Эпилятор для оборотня

При этой мысли у меня кровь схлынула с лица, конечно почти у каждой замужней женщины есть неприятности со свекровью, но еще никто не бил ее в коридоре, заламывая руки и запихивая в рот носовой платок.

Господи, Нина! У меня задрожали руки, и я робко обернулась назад, нашарив глазами Диму. Он, несмотря на все привычно улыбался и даже занес злополучный чемодан в одну из гостевых комнат. Ну, погоди, меховая шуба, сейчас я тебе устрою допрос с пристрастием!

Когда гости устроились, я выплыла на кухню и прижала его к стенке, красноречиво щелкнув когтями рядом с его ухом.

— Или ты меня сейчас рассказываешь, что это за «родственнички», или я тебе ухо откушу! — я ласково улыбнулась ртом, полным клыков. Дима поежился и постарался отодвинуться от меня подальше. Мне уже надоели эти недомолвки в наших с ним отношениях, поэтому я нетерпеливо рыкнула.

— Аня моя бывшая жена, — сдался Дима, усаживаясь на стул и запуская пальцы в волосы.

Я уже заметила, что при сложной ситуации у него возникает эта привычка.

— А мужчина?

— Сергей мой сын и отец Виктора, — осторожно добавил Дима и с опаской посмотрел на меня.

— И почему ты из этого делал тайну? Я не девица из монастыря, чтобы подать в обморок при виде бывших или детей! — я искренне не понимала, почему он вел себя так скрытно, — Ты же в самом начале нашего знакомства сказал, что Виктор твой внук! Соответственно это означает, что у тебя есть ребенок и у этого ребенка есть мать!

— Извини, я не подумал, — он подошел ко мне и обнял, прижав, так что я едва могла шевелиться.

— Ладно, с принадлежностью выяснили, но почему они приехали к нам? И как она может быть твоей бывшей женой, когда ты говорил что это навсегда? — я указала на серебристый ободок.

— Помнишь, я говорил, что у нас сейчас не все ладно с остальными кланами? Мне часто приходится сталкиваться с угрозами в наш адрес, но в последнее время их стало больше. А потом появились намеки, что под удар попадут самые слабые члены нашего клана.

— И ты решил собрать всех тут?

— На первое время, пока я не найду другое безопасное место. Ты же не против? — он потерся щекой об мою руку, я погладила его по голове и обняла в ответ.

— Думаешь, что я выставлю нуждающихся в помощи родственников? — гнев внутри меня уже успокоился, но раздражение еще не ушло.

— А бывшая она потому, что не смогла трансформироваться и принять свое превращение полностью, — тихо прошептал Дима, усаживая меня на колени и целуя в шею.

— Я не помешал? — на кухню завалился мой новоиспеченный пасынок, и демонстративно отвернувшись от нас, стал изучать содержимое холодильника.

— Стучать, прежде чем входить, ты не пробовал?

Я чувствовала, как внутри Димы закипает такая знакомая ярость, и просто сжала его руку, отвлекая от этого.

— Простите, я не подумал, что кухня место для любовных баталий! — он хлопнул холодильником, так ничего не взяв, и ушел с кухни.

— Может ты с ним будешь полегче? — я мысленно вздохнула, взрослый мужик с сознанием пубертатного подростка и его истеричная мамаша, замечательная компания для меня, только начавшей входить во вкус своего превращения.

— Он всегда такой, поэтому Виктор от него и съехал, — устало пояснил Дима и, потянув меня за руку, повел в спальню, где мы улеглись рядышком и просто заснули. Сказывалось напряжение последних дней и чересчур эмоциональное утро.

Посредине ночи я проснулась от голодного бурчания в животе. Дима, распластавшись по кровати, ласково обнимал подушку и на мои попытки разбудить его, никак не реагировал.

Мне не хотелось идти одной через всю эту огромную квартиру, рискуя столкнуться с нашими гостями.

Я осторожно вышла в коридор, тихонько подбираясь к кухне. Свет решила не зажигать, решив, что освещения от открытого холодильника будет вполне достаточно. В кухне отчетливо пахло специями и мясом. В принципе не удивительно, что в семье оборотней это место пользовалось популярностью.

Открыв холодильник, я покопалась в контейнерах, с сожалением отметив, что восхитительные ребрышки уже закончились и придется довольствоваться чем-нибудь другим. Мое внимание привлекли сосиски, распотрошив упаковку, я сунула эту гирлянду в рот и начала закрывать холодильник.

Сзади меня послышался какой-то звук, от которого я вздрогнула и резко обернулась. В дальнем и темном углу кухни светились глаза и слышался хруст. От испуга я подавилась сосиской и закашлялась, уже в прыжке подлетая к выключателю. Кухню залил яркий свет, то существо, которое меня безумно напугало, оказалось Аней, которая сидела за столом и доедала ребра из контейнера.

Мы уставились друг на друга, как на нечто крайне неприятное, но потом она сделала примиряющий жест, пододвинув ко мне контейнер.

— Извини, что напугала. Даже если я не превращаюсь, — она кисло усмехнулась при этом, выдавая насколько болезненна для нее, эта тема, — аппетит у меня отличный!

— Уф, — только и смогла я выдавить из себя и присела рядом.

— Прости, я правда не хотела никого пугать, — от нее приятно пахло, и я чувствовала ее эмоции, так же как и у Димы.

— Я сама виновата, решила свет не зажигать. Чай будешь?

Аня радостно кивнула, видимо ей было не очень удобно хозяйничать на чужой кухне. С помощью метода тыка, я нашла заварку и вскоре мы сидели за столом, попивая замечательный чай с бергамотом и болтая как подруги.

— Он тебя даже на испытание сводил? — в ее голосе слышалось неодобрение, — Эти его волчьи дела слишком опасны! А если бы тебя покалечили?

— Это я их покалечила! — я рассказала ей про заповедь не откусывания хвостов, чем вызвала у нее почти истерику. Аня смеялась и стучала по столу ладонью, пытаясь успокоится.

— Прости меня за утро, я еще не освоилась и не очень контролирую свои эмоции, — я виновато потупила глаза, мне было действительно стыдно за свое поведение.

— Скажем наше знакомство, слегка не удалось. Утром я нашла в почтовом ящике выпотрошенного голубя, испугалась и сразу позвонила сыну. Потом мы приехали сюда, и все завертелось, — рассказывала она, а я чувствовала все эмоции и понимала, что испугалась она не напрасно.

— Тебя и раньше запугивали? — в моей голове пронеслись смутные воспоминания, но я не смогла уловить, кто именно это делал.

— Стая считала меня позором, оборотень, которая не смогла превратиться. У меня не слишком хорошие отношения с остальными, — от нее повеяло такой тоской, что мне захотелось ее обнять.

— Больше никто тебя не обидит! — мои глаза засветились золотым, как бы принимая мою клятву. Странное дело, эта женщина старше меня, а мне хочется защищать и опекать. Потом пришло понимание, что так моя сущность вожака реагирует на боль и неприятности члена стаи. А так как я была женщиной, это вылилось в своеобразное материнское чувство.