Эпилог

Туесов нам надавали тьму тьмущую. Неужели все заполним?

— Еще и не хватит, — сказала Софья Николаевна, вручая совки для сбора ягоды и наколенники. — В наших местах малина поздно спеет, наравне с черникой.

— А как обстоят дела с медведями? — спросил Егор.

Я было засмеялась, мол, какие тут могут быть медведи, но дед Митяй положил в телегу трещотки.

— Неужели попадаются? — мой голос внезапно осип.

— В мою бытность на побережье встречался я с Михайло Потапычем не единожды, но последний раз довелось столкнуться три года назад и не в этих местах, — успокоил Дмитрий Ионович. — Однако предосторожность не помешает.

Он прочитал краткую лекцию о правильном поведении, если мишутка надумает полакомиться малиной одновременно с нами. Мишутка… Хищная зверюга с когтищами и зубищами, а не ласковый и добрый мишка… Самое главное — не бежать от медведя сломя голову и не визжать одурело. Где бы набраться смелости?

На удивление дорога оказалась нетрясской, вернее, не дорога, а слабый намек на колею. Дед Митяй провел лошадь краем луга, а потом Зебра двинулась вдоль речки, и, миновав лесок, вывернула на следующий луг, тоже скошенный. Вода в Журчаве, и правда, поднялась, но незначительно, хотя "пела" громче обычного и текла мутная и коричневая. И опять наш возница проехал краем луга, сказав "тпру-у" у кромки бора. Слезши с телеги, мы углубились в лес. Не знаю, как Дмитрий Ионович определял направление. Наверное, шум Журчавы служил ориентиром. Вскоре показалась небольшая поляна на взгорке у реки и летник — домишко из круглого бруса метра два на два, похожий на избушку на курьих ножках из-за приподнятости над землей. Как в сказке у летника отсутствовали окна, зато имелась маленькая дверка. Я проверила: нужно чуть ли не ползком забираться внутрь. Зато от непогоды хорошо прятаться и переночевать, если потребуется. Тут же на поляне имелся импровизированный стол и лавка из сосновых чурбанов. В просвете деревьев виднелся луг и гора по ту сторону речки. Лепота…

— Глянь вниз, — сказала мама, и я опустила глаза. Бог мой, ноги топчутся на черничном ковре!

Дед Митяй вручил мужу топорик.

— От девок не отходи. Разведи костры, пусть хорошенько подымят. Следи, чтобы в костре постоянно тлела орясина. Перейдете на новое место, забросай огонь землей. Нам пожары не нужны.

Мама собирала чернику споро, наполняя туеса. Шуровала совком и тихонько напевала. Голос у нее приятный, без фальши. А я поняла, для чего нужны наколенники. Чтобы ползать по ягоднику, когда устанут ноги и спина.

— Сколько ты песен знаешь, — позавидовала невольно. — Но они какие-то грустные.

— Спой веселую, — предложила мама, чем поставила меня в тупик.

Как я ни морщила лоб, силясь вспомнить подходящую песню, а на ум ни одной не пришло. Разве что маршевые интернатские или современные, которые крутили в клубах, — без особого смысла, а то и откровенно пошлые. Пришлось мне признать собственную несостоятельность в песенной сфере и тоненько подтягивать, когда мама запела о невесте, которой изменил жених.

Егор принял всерьез предупреждение деда Митяя о таежных хищниках и подошел к порученной задаче со всей ответственностью. Развел два костра, подпалив их с помощью igni candi [53] , и следил за задымленностью вверенной территории. Похоже, он задействовал vigili [54] и oculi certi [55] , потому что периодически настораживался, прислушиваясь, и обходил черничник по периметру, держа нас с мамой в поле зрения. Муж запретил нам разделяться и велел держаться вместе.

53

igni candi*, игни канди (перевод с новолат.) — огненный сгусток

54

vigili*, вигили (перевод с новолат.) — чуткость

55

oculi certi*, окули церти (пер. с новолат.) — острое зрение

Наслушавшись лесных звуков, он пристраивался рядом и набирал чернику, отправляя в рот горсточку за горсточкой. А мама рада-радехонька показать, где кустики побогаче: пусть зятёк отъедается, насыщает организм витаминами. Натуральная ягодка полезнее, чем кубики сухих концентратов.

Неожиданно Егор привстал и замер. Застыли и мы с мамой.

— Что?

— Похоже… — Он поднялся и сделал пару шагов, вглядываясь в глубину чащи.

— Медведь? — ахнула я сдавленно. Удержите меня кто-нибудь, пока я не ринулась из леса, ломая вековые сосны.

— Нет… — ответил муж. — Лиса или куница… Или лось. Эх, лук бы мне сейчас. — Он натянул воображаемую тетиву и, прицелившись, выпустил воображаемую стрелу. — И был бы у тебя, Эвка, лисий воротник на пуховике.

— Гош, с луком нужно уметь обращаться. Это ведь не пневматика в тире.

— Ничего сложного, — пожал он плечами. — Главное, приноровиться. Пойду, погляжу, кто в лесу живет.

Егор отправился в очередной обход, а мы продолжили сбор ягоды. У мамы ловчее получалось, но и мой туесок быстро наполнялся. Гоня прочь беспокойство и выискивая мужа глазами, я решила между делом заняться расспросами.

— Мам, а как ты обучаешь письму? Ученикам нужны тетради, и много.

— На самом деле требуется не так уж и много. Вместо тетрадей у нас используют отбеленные холстины — льняные или конопляные. Их натягивают на деревянные рамочки и сбивают вместе. Получается что-то вроде папки. А пишут перьями и чернилами, которые придумал Святозар Павлович. Он же по профессии химик и помимо лекарства проводит различные эксперименты. Необыкновенный человек.

Да, Святозар Павлович — неоднозначная личность. Прямо-таки одиозная фигура. И редкостный упрямец.

— Когда "тетрадь" исписывается, ее стирают и крахмалят. Чернила смываются, и тетрадь снова готова к письму, — пояснила мама. — Обычно у каждого ученика четыре тетради — для письма и счета.

Из-за деревьев показался Егор, и вид у него был несколько смущенный.

— Ну, что, поймал воротник мне на пуховик? — поддела я муженька.

— Не поймал, но уверен, что тут балует лиса. Зато вот кого схватил.

Муж продемонстрировал белку, которую держал за хвост. Поначалу я решила, что она мертва, но подрагивающие усы и нос животного доказали обратное. В глазках-бусинках отражались наши с мамой изумленные лица.

— Какая хорошенькая! Откуда взялась? Она живая? Как ты её поймал? Может, она больная? — завалили Егора вопросами.

Подергивание задних лапок белки навело меня на здравую мысль.

— Nerve candi [56] *! Она парализована!

— Примерно так, — признал мой мужчина. — Случайно выпустил в неё заряд.

— Может, её выбросить? — предложила мама. — Смотри, как тяжело дышит. Наверняка заразная, а для ребеночка это опасно.

— А если на мех пустить? — поинтересовался Егор.

56

nerve candi*, нерве канди (перевод с новолат.) — нервосгусток

— Летом он жидкий, оттого и неноский.

— Ну вас, — выхватила я белочку и понесла к летнику, поглаживая. — Какой богатый хвостик! А какие замечательные ушки! Бедненькая моя. Представляю, каково тебе. Бельчатки ждут мамочку, а тебя охотник-злодей едва не укокошил.

— Эвка, между прочим, я тебя защищал! — крикнул вслед муж. — Хоть бы спасибо сказала.

— Спасибо! От меня и от белки.

Приоткрыв дверцу летника и подперев поленом, я положила белочку на порожек. Здесь её, немощную, никто не тронет, а когда она оклемается, то убежит в лес.