Эпоха потрясений. Проблемы и перспективы мировой финансовой системы
Шрифт:
Говорят, Рейган, смотревший это интервью, пришел в бешенство. Он и представить не мог, что Форд начнет обсуждать их частные переговоры по общенациональному телевидению. Однако я думаю, к тому моменту оба лидера пришли к выводу, что пересмотр полномочий вице-президента — вопрос слишком сложный и важный, чтобы решать его в один присест. Генри, как проводник челночной дипломатии, собирался продолжить переговоры в четверг, но и Рейган, и Форд понимали, что затягивание неопределенности отрицательно повлияет на имидж Рейгана. Тогда Форд наконец принял решение. Около десяти вечера он спустился в номер к бывшему губернатору и сказал, что принесет больше пользы, выступив на стороне Рейгана в качестве экс-президента, а не кандидата в вице-президенты. «Он был по-настоящему порядочным человеком, — говорил впоследствии Рейган.
– Думаю, сейчас мы вполне можем считать себя друзьями». Рейган немедленно назначил своим партнером
Я не рассчитывал получить место в новой администрации, пожалуй, даже не очень-то этого и хотел. Когда Рейган пришел в Белый дом. талантливых и опытных профессионалов вокруг него было больше, чем подходящих должностей. Это было и хорошо, и плохо. Андерсон, которого президент назначил советником по внутриполитическим вопросам, частенько шутит, что тогда он подошел к Рейгану и руководителю переходной администрации Мизу и сказал: «В нашей команде — замечательные люди, но, если мы не задействуем их в ближайшее время, они начнут работать против нас». Рейган не распустил команду, которая помогла ему одержать победу, а организовал консультативную группу под названием «Совет по экономической политике». Руководителем Совета был назначен Джордж Шульц, а в состав новой структуры вошли Милтон Фридман, Артур Бернс, Билл Саймон, я и еще несколько известных экономистов.
Одним из первых портфель получил Дэвид Стокман, возглавивший Административно-бюджетное управление. Во время предвыборного марафона Рейган выступал за снижение налогов, укрепление армии и сокращение аппарата правительства. В этой связи президент хотел, не дожидаясь инаугурации, как можно раньше подключить Стокмана к работе над бюджетом, чтобы новые члены кабинета восприняли беспрецедентные сокращения как свершившийся факт. Стокман — блестящий, энергичный конгрессмен 34 лет. выходец из сельской глубинки Мичигана — очень гордился возложенной на него ролью впередсмотрящего в том процессе, который позднее получил название рейгановской революции. В своих речах Рейган сравнивал сокращение правительственного аппарата с отеческой строгостью: «Можно до хрипоты талдычить ребенку о пагубности излишеств. А можно разом прекратить эти излишества, просто сократив сумму карманных денег». В интерпретации Стокмана это звучало более прямолинейно — «уморить чудовище голодом».
Мы со Стокманом тесно сотрудничали в переходный период, когда он разрабатывал новый бюджет, жесткий до предела. Я присутствовал при их встрече с Рейганом незадолго до инаугурации, когда Стокман представил готовый проект бюджета. Рейган тогда произнес: «Скажите мне одно, Дэвид, ко всем ли мы подходим одинаково? Сокращение должно быть в равной мере беспощадным для всех структур без исключения». Стокман заверил его, что так оно и есть, после чего Рейган сразу же дал добро.
Совет по экономической политике оказался в центре событий скорее, чем можно было ожидать, В основе рейгановского курса на снижение налогов лежал законопроект, который разработали конгрессмен Джек Кемп и сенатор Уильям Рот. Он предполагал на три года уменьшить налогообложение как юридических, так и физических лиц на 30%. Это должно было вывести экономику из затяжного спада, продолжавшегося уже второй год. На мой взгляд, в случае ограничения расходов в той мере, в которой предлагал Рейган, и жесткого контроля объема денежной массы со стороны ФРС плзн был вполне работоспособным, хотя и трудно реализуемым. Того же мнения придерживались и другие члены Совета.
Однако Стокман и Дон Риган, новый министр финансов, сомневались в целесообразности налоговой реформы. Их беспокоил растущий дефицит федерального бюджета, который уже достигал $50 млрд в год. Поэтому они начали ненавязчиво убеждать президента повременить с сокращением налогов. Вместо этого, по их мнению, следовало добиться от конгресса уменьшения расходов и посмотреть, позволят ли сэкономленные средства компенсировать убыль налоговых поступлений.
Каждый раз. когда эти уговоры становились особенно активными, Джордж Шульц собирал членов Совета по экономической политике в Вашингтоне. В первый год пребывания Рейгана у власти это случалось пять или шесть раз. Наши заседания проходили в кабинете Рузвельта, где с 9 00 до 11.00 мы обсуждали текущие перспективы экономики. Ровно в 11.00 дверь открывалась, и в кабинет входил Рейган (наша группа напрямую подчинялась президенту). Каждый раз мы говорили ему: «Сокращение налогов нельзя откладывать ни при каких обстоятельствах». Он улыбался и непринужденно шутил — Шульц, Фридман и другие были его старыми друзьями. Риган и Стокман, которые допускались на наши заседания, хотя и без права находиться за совещательным столом и участвовать в голосовании. сидели у стены, с трудом сдерживая раздражение. После таких заседаний Рейган укреплялся в намерении добиваться снижения налогов.
В конечном итоге конгресс утвердил его экономическую программу с некоторыми поправками. Вместе с тем законодатели не согласились с предложенным ограничением расходов, что делало проблему бюджетного дефицита еще более острой.В определенной мере я способствовал и принятию решения об отказе от вмешательства в деятельность ФРС. О необходимости такого вмешательства Рейгану говорили многие — как республиканцы, так и демократы, в том числе некоторые его ближайшие помощники. Процентные ставки уже третий год были двузначными, и все хотели, чтобы ФРС ослабила контроль за ростом денежной массы. Формально Рейган не мог приказать председателю ФРС сделать это. Однако на практике выступление президента с публичной критикой действий ФРС могло заставить Волкера пойти на уступки.
Всегда, когда речь заходила об этом, я говорил президенту: «Не следует давить на ФРС». Во-первых, политика Волкера действительно казалась правильной — инфляция медленно, но верно снижалась. Во-вторых, открытые разногласия между Белым домом и ФРС вели лишь к усилению нервозности инвесторов и мешали скорейшему оздоровлению экономики.
Следует отметить, что Пол Волкер не оченъ-то старался облегчить жизнь новому президенту. До той лоры они с Рейганом не встречались, и через несколько недель после вступления в должность Рейган решил наконец познакомиться. Во избежание домыслов о том, что председателя ФРС вызвали в Белый дом, президент попросил принять его в подконтрольном Волкеру ведомстве. В ответ Волкер сообщил, что считает такой визит «нецелесообразным». Я был в растерянности и не мог взять в толк, каким образом визит президента может скомпрометировать независимость ФРС.
Рейган, однако, продолжал настаивать, и в конце концов Волкер согласился встретиться в здании Министерства финансов. Первая фраза президента за обедом в кабинете Дона Ригана стала одним из легендарных афоризмов Рейгана. Улыбнувшись, он кротко сказал Волкеру: «Извините за любопытство, но многие спрашивают, а зачем вообще нам нужна Федеральная резервная система?» Говорят, при этих словах Волкер открыл рот от изумления. Прошло некоторое время, прежде чем он собрался с мыслями и начал горячо отстаивать свое ведомство. По-видимому, его аргументы убедили Рейгана, который, демонстрируя дружелюбие, заявил, что в закон о Федеральной резервной системе должны быть внесены поправки. После этой встречи между двумя руководителями установились нормальные рабочие отношения. Рейган обеспечил Волкеру политическую поддержку, в которой тот нуждался. Как бы ни роптало население, президент твердо придерживался правила не критиковать деятельность ФРС. А когда в 1983 году срок полномочий Волкера истек, Рейган вновь назначил его на эту должность, хотя Волкер и принадлежал к Демократической партии.
В конце 1981 года Рейган попросил меня вплотную заняться серьезнейшей проблемой, которая зрела на протяжении многих лет: система социального обеспечения испытывала острый дефицит средств. Во времена никсоновской администрации, когда денег для нее было более чем достаточно, конгресс принял роковое решение об индексации размера пособий и пенсий с учетом инфляции. На фоне стремительного роста инфляции в 1970-е годы столь же стремительно увеличивались социальные выплаты. В итоге система социального обеспечения пришла в такое ужасное финансовое состояние, что для поддержания ее на плаву в 1983 году дополнительно требовалось $200 млрд. Долгосрочные перспективы выглядели еще более мрачно.
Во время предвыборной кампании Рейган избегал детального обсуждения вопросов социального обеспечения. Как только речь заходила об этом, он ограничивался общими обещаниями сохранить систему социальных гарантий. И неудивительно. Социальное обеспечение — запретная тема для американских политиков во время выборов. Нет ничего более взрывоопасного. чем реформы в социальной сфере. Под каким бы соусом они ни подавались, все понимали — в конечном счете любое решение повлечет за собой либо увеличение налогов, либо уменьшение социальных выплат для значительной части избирателей, либо и то и другое вместе.
Однако проблема действительно была серьезной, и лидеры обеих партий понимали, надо что-то делать, иначе очень скоро нечем будет платить 36 миллионам пожилых и нетрудоспособных американцев. Времени в запасе у нас оставалось очень мало. В проекте своего первого бюджета Рейган попытался было предложить сокращение расходов по программе социального обеспечения на $2,3 млрд, но это вызвало такую волну протеста, что он вынужден был отступить. Три месяца спустя президент вновь пошел в атаку, выдвинув проект реформы, которая предусматривала уменьшение социальных выплат на общую сумму $46 млрд в течение пяти лет. Однако все понимали, что реализация подобных проектов невозможна без компромисса между двумя партиями. Так появилась на свет комиссия Гринспена.