Эпоха покаяния
Шрифт:
— Ничего, зато не испортится, — пропыхтел Ляховский, с трудом разрезая мясо.
Путешественники приготовили отличные стейки, благо у них теперь была огромная сковорода. Кабан оказался на удивление жирным, поэтому масло было не нужно. Молодой охотник уснул быстро, а вот его старшему спутнику не спалось. Его терзали вопросы:
«Почему хвойные деревья в один миг потеряли все иголки? Почему так огрубела кора? К чему приготовился лес? Неужели изменился климат? Если да, то в какую сторону? Каковы причины? И почему, чёрт возьми, всё это не коснулось тех мест, где Аюн вырос?»
Ляховский подбросил дров в костёр:
«Ну, хорошо, предположим, что температура воздуха продолжит
– 70? Или как в Антарктиде? Нет, как в Антарктиде — это невозможно. Там огромный материк. И потом, при таких показателях реки промёрзнут до дна, рыба передохнет. Если, конечно, она не приобрела какие-либо эволюционные преимущества. Вместе с рыбой вымерли бы и гарпунёры… о, интересное название, надо будет запомнить. Да хрен с ней, с рыбой. Или, может, причина в направлении ветра? Так, уже ближе. Западный перенос воздушных масс… вспоминай, дубина… Атмосферные осадки…»
Маленькая коробочка на плече Дмитрия один раз коротко щёлкнула. Он рассеянно посмотрел на неё… Вдруг глаза его расширились, короткие волосы на голове зашевелились. Кажется, он нашел ответы на мучившие его вопросы. Времени у них оставалось немного. Дмитрий хотел уже было разбудить юношу, но, глядя на то, как сладко он спит, не решился на это преступление. В последний раз подбросив дров, он уснул и сам.
Рано утром, ещё далеко засветло, пришелец растолкал юношу. Парень всё никак не хотел просыпаться, поэтому пришлось изрядно постараться. Они наскоро позавтракали. Во время завтрака маленькая черная коробочка на плече Ляховского щёлкнула. Пришелец глянул на небо, отмечая про себя, что ветер поменял направление. Он задул со стороны гор, прямо им в лицо. Холодный, колючий, он сваливался со склонов, постепенно набирая силу, и летел дальше в безмолвный лес.
Юноша не понимал, зачем опять нужно было куда-то мчаться так срочно. Ну, ветер как ветер. Ничего особенного. Коробочка щелкнула два раза, указывая Дмитрию на то, что опасность постепенно нарастала. Он быстро встал, подошёл к снегоходу, сел на него, нажал красную кнопку. Машина тут же откликнулась тихим низким рокотом. Кивком головы пришелец пригласил юношу садиться. Тот с неохотой подчинился. Снегоход с прицепом, в котором лежали оставшиеся несколько канистр с топливом, плавно тронулся с места и, постепенно наращивая скорость, заскользил по белому покрывалу.
Они ехали весь день, делая короткие остановки для того чтобы заправиться, поесть и размять тело. Горы становились всё ближе. Теперь они занимали примерно треть от горизонта, и их можно было хорошо рассмотреть.
Невысокие, с пологими склонами и скруглёнными вершинами, эти горы тянулись с севера на юг длинной цепью, за которой, очевидно, было ещё несколько хребтов. Разной высоты и формы они все, от основания до вершины, были укрыты снегом, который отдавал красным в лучах медленно заходящего солнца. Лишь отдельные сохранившие свою крутизну склоны оставались тёмными. В межгорных котловинах ютились хвойные деревья, которые, как и весь остальной лес, сквозь который мчался снегоход, были голыми.
Машина предсказуемо заглохла. Дмитрий постучал по баку костяшкой пальца и услышал звонкий ответ. Он вылил туда очередную канистру топлива, плотно закрутил крышку. В этот момент он услышал, что коробочка стала ритмично пощёлкивать, но пока ещё перерывы были длинными.
Ляховский встревожился. Он запрыгнул на снегоход, завёл его, включил фары. Синеватый свет выхватил из сгущающегося сумрака тёмные остовы деревьев. Странное существо с двумя людьми на своей спине продолжило движение. Совсем скоро солнце свалилось за
горную цепь. Потемнели облака, которые плотной завесой скрыли небо. Непрерывно дующий в лицо седокам ветер усиливался, заставляя их прятаться за стеклом.Полная непроглядная тьма окружила одинокий снегоход. Он разрывал её длинными лучами слепящего света, ревел двигателем, объезжая препятствия и выныривая из понижений.
Однажды из неприметного сугроба выскочил чумной кабан, который, взглянув на неведомое чудище, удрал в мрак. Ну, хоть какое-то происшествие. Впрочем, Дмитрий и тут о чем-то задумался, потом тряхнул головой и снова уставился вперёд слезящимися синими глазами.
Перед рассветом Ляховский влил очередную порцию топлива. Аюн уже откровенно дрых, обняв пришельца сзади и положив голову ему на спину. Когда Дмитрий слезал, юноша чуть не упал лицом в сугроб, но вовремя спохватился, ловя равновесие и хлопая ресницами. Стоило пришельцу сесть за руль, как Аюн снова обхватил его руками, сладко зевая. Ляховский улыбнулся, но ничего не сказал.
Треск коробочки участился. Дмитрий прикусил губу и прибавил ходу, насколько это позволял рельеф местности. Нарочито медленно рассвело. Наступивший хмурый рассвет показал всё ту же картину: тёмные, словно обугленные, стволы, белый снег и заметно приблизившиеся горы.
Они наскоро поели. Слушая, как потрескивает коробочка на плече друга, юноша не удержался и спросил:
— Нам что-то угрожает, Дима? Я ничего не вижу, ничего не чувствую. Зачем такая быстрая езда?
— В том то и беда, что не чувствуешь. Но то, что к нам приближается и из-за чего лес сбросил иголки, нельзя ни увидеть, ни прикоснуться. Оно не имеет запахов и звуков. Но оно безжалостно убивает или калечит.
— Тогда почему мы несёмся ему навстречу?
— Потому, что спасение там, в горах. Некогда объяснять. Скоро ты всё увидишь сам. Поехали!
И они помчались дальше, виляя между застывших столбов, выныривая из ложбинок и тут же погружаясь в следующие. От двигателя шёл горячий пар, из выхлопных труб вырывался сизый дым, позади оставались широкие следы. Ближе к вечеру Ляховский залил последнюю канистру, отцепил ставший ненужным прицеп, который не давал аппарату показать всё, на что тот был способен. Несмотря на то, что он не спал больше суток, пришелец был полон решимости добраться до места назначения как можно быстрей.
— Ты готов к настоящему экстриму? — спросил он, газуя. И, не дождавшись ответа, добавил — Тогда держись крепче!
Аюн уцепился за ручки, выпучив глаза. Мощный мотор выстрелил аппарат в темнеющий лес. Синеватый свет фар бился в разные стороны, каскады снежной пыли взмывали в воздух, оседая позади, машина подпрыгивала на неровностях, иногда совершала длинные прыжки с одного склона на другой. В такие моменты у парня захватывало дух, сердце сжималось и уходило в пятки. Двигатель кричал и вибрировал от предельной нагрузки. Однажды Ляховский обернулся, Аюн с изумлением обнаружил на его лице широкую детскую улыбку. Пришелец получал дикое удовольствие от этих сумасшедших покатушек.
Горы стремительно надвигались на них. Снегоход уже лизал им пятки своими прожекторами. Вот машина в очередной раз совершила длиннющий прыжок. Мотор завизжал на высоких оборотах. Вот она плюхнулась в сугроб с большой высоты. Под сугробом оказался метровый камень, который переломил лыжу, гусеницу, повредил картер этого удивительного изобретения человека. Люди перелетели через руль и покатились по сугробу. Двигатель задымил, истёк быстро густеющей на морозе коричневой кровью и замолчал навсегда. Ездоки с усилием встали, ощупали себя со всех сторон, после чего с облегчением вздохнули. Слава Богу, обошлось без переломов.