Эпизоды революционной войны

Голос Фиделя, его страстная речь, могучая фигура, озаряемая факелами, оказали сильное воздействие на людей, и многие из тех, кто настаивали на казни Сардиньяса, постепенно стали соглашаться со своим руководителем. В ту ночь еще раз подтвердилась огромная способность Фиделя убеждать людей.

Но не всех убедила темпераментная и красноречивая речь Фиделя. В конце концов, все сошлись на том, чтобы поставить на голосование каждое из двух предложений: немедленная казнь через расстрел или разжалование в рядовые. В ходе голосования, от результатов которого зависела судьба человека, накал страстей стал еще больше.

Голосование пришлось отложить, так как некоторые голосовали по два раза, а в результате продолжавшихся споров искажались смысл и условия этого голосовании. Мы еще раз разъяснили поставленные на голосование два предложения и попросили всех сразу высказать свое мнение. За подсчет голосов отвечал я.

Многие из нас любили Лало Сардиньяса; мы признавали его вину, но вместе с тем очень хотели спасти его жизнь, ибо он был нужный для революции человек. Помню, как одна совсем юная девушка по имени Онириа, которая только что прибыла в отряд, просила убитым голосом разрешить ей голосовать наравне со всеми. Ей разрешили, и после этого началось голосование.

Результаты этого необычного голосования были следующими: из 146 присутствовавших 76 человек высказались против вынесения смертного приговора, 70 - за. Лало Сардиньяс был спасен.

Но на этом все не закончилось. На следующий день группа бойцов, несогласных с мнением большинства, решила уйти из отряда. Среди них было много тех, кто не отличался высокими моральными качествами, но были и хорошие парни. Как ни парадоксально, но из отряда ушли Антонио Лопес, возглавлявший дисциплинарную комиссию, и несколько человек из его отделения. Я помню имена некоторых из них. Это были Курро, братья Канисарес, Пардо Хименес. Последний, хотя и был племянником министра в правительстве Батисты, принимал участие в нашей борьбе. О дальнейшей судьбе этих людей мне не известно, но что касается судьбы братьев Канасарес, то ее не назовешь героической. Не согласившись с мнением большинства и дезертировав в трудный для нас момент, они позже окажутся на службе у врагов революции и высадятся как предатели на Плайя-Хирон, чтобы бороться против своего народа. Один из них будет там убит, а другой захвачен в плен.

Случай с Лало Сардиньясом свидетельствовал и о другом. Росла политическая сознательность наших бойцов и командиров, в Повстанческой армии формировались силы, придававшие новые черты нашей революционной войне, креп моральный дух, выкристаллизовывалась идея о необходимости аграрной реформы и глубоких социальных изменений в общественной структуре, которую нужно было осуществить, чтобы оздоровить всю жизнь в стране. Однако все это наталкивалось на противодействие ряда элементов, которые примкнули и нашей борьбе в поисках приключений, а скорее, ради своих узкокорыстных целей.

От нас ушло еще несколько человек недовольных. Имена их я уже забыл, но одного из них, по имени Роберто, запомнил хорошо, впоследствии этот человек расскажет выдуманную им самим лживую историю обо всем случившемся в отряде некоему Конте Агуэро, который напечатает ее в журнале "Боэмия".

Что касается Лало Сардиньяса, то его отстранили от должности командир взвода и разжаловали в рядовые. Он был включен в состав небольшого дозора, которому предстояло действовать против батистовцев. Лейтенант Хоакин де ла Роса, дядя Лало Сардиньяса, решил сопровождать своего племянника. Вместо Лало Сардиньяса Фидель прислал ко мне одного из лучших своих людей - Камило Сьенфуэгоса, который стал капитаном и командовал передовым отрядом нашей колонны.

В тот период в районе наших боевых действий объявилась контрреволюционная банда, которая, прикрываясь именем революции, совершала преступления и терроризировала местных жителей. Поэтому задачей Камило Сьенфуэгоса было совершить форсированный марш в район населенных пунктов Каракас и Ломон и выловить этих бандитов, чтобы в последующем предать их суду.

Борьба против бандитизма

В условиях гор Сьерра-Маэстры мы могли свободно контролировать довольно большую территорию. Здесь были места, по которым вряд ли когда ступала нога батистовского солдата. Но органы нашей местной власти в освобожденных районах были слабо организованы и не могли эффективно бороться с мародерами, которые, прикрываясь именем революции, занимались открытым грабежом, бандитизмом и совершали другие преступные акты.

Кроме того, политическая обстановка в Сьерра-Маэстре была все еще довольно неустойчивой. Местные жители отличались низким политическим сознанием, и нахождение поблизости правительственных войск в большой степени мешало нам преодолеть этот недостаток.

Противник снова сжимал вокруг нас кольцо окружения. Имевшиеся у нас различные данные говорили о том, что батистовцы опять намереваются двинуться в Сьерра-Маэстру. Этого было достаточно, чтобы вызвать панику у жителей освобожденных нами районов. Некоторые из них, слабые духом, старались покинуть родные места, чтобы избежать возможных репрессий со стороны батистовских палачей. Санчес Москера разбил свой лагерь в поселке Минас-де-Буэйсито.

Но, несмотря на все эти опасности, наш отряд спокойно занимался своим делом в долине Эль-Омбрито. В заброшенных горах Сьерра-Маэстры мы впервые приступили к хозяйственной деятельности - к строительству хлебопекарни. Эта долина, где была создана партизанская база, являлась своего рода воротами для партизанских сил. Молодые люди, желавшие присоединиться к повстанцам, группами приходили сюда. Здесь они некоторое время находились в распоряжении крестьян, которые сотрудничали с нами.

Начальником этого приемного пункта был местный житель по имени Аристидио. Он пришел в наш отряд незадолго до боя под Уверо, но в нем не участвовал, так как накануне упал и сломал ребро. После этого случая он не проявлял особого желания оставаться в отряде.

Аристидио являл собой типичный пример крестьянина, который присоединился к революции, ясно не представляя себе ее значения. Поразмыслив над сложившейся обстановкой, он пришел к выводу, что будет благоразумнее для него держаться подальше "от всего этого". Поэтому он продал за несколько песо свой револьвер и принялся болтать языком по всей округе, что он не дурак и не желает погибнуть ни за понюшку табаку в своем собственном доме, когда из того района уйдут партизаны, и что он вступит в контакт с правительственными войсками. Из нескольких источников мне стало известно о настроениях этого крестьянина. Революция переживала трудные времена. Поэтому, пользуясь предоставленными мне как начальнику целого гарнизона полномочиями, я приказал арестовать Аристидио. Его судил военный трибунал и вынес ему смертный приговор.

Теперь, спустя много лет, мы можем спросить себя: действительно ли он был настолько виновен, чтобы приговорить его к высшей мере наказания, или можно было избежать этого и спасти ему жизнь? Война - вещь жестокая, и в период, когда противник владел инициативой и его агрессивность усиливалась, надо было пресекать любые попытки к измене. Случись это несколькими месяцами раньше, когда повстанческое движение было еще слабым, или несколькими месяцами позже, когда мы чувствовали себя уже сильнее, Аристидио не был бы расстрелян. Но ему не повезло, так как он изменил нам в момент, когда мы были достаточно сильны, чтобы безжалостно карать за такие преступления, но были еще слабы, чтобы наказывать по-другому, поскольку мы не располагали ни тюрьмами, ни исправительными колониями.

Временно покидая район нашего постоянного базирования, мы выступили в направлении к Лос-Кокос, что на реке Магдалена, и там должны были соединиться с силами Фиделя, чтобы сообща ликвидировать действовавшую в районе Каракаса банду, возглавляемую китайцем Чаном. Выдавая себя за революционеров, бандиты грабили, истязали и убивали крестьян. На ликвидацию банды ушло примерно десять дней.

Когда мы прибыли на место, там уже находилась передовая группа Камило Сьенфуэгоса, которой удалось захватить несколько бандитов, в том числе и их главаря. На состоявшемся суде, кроме Чана, к смертной казни был приговорен и пойманный в это же самое время один крестьянин, выдававший себя перед местными жителями за связного Повстанческой армии. Этот бандит изнасиловал несовершеннолетнюю крестьянскую девочку. Суду подверглись и другие участники банды. Это были в основном городские жители и местные крестьяне, обманутые китайцем Чаном, который обещал им легкую и привольную жизнь. Большинство из них были оправданы, но троих было решено подвергнуть символическому расстрелу и тем самым серьезно проучить их.