Эпоха лишних смыслов

Гамов, стоявший около Эйдана, мгновенно сделал шаг вправо и отнял у Турова телефон.

– Давайте без «давайте», – сердито сказал он. – Ходим вдвоем, страхуем друг друга, как обычно.

– Но Макс… – вмешался Эйдан, глядя при этом на меня. – Я так понимаю, что книги, о которых вы говорите, пока даже близко не подобрались к уровню энергии прорыва.

Гамов осторожно кивнул.

– Так и бояться тогда нечего. Хотя, конечно, я не прав, остерегаться нужно всегда, но здесь-то что такого?

Идея переливалась и манила. Все почему-то смотрели на меня. Я развела руками – жест на публику, вспомнила несчастного Бориса и, вздохнув, покачала головой.

– Нет уж. Никаких соревнований. Опасно. Заиграемся – и придет кому-нибудь конец.

Гамов наконец-то расцвел в улыбке:

– Вот это мой напарник, знакомьтесь.

Как ни старалась, не смогла не поднять уголки рта в ответ.

– Зануды, – пробурчал Туров. – Айфон верните.

Под звуки неизвестной мне песни и уверенное туровское «Смотри, за сколько упра…», мы с Гамовым вошли в первую книгу.

Мир переменился, заиграл красками и цветами. Светило солнце, стоял пригожий день. Гамов сощурился и протянул мне руку. Как обычно. Стало тепло и уютно.

– Что это были за фокусы с поцелуями в лоб? – задиристо поинтересовалась я, оглядываясь в поисках подходящих строений.

– А что были за фокусы с поцелуями агентов из чужих стран? – ответил вопросом на вопрос Гамов.

Я потянула его по направлению к деревьям. Вдалеке вился дымок, значит, скоро мы должны были выйти к замку.

– Эйдан рассказал?

– Нет, архангел Михаил, – возмутился Гамов.

– Смотри, – кивнула я, и он не сумел сдержать смеха. Замок напоминал плод работы художника-сюрреалиста, а все потому, что автор не догадался начертить для себя хотя бы примерный план, и комнаты прыгали по книге туда-сюда.

Земля мерно задрожала, трава полетела наверх, и мы вышли в подвал, не отпуская друг друга. Туров как раз договаривал фразу: «…ятся», – но мы и не думали останавливаться, как в дни моих тренировок, просто шагнули в следующий роман. Тут уже должен был работать Гамов.

Глаза долго привыкали к почти полной темноте. Элегантность отделок да не наше небо за окном мгновенно сложились в планетарную станцию.

– Звезды, – брякнул Гамов, и куски обшивок немедленно полетели мимо нас.

Фокус был столь же прост, сколь и сложен. Я верила Гамову безоговорочно, Гамов перестал верить в мир, и в результате реальность развалилась почти мгновенно, а я даже утруждаться не стала.

– Так Эйдан проболтался?

Мы уже находились в школе со зловещими подростками-телепатами, проходившими по моей части.

– Учитывая, что я психовал, как не знаю кто, пока у тебя был отключен телефон, я его не виню.

Я посчитала вероятности и решила уточнить:

– А чего это ты надумал звонить мне ночью?

– По поводу Эйдана, – как-то нехотя отозвался он.

– Эй! – окликнула я девчушку лет двенадцати.

– Конечно, я вас внимательно слушаю, – проговорила она.

Гамов замотал головой в изумлении, а мы уже шагали в следующий мир.

– Блин, ну детей-то сейчас все умеют писать. Без высокого стиля.

– Как видишь, нет. Так что насчет Эйдана?

Ветер, метель, одинокий лес – и летящие куски мира.

– Он просил меня поговорить и с тобой.

– Серьезно?

Я на минуту потеряла нить беседы, потому что стоять посреди моря лавы оказалось сложновато.

– Да. Я набрал тебе, разволновался, и ему пришлось рассказать обо всем.

Я кивнула – и тут же взвизгнула. Со всех сторон на нас наползали демоны.

– Спокойно, – сказал Гамов, – это очень просто…

– Молчи!

– Набралась суеверий.

Последнее он проворчал, когда мы уже стояли на скале, возвышавшейся над чужеродной красивой цивилизацией.

– Самое тупое, кстати, – покачала головой я. – А суеверие, по-моему, правильное. Вот так расскажешь кому-нибудь о предполагаемой точке напряжения, а в мире ее увидеть не сможешь, потому что она уже облечена в слова.

– Отличное объяснение, – скосил на меня глаза Гамов.

– О чем поговорить хотел?

– Сам расскажет.

– А что насчет поцелуя?

– А что насчет твоих имени и фамилии?

Я вздохнула, голова начинала идти кругом.

– Давай не сейчас, а, Макс?

Он сжал мою руку, и мы вывалились в подвале.

– Тринадцать, – без обиняков подвел итог Гамов. – Устали, четырнадцатую деконструируем как-нибудь потом.

Мир постепенно возвращался на круги своя. Я сделала глубокий вдох и оперлась правой рукой на стол.

На фоне все той же, насколько я могла судить, песни, раздались аплодисменты. Хлопал даже Туров, а Эйдан, судя по виду, был просто убит.

– Ну-ка, собрались и поехали в ресторан! – приказал Гамов. – Гера, ты за рулем, потому что мы с Оливией должны пить. После такого-то.

Все двинулись к выходу, а я по-прежнему не была уверена в том, что смогу отцепиться от стола.

– Ты идешь? – осторожно спросил материализовавшийся рядом Гамов.

Меня отпустило внезапно и сразу, только сильно дрожали руки.

– Иду.

– Перестарались, да?

– Ты перестарался, – слабо улыбнулась я.

– Ты первая начала. – Я подняла на Гамова взгляд и чуть не ослепла – после всех этих разных, красочных, темных, манящих и страшных миров. – Если ты про поцелуй в лоб, то я про поцелуй в щеку.

– Перестань звать меня Оливией.

Я взяла себя в руки и пошла к выходу. Ничего иного ведь не оставалось.

Глава 10

В ресторане было шумно и людно; вечер пятницы, Москва гуляет. Гамову, впрочем, пришлось лишь немного поулыбаться хостес – и та немедленно освободила для нас лучший столик у самого окна. Глаз у девушки был наметанный. Проскользив по лицам Эйдана и Геры, она явно остановилась на моем, пускай буквально на долю секунды. Я чуть улыбнулась: неужто по фотографиям учить заставляют? Или просто поклонница фэнтези?