Эпилог

Двери распахнулись, и на крыльце появилась Баста. Она переоделась в полосатые гетры и бесформенный свитер.

— Идите ужинать! — замахала рукой.

— Идем. Зачем надрываться-то? — проворчал Мэл. Он так и не забыл о подколках сестры.

Ужин получился замечательным, не в пример торжественному обеду. В малой столовой накрыли круглый стол, и мы расселись вчетвером: Ираида Владимировна, Баста, Мэл и я.

Неловкость, витавшая в первые минуты встречи, потихоньку испарялась. Но все равно я следила за тем, как ем и что говорю. Не хватало испортить впечатление о себе жаргонными словечками и деревенскими манерами. Да и Мэл понемногу оттаивал. Наверное, атмосфера тому способствовала. Он рассказал вкратце о нашей жизни в общаге, об истории появления Кота и об его оригинальностях. Затем переключился на занятия и на последние развлечения, кои мы посетили.

Баста не язвила. Наверное, Ираида Владимировна велела ей придержать язык, чтобы брат не сбежал из дома.

Поначалу я отвлекалась каждый раз, когда горничные сновали с подносами. Мне было неловко. Потом, правда, вспомнились слова Мэла о том, что большая часть прислуги в особняке Мелёшиных — наемные работники и получают зарплату как, например, официанты в кафе. Почему бы не рассматривать их с этой стороны? Я приободрилась.

Разговор незаметно сместился к предстоящему юбилею у самого старшего Мелёшина. Еще одна головная боль. В предпоследний день октября деду Мэла исполнялось восемьдесят пять лет. Если рассуждать логически, юбилей уважаемого человека не обходится обедом в узком кругу. На торжестве ожидалось более двухсот гостей, в том числе и шумная орава родственников. Кошмар, в общем. А Баста умудрилась родиться днем позже, поэтому родня решила совместить два семейных праздника, тем более повод посчитали символичным: совершеннолетие внучки и круглая дата у патриарха клана Мелёшиных. Полный абзац. Надо ли говорить, что приглашения прилетели в общагу три недели назад, и Мэл ответил о-очень положительно. За нас обоих.

— Можете переночевать здесь, а утром вернетесь в город, — предложила вдруг Ираида Владимировна, когда ужин подошел концу. — Поздно уже, а обратная дорога — долгая.

— Спасибо… мам… Но у нас Кот голодный. Начнет орать под окном и перебудит всё общежитие. Мы в ответе за тех, кого приручили, — сказал Мэл.

Я выдохнула с облегчением. Не хватало мне ночевки в доме начальника объединенных департаментов и утренней встречи за столом с Мелёшиным-старшим. "Здрасте, — сделаю книксен. — Я ваша гостья". Бр-р, мороз по коже.

Пусть не можем остаться — дома ведь животина не кормлена, честно-честно, — но горячо поблагодарим за гостеприимство, заодно воздадим похвалу поварам за прекрасный ужин и отметим великолепно сервированный стол.

— Рассчитываю на соответствующий подарочек, hermanito, — сказала Баста на прощание. Они с Ираидой Владимировной стояли на крыльце, и мама Мэла куталась в ажурную шаль с кистями.

— Не лопни от жадности, — парировал Мэл. — Придавит подарочек-то.

— Не волнуйся, донесу, — отозвалась сестрица. — Люблю, когда поувесистее.

Мэл помог мне усесться в машину, а потом подошел к маме… и поцеловал в щеку — быстро, по-мужски кратко. И пока за "Турбой" не закрылись ворота, Ираида Владимировна с Бастой стояли на ступеньках крыльца.

Айва Влашек в последний раз посмотрелась зеркало. Отражение повторило жест, поправив складки халата — приталенного, с глубоким треугольным вырезом, вышитым воротником и длинными рукавами, разрезанными почти до проймы.

Атлас, бархат и крученая золотая нить. Роскошно.

Удовлетворившись придирчивым осмотром, женщина взялась за ручку двери. Пусть не получится, но попытаться стоит.

Супруг просматривал бумаги за столом и делал пометки на полях. Он и в прежние времена задерживался в кабинете допоздна, а теперь и подавно не торопился спать. И стимуляторы принимал чаще и в больших дозах, иначе не выдержать ритма. Иначе жизнь убежит далеко вперед, и не догнать ее, как ни разгоняйся.

Муж взглянул на вошедшую и снова обратился бумагам.

Айва расположилась в кресле, расправила халат. В свете лампы лицо сидящего казалось выточенным из камня. Она часто испытывала гордость оттого, что с годами супруг не расползся медузой, уподобившись прочим чинушам.

Любила ли она мужчину, сидящего перед ней? Уважала, упивалась превосходством, когда удавалось помыкнуть им. Побаивалась. И ни разу не пожалела о выборе, сделанном почти двадцать лет назад. Их брак оказался выгоден обоим: невеста принесла родовитость и известную фамилию, а жених вложил в семейную копилку упорство и недюжинный ум.

Айва никогда не задумывалась над тем, противна ли мужу как женщина, и устраивает ли его интимная сторона жизни. Достаточно смежных комнат и двух-трех визитов супруга на её половину. За месяц.

Влашек не отличался словоохотливостью. Мало говорил, но много делал. Настоящий мужчина, как считала Айва. Супруг заслужил министерский пост по праву, а вместе с ним и она. Это их общая победа. И девчонка-выскочка, с существованием которой женщина давно смирилась, не при чем.

Старшая дочь мужа от первого брака. Как мудрая жена Айва согласилась — что было, то прошло. Супруг признал ошибки молодости, но и от дочери не отказывался. Объяснил однажды, что поддержка девчонки важна для карьерного роста, и более не возвращался к теме. И вдруг выяснилось, что его дочурка, каторжанская язва, устроилась лучше некуда. И слепота оказалась не вечной. Айва, конечно, знала, что девчонка спуталась с сыном начальника ДП, но не верила в серьезность и долговечность скандальных отношений, о которых шептались все, кому не лень. А сегодня поверила. Соплюшка незаслуженно пользовалась благами, которые должны принадлежать другим по праву рождения. Да и вела себя дерзко, вызывающе.

Влашек отложил перо и посмотрел на жену. Стопроцентное зрение — и линзы не нужны.

— Что-то случилось?

Он не любил долгие предисловия.

— Мне пришла в голову отличная мысль. Младший Мелёшин может стать достойной партией для Онеги.

— С ума сошла? У меня договоренность с Рублей.

— Опять этот Рубля… Он сегодня помнит, а завтра забыл. Сам подумай, кто ей светит? Двоюродный безродный племянник из провинции, о котором никто не знает. А Мелёшины — сила. Подмяли под себя закон и порядок, держат всю страну в кулаке. Это блестящая партия. Самая лучшая.

— Тебя не беспокоит, что ей всего лишь пятнадцать? — усмехнулся супруг.

— Скоро исполнится шестнадцать. Достаточно объявить о намерениях, а там недалеко и до совершеннолетия.

— Дорогая, до этого счастливого времени остались какие-то жалкие четыре года. Младший Мелёшин ждать не будет.

— Это же нонсенс! — вскочила и заходила по комнате Айва. — Неужели их семья примет девку с порченой биографией?

— Эта девка — моя дочь, — ответил холодно супруг.

Вот, значит, как заговорил. А не далее как год назад оправдывался, когда привез ее в столицу. Девчонка быстро освоилась и отхватила солидный куш. Может, женщинам в их в роду судьбой написано привораживать перспективных да видных? Правда, они и теряют своих мужчин быстро.

— Неудачно складывается… Будь ей хотя бы восемнадцать… — бормотала Айва, и тут её осенило: — Можно воззвать к праву преемственности! Когда старшая из дочерей умирает накануне свадьбы, суженый обязан жениться на следующей по старшинству сестре!

— Это право давно устарело, — напомнил Влашек. — Сейчас не те времена и не те нравы.

— А если…

— Никаких "если". У меня договоренность с Мелёшиными. Они примут её.

— Ах, вот как! — воскликнула, не удержавшись, Айва. — Ублюдочного выкормыша пристраиваешь? А подумал ты, что произойдет, когда она в силу войдет? Она же из младшего Мелёшина веревки вьет. Как нашепчет, так он и сделает. И всю нашу семью сгноит — из-за злобы, из-за ненависти. Видел, как смотрела на меня? Волком! Не наша она, не наша. И никогда ею не станет. А как войдет в клан Мелёшиных, так и вовсе отречется от тебя. Своими же руками потопит. Тогда уж ты не нужен ей будешь. А у нас дети малые… Кто их защитит?