артему, понятное дело, досталось сильнее, поскольку «Маминых бус» на нем в тот момент не было. Последнее, что я помню из этого эпизода – как я лежу на спине, а на меня сверху падают обломки нашей баррикады.