Эпоха рыцарских каруселей и аллегорических маскарадов в России

Три дня двигался этот маскарад по московским улицам, собираясь на поле пред Аннинским дворцом или Головинским, против Немецкой слободы, за Яузою, и шел через всю слободу Басманную и возвращался по старой Басманной чрез мосты Елохов и Салтыков, к зимним горам, иллюминированным разноцветными фонарями. Несмотря на холодную погоду, все окна, балконы и крыши домов были покрыты любопытными, [3] и кроме того толпы народа провожали эту процессию.

Народ ликовал непритворною радостью, везде раздавались веселые песни, звук дудок, флейт, бой барабанов и т. д.

3

Этот маскарад стоил жизни его автору Ф.Г. Волкову. Разъезжая верхом для наблюдения за порядком маскарада Волков сильно простудился и слег в постель. Он скончался 4 апреля 1763 г. См. Новиков Н.И. Опыт исторического словаря о российских писателях. СПб. 1772. С. 40.

Вот что пели хоры, участвующие в процессии. Хор сатиров пел:

В сырны дни мы примечали, Три дня и три ночи на рынке Никого мы не встречали, Кто б не коснулся хмеля крынке, В сырны дни мы примечали. Шум блистает, Шаль мотает, Дурь летает, Хмель шатает, Разум тает, Зло хватает, Наглы враки, Сплетни, драки, И грызутся как собаки, Примиритесь! Рыла жалейте и груди! Пьяные, пьяные люди, Не деритесь!

Хор пьяниц пел:

Двоенные водки, водки скляница! О Бахус, О Бахус, горькой пьяница! Просим, молим вас, Утешайте нас, Отечеству служим мы более всех, И более всех Достойны утех, Всяк час возвращаем кабацкой мы сбор Под вирь-вирь-вирь, дон-дон-дон, протчи службы вздор.

Хор к обману пел следующее:

Пусть мошенник шарит, невелико дело Срезана мошонка, государство цело, Тал-лал, ла-ла, ра-ра! Плутишку он пара К ябеде приказной устремлен догадкой Правду гонит люто крючкотворец гадкой Тал-лал, ла-ла, ра-ра, И плуту он пара Откупщик усердной на Руси народу В прибыль государству откупает воду, Тал-лал и т. д. К общу благоденству кто прервет дороги, Ежели приставить ко лбу только роги! Тал-лал и т. д.

Хор невежества пел:

То же все в ученой роже, То же в мудрой коже Мы полезного желаем, А на вред ученья лаем, Прочь и аз, и буки Прочь и все литеры из ряд! Грамота, науки Вышли в мир из ада. Лучше жить без заботы, Убегать работы. Лучше есть, и пить, и спати, Нежели в уме копати. Трудны к тем хоромам В гору от земли подъезды. В коих астрономам Пялиться на звезды.

Хор к мздоимству пел:

Если староста бездельник, так и земский плут, И совсем они забыли, что ременной кнут. Взятки в жизни красота, Слаще меда и сота: Так-то крючкотворец мелит, Как на взятки крюком целит; Так-то староста богатой, Сельской насыщаясь платой, — Так их весь содом. Крючкотворцев жена — Такой же сатана! А от эдакой наседки — Таковые же и детки; С ними тварьми одинаки Батраки их и собаки: Весь таков их дом.

Хор к превратному свету:

Приплыла к нам на берег собака, Из заполненного моря, Из-за холодного океана; Прилетел оттоль и соловейка, Спрашивал гостью приезжу, За морем какие обряды, Гостья приезжая отвечала: Многое хулы там достойно, Я бы рассказати то умела, Если бы сатиры петь я смела, А теперь я пети не желаю, Только на пороки я полаю; Соловей, давай и оброки. Просвищи заморские пороки – свист За морем хам-хам-хам-хам и т. д.

Хор к гордости исполнял:

Гордость и тщеславие выдумал бес, Шерин да берин, лис-тра-фа, Фар-фар-фар, люди-ер-арцы, Шинда-шиндара, трандру-трандара, Фар-фар-фар-фар и т. д.

Хор игроков голосил:

Подайте картежникам милостинку; Черви, бубны, вины, жлуди всех нас разорили И, лишив нас пропитанья, гладом поморили.

Хор к Златому веку воспевал:

Блаженны времена настали И истины лучом Россию облистали, Подсолнечна, внемли! Астрея на земли, Астрея во странах российских водворилась, Астрея воцарилась, Рок щедрый рек: Настани россам ты, златой желанный век И се струи российских рек, Во удивление соседом, Млеком текут и медом.

Хор к Парнасу пел:

Лейтесь, токи Ипокрены, Вы с Парнасския горы, Орошайте вы долины И прекрасные луга! Наполняйтесь, россияне, Теми сладкими струями. Кои Греция пила, И, имея на престоле, Вы афинскую Богиню, Будьте афиняне вы!..

Государыня смотрела на маскарад, объезжая улицы Москвы в раззолоченной карете, запряженной в восемь красивых неаполитанских лошадей, с цветными кокардами на головах. Императрица сидела в алобархатном русском платье, унизанном крупным жемчугом, с звездами на груди и в бриллиантовой диадеме на голове. За нею тянулся огромный поезд высоких тяжелых золотых карет с крыльцами по бокам, карет, очень похожих на веера, на низких колесах, в которых виднелись распудренные головы вельможных царедворцев, бархатные или атласные кафтаны, расшитые золотом или унизанные блестками с большими стальными или стеклянными пуговицами, пюсовые камзолы, лосиные чинчири в обтяжку и т. д. В других осьмистекольных ландо виднелись роскошно одетые дамы в атласных робронтах и калишах на проволоке, в пышных полонезах, в глазетовых платьях и длиннохвостых робах с прорезами на боку, с фижмами или бочками, головы были также распудрены – прическа а la la Valiere, или палисадником, ноги в белых атласных башмаках стерлядкою (т. е. остроносые). Лакеи сзади карет стояли одетые турками или албанцами, были и настоящие арабы.

Отъезд императрицы в Москву на свою коронацию по отчетам полицейским потребовал на переезд до 19 000 лошадей и около 80 000 народа. Петербург на это время совершенно делался пустым: на его улицах не было видно ни одной кареты, и даже улицы заросли травою.

В первые года царствования Екатерины в Петербурге часто происходили карусели или турниры на царицыном лугу. Этими играми императрица воскресала времена рыцарства.

Великолепная такая первая карусель была дана в Петербурге летом, в 1766 году, 18 июля. На эту карусель была выбита золотая медаль, на которой с одной стороны – изображение императрицы Екатерины II, с надписью: «Б.М. Екатерина II, императрица и самодержица всероссийская». На обороте представлено в отдалении ристалище, над которым парит орел с венком, а на первом плане гений, с надписью: «С Алфеевых на Невские брега». Вейдемейер говорит: «Богатство одежды, доспехи, панцири, драгоценные камни, красота женщин – все это представляло зрелище необыкновенное».

Участвовавшие в карусели были в костюмах разных народов и разделялись на четыре кадрили: славянскую, индийскую, римскую и турецкую. Над последними двумя начальствовали графы Григорий и Алексей Орловы. Церемониймейстер в французском платье носил на поясе шарф с золотою бахромою, и в конвое его были 1 унтер-офицер, 8 человек конных и 2 трубача. Для вспоможения дано ему восемь человек герольдов; каждый из них имел при себе четырех конных и одного трубача. При кавалерах особые люди несли дротики, значки; участвовавшие в турнирах выказывали свою ловкость, отрубая головы куклам, изображавшим мавров, и пронзая копьями тигров и кабанов, сделанных из картона. На места, назначенные для карусели, пускали по билетам. Две великолепные ложи были приготовлены – одна для императрицы, другая для великого князя. Судьи, в числе которых был главным фельдмаршал Миних, приехали в придворных каретах и вошли в свои ложи, причем играли трубы и литавры. Посреди карусельного места находилась трибуна, в которой присутствовал главный судья; он чрез трубачей давал сигнал к въезду и выезду карусельных кавалеров. Кроме него было 12 судей, записывавших число выигранных призов, сохранял ли рыцарь на лошади должное положение, с правой ли ноги лошадь начинала скачку и не сбивалась ли с ноги. Позволено было и неизвестным кавалерам принимать участие в турнире, с тем однако, чтобы они избрали для себя девиз и знак, какой заблагорассудят, и чтобы при появлении своем извещали обер-шталмейстера императрицы о своем имени и фамилии с доказательством о дворянстве, а обер-шталмейстер ручался бы своею честью сохранить тайну ненарушимо, и никому оной без дозволения того кавалера не объявлять. Если неизвестный кавалер не хотел открыться и обер-штал-мейстеру, то мог назвать кого-либо из знатных особ, присутствовавших на карусели, которая бы ручалась за его дворянство.

По окончании турнира судьи и кавалеры возвращались во дворец, кавалеры в особой зале ожидали назначенных призов; судьи присуждали их по большинству голосов, решительное определение делал главный судья. По окончании этого, обер-церемониймейстер со всеми герольдами вводил кадриль в залу для получения призов.

Фельдмаршал Миних как главный судья произнес речь на французском языке; вот она в переводе:

«Знаменитые дамы и рыцари! Всем вам известно, что не проходит дня, ни минуты, когда бы не выражалось внимание ее императорского величества, нашей всемилостивейшей государыни, к умножению славы ее империи и благоденствия ее подданных вообще и в особенности к возвышению блеска ее дворянства. Сия несравненная монархиня назначила сей день, чтобы доставить случай избранному дворянству ее империи ознаменовать свое искусство в воинских упражнениях блистательной карусели, какой до сих пор еще в России не было видано. Кто не разделит со мной чувства удивления и благодарности, которые она так справедливо внушает своею благостною и прозорливостью материнскими. Знаменитые дамы и рыцари! Сии благородные упражнения выполнены вами достойным образом и так, что вы можете быть уверены в благоволении ее величества, его высочества цесаревича и во всеобщем одобрении».