Эпидемия. All Inclusive. (+novum rabies virus)

— Красивый, да, — кивнула Вика, поджав губы.

— Хочу переехать в такой город. Чтобы в центре дома старинные, кремль или крепость. Псков может, Новгород, Выборг или Ярославль… — хоть о Ярославле я не думал про переезд, рассматривал только северо — запад ближе к границе страны, но решил польстить Вике.

— И зачем? — взгляд ее вмиг похолодел.

— Как зачем? Жить, — удивленно посмотрел я на нее, пожав плечами.

— Жить… — уголки губ ее чуть опустились, а сквозь симпатичное вроде лицо проступила хищная маска, смесь ненависти и отвращения, — там жизни нет… ни работы, ничего.

Светленькая Марина, также осторожно ковырявшаяся в макаронах, с непривычки уже чуть не уронив пару раз то ложки — вилки пластиковые, то булочку из обеда, все больше помалкивала, поглядывая на нас. В их паре явно инициатива высокой Вике принадлежит, она говорит и спрашивает больше, а эта все помалкивает. Может лесбиянки? Хотя нет — присмотрелся я к темненькой, хоть лицо и грубых черт, но и брови подведены и губы накрашены. Вообще, при первом взгляде на них, решил, что обе молоды, может даже помладше меня, а присмотрелся за пару часов и думаю, что им к тридцати уже близко. Что — то, а возраст определить для меня сложно. У меня такая шкала для девушек привлекательных — те, кто под статью, дальше двадцать пять плюс минус, и третья группа где — то ближе к сорокету.

— Как это жизни нет? — проглотив кусок мышечной ткани курицы, посмотрел я на Вику, — мне казалось, Ярик такой светлый, красивый город. Тысячелетняя история, там по улочкам идешь, наверное, дыхание древности чувствуешь!

— Сережа, повторяю тебе, там работы нет. Ничего нет! Тупик в тысячелетней древности, — выражение лица у Вики уже не такое ощеренное, но в словах я с удивлением слышу ненависть к городу. Тяжелая юность у девчонки была, полюбому. Бежала наверно из отчего дома, только чтоб свалить. Если был еще этот отчий дом.

— А зачем работа, когда деньги и так есть? — натурально удивляюсь я, наивно похлопав глазами. Тут же отмечаю, что взгляд Вики коротко метнулся на мою руку. Проверить, не появилось ли там кольцо на пальце. Марина то более простая девушка — и улыбается непосредственно и смеется искренне, а эта все вопросы с прицелом: «А откуда сам? А, из Питера. Давно там живешь? На метро не ездишь, а на чем? А какая машина?»

— Марин, а Саранск старый город? — спросил я светленькую только чтоб не молчать и тут же выругался про себя. Если Вика так на Ярославль среагировала, то что сейчас с Мариной будет? Когда название ее родного города на вкус пробуешь, сразу как — то… Саранск. Непривлекательное название. Тут же в памяти всплывают ассоциации — Саранск, столица зон, Мордовия… Мордор.

— Старый, — кивает Марина, но в ней ни следа озлобленности, как у Вики, — даже очень.

— А очень это сколько? — спрашиваю я.

Помню, в Питере с девчонками познакомились, а были мы со Стасом, а он — то московский. Ну, мы им непонятно с чего навешали, что оба из Москвы, просили город показать. Так на берегу Невы девчонки чуть не до драки спорили, в какой стороне Финский залив. Так что и это ее «много» может означать, что город лет пятьдесят назад построили.

— В тысяча шестьсот сорок первом году основан, — поясняет Марина.

— Вау, — искренне удивляюсь я и качаю головой, — прикольно! Старше Питера!

— Да, — кивает она, гордая за свой город, — Сереж, а ты на какой курорт летишь?

— В Маххамет, а вы?

— Мы тоже, — улыбается Марина.

— Прикольно, я машину в прокате заказал, может заеду к вам, покатаемся вместе. А что за отель у вас? — заезжать к ним не собираюсь, просто балабоню.

— Роял Жасмин, — глянув на Вику, будто стесняясь, поясняет Марина.

«О блять», — мелькает у меня мысль.

— О как, — это вслух, — я тоже туда.

— Здорово! — искренне улыбается Марина.

Ну да, здорово. Только я тут столько вам, подруги, лапши на уши навешал, главное вспомнить теперь, что плел. И вливал еще в таком плане, что сам круче яиц, выше гор и бабла у меня столько, что лопатник чуть не лопается, складывать уж некуда. А у самого всего шесть сотен долларов с собой и кредитка на всякий случай.

Вот ведь, обычный вопрос при знакомстве в самолете: «А ты в какой отель?», прозвучал только сейчас. Мне — то не интересно было, в какой девчонки отель, я с ними общался так, время скоротать, да чтобы отвлечься, когда самолет потряхивает в турбулентности. У меня ведь даже от малейших вибраций в воздухе яйца от страха готовы в задницу спрятаться. И хорошо еще, что не у иллюминатора — так бы глядя на то, как крыло в полете подергивается, ногти грыз бы как бобер бревна для плотины фигачит. Страшно же — вдруг отвалятся?

По мере приближения к месту назначения, как обычно, перед посадкой мой страх начал уходить, уступая место облегчению. Все, почти прилетели.

Даже если ебнемся, то и хер то с ним, зато скоро.

— Уважаемые пассажиры, говорит капитан… — раздается голос в салоне. Смотрю в иллюминатор — вдалеке, в темноте ночи, видна желтая, подсвеченная живыми огнями полоса побережья.

— …просьба ко всем занять свои места, спинки кресел привести в вертикальное положение и застегнуть привязные ремни, — заканчивает свое обращение капитан. Я смотрю на соседок, которые с интересом пялятся в иллюминатор.

— Самое опасное в полете — это взлет и посадка, — тоном знатока сообщаю я подругам, — а мы еще в начале салона, это самые опасные места.

Да — да, девчонки, давай бояться вместе! Но, вопреки всем моим страхам, ничего при посадке не происходит. Плавно коснувшись колесами полосы, наш маленький Боинг еще долго рулил по подсвеченному желтыми с белизной огнями аэропорту. На выходе из самолета почти все не сдерживают возгласов — после кондиционированного салона в прогретый воздух южной ночи выходишь, будто в баню.

В пустынном здании аэропорта заполняем карточки, которые нам выдали стюардессы на выходе из самолета — для многих это архисложная задача, потому что пояснения под полями на заполнение написаны только на арабском и французском.

— Что за говняная авиакомпания! — возмущается рядом со мной женщина, на коленке заполняющая твердый прямоугольник бумажки — все столы стойки уже заняты. — В прошлый раз нам еще в самолете эти карточки выдали, и заполнить помогли! — женщина глядит на меня, я киваю — действительно, авиакомпания не айс.

Помогаю помочь заполнить карточки подружкам. Особо не парюсь, все равно эти бумажки нигде не читают.

— Руссо бандито! — шутит араб за стойкой, штампующий мой паспорт, не подозревая даже степени своей правоты. А может профи, по лицам угадывать умеет.

— Сема, сышь епта, так мы в Африке? — мужик на соседней стойке говорит, не смущаясь тем, что Сема не рядом, а за ограничительной линией стоит.

— В Африке, а че?!

— Сема, так какого хуя тогда это не негр? О — о! Скалится, чует, что за него говорят!