Эпоха перемен 2

Остаток ночи мы, конечно же, не спали.

А утром, на построении, нам объявили об общем собрании лагеря на стадионе. Народ из соседних палаток, благополучно проспавший всю ночь, начал возмущаться насчёт того, что сначала неплохо было бы завтрак организовать, а потом решать остальные дела…

В воздухе плыл отчётливый запах гари, но никто не обращал на него внимания.

Старшина построил курс. Потом к нам вышел опухший и помятый Снегирёв. Оглядев строй, он вздохнул и сказал:

— Так, есть кто-то, кто сегодня ночью видел что-то необычное? — спросил он.

Курсанты начали растерянно переглядываться. Мы тоже постарались изобразить недоумение, даже не сговариваясь.

— Ясно… если что вспомните — доложить сначала мне. Я должен знать всё до следователей. Иначе… да понятно, что иначе, — он махнул рукой и снова вздохнул. — Это ясно?

— Так точно, товарищ капитан! — ответили мы хором.

— Ну ясно… курс! Нале-во! Шагом марш! Левое плечо вперёд! — скомандовал он.

И мы направились в сторону стадиона.

Обычно построения проводились на плацу, возле столовой. Почему теперь людей не повели туда понятно: сгоревшая котельная слишком близко. Всё, что произошло ночью, можно сказать, на виду. А ведь там наверняка следователи работают…

При мысли о следователях мне опять стало не по себе. Да, мы постарались не оставлять улик: протёрли замки на складе РХБЗ, запутали следы, выходя в лес, через забор и несколько раз перепрыгивая через рвы и ручьи. Но полной гарантии, что на нас не выйдут, разумеется, не было.

Коробки курсов расположились вдоль трибуны, прямо на поле. Возле каждой стоял начальник подразделения.

Как обычно, все ждали начальство, назначившее построение.

— Сань… — ткнул меня в бок стоящий рядом Серёжа Гуменюк. — Слушай, я вот что подумал… а что, если бы их было много? Что, если бы пытались перерезать всех наших?..

— Видел же, что нет, — ответил я шёпотом.

— Ну а если? — настаивал он.

— Тогда бы нас уже не было, — ответил я.

— Они даже дневального не убили… — продолжал шептать мне на ухо Серёжа. — Значит, специально в нашу палатку лезли. Им нужны были мы, понимаешь?

— Тш-ш-ш… — прошипел я.

И вовремя: Снегирёв как раз обернулся в нашу сторону. А на стадионе появился комендант лагеря: заместитель начальника Университета, целый генерал-майор.

Скомандовали «равняйсь-смирно!», последовали доклады. И команда «Вольно!»

Генерал-майор, которого большинство присутствующих увидели в лагерях впервые, встал перед строем и начал говорить. Слышно было плохо, ведь никакой аппаратуры не было, но все стояли, затаив дыхание, поэтому слова всё-таки можно было разобрать:

— Сегодня ночью произошло чрезвычайное происшествие, — начал он. — На территории учебного центра сгорела котельная. В этой связи нарушено горячее водоснабжение, в том числе в столовой и в помывочных. Таким образом, учебный центр не может продолжать полноценно функционировать. В этой связи, по согласованию с руководством Университета, мой принято решение о временном прекращении работы учебного центра до устранения последствий аварии. В ближайшее время руководители подразделений организуют раздачу питьевой воды и полевых рационов. До конца дня учебный состав представит предложения по закрытию учебных дисциплин, после чего личный состав будет отправлен в летний каникулярный отпуск. До конца дня необходимо свернуть всё оборудование и передать на хранение ответственным лицам.

Генерал прокашлялся и поглядел на стоящих перед строем офицеров. Потом продолжил:

— На территории работают представители военной прокуратуры. В случае появления у них вопросов к личному составу руководителям подразделений прошу оказать всемерное содействие. У меня всё.

Генерал кивнул, развернулся и направился в сторону административных корпусов.

Ребята переглядывались в строю, не сдерживая радостных улыбок.

— Вот это поворот… — шёпотом прокомментировал Женя, который стоял у меня за спиной.

— Да уж… — согласился я.

Когда мы строем пришли со стадиона, Снегирёв раздал указания: кому заниматься сбором и сдачей палаток, матрасов и прочего имущества, кому — уборкой территории. На всё он выделил три часа.

Мы начали работать. Без завтрака было некомфортно, но никто не жаловался: так неожиданно и приятно начавшийся отпуск грел душу.

Впрочем, через полчаса в расположение пришёл прапорщик со склада. Перед собой он катил громыхающую тележку, где были в беспорядке свалены картонные коробки самого подозрительного вида.

Оказалось, что это были обещанные сухпайки. Внутри нашлось по паре консервов и пакетик сухариков, пропитанных какой-то дрянью.

Я это есть не рискнул. Но кто-то из ребят попробовал и, вроде бы, даже без последствий. По крайней мере, быстрых и очевидных.

Со сбором палатки и подготовкой территории наше отделение справилось за час. После этого просто сидели на кирпичных бортиках бывшей палатки и ждали, когда руководство изволит о нас вспомнить.

— Ребят, кто куда в отпуск едет? — спросил Серёжа, выковыривая алюминиевой вилкой остатки мяса из банки с тушёнкой.

— Я в Турцию! — ответил Скопцов, мечтательно вздохнув. — С отцом поговорю, может, удастся поменять вылет, чтобы пораньше… на море хочу!

— Везёт… — грустно сказал Семён. — А я домой полечу. Билеты взяли ещё в январе, фиг поменяешь… придётся неделю в Москве тусоваться.

Все знали, что Семён из Хабаровска, и добираться туда совсем не просто.

— Что, в казарме останешься? — обеспокоенно спросил Вова.

— Ни в жизни! — Семён отрицательно мотнул головой. — К деду в Алтуфьево поеду.

— А, точно, у тебя же дед в Москве… — кивнул Серёжа.

— А сам куда? — Семён заинтересованно посмотрел на него.

— К дядьке в Киев, — ответил он. — Давно собирался.

— Ну и что там хорошего? — Скопцов пожал плечами.

— На футбол хочу сходить, — ответил Серёжа. — А там посмотрим… может, до Крыма доеду.

— Вот это дело!.. — одобрил Семён.

В это время в расположение пришёл Дима Картошкин. Ребята, скучавшие, как и мы, по бывшим палаткам, сразу замолчали.

В руках у Димы была толстая пачка жёлтых листиков.

— Так, народ! — сказал он. — Кому надо в город — часа через три обещают автобус до территории. Кто хочет своими силами с вещами добираться — можно отсюда стартовать. Увольнительные раздаю сейчас. Иногородние не забывайте отмечаться по месту пребывания!

Через пару минут я уже был обладателем заветной бумажки, означающей свободу на следующий месяц и ещё неделю сверху.

Из лагеря хотелось уехать как можно скорее. Но я представил, как толкаюсь в автобусе со своей сумкой… потом в электричке… или как голосую на дороге, как тогда, в прошлом году — и решил остаться ждать автобус.