Эпоха Возрождения

В описании убийства Марло, по мнению Уинчкомбов, имеется немало неясностей и темных мест. Особо настораживает, что все участники драмы как будто демонстративно прогуливались в саду, тогда как убийство было совершено в комнате. Роковой удар был нанесен в лицо, что затрудняло опознание тела. Мог ли это быть заговор с целью убийства поэта? По мнению Уинчкомбов, это маловероятно. У Тайного совета, если бы он хотел отделаться от Марло, были для этого куда более надежные средства, как показывает судьба Кида и Бейнса. К тому же Марло быстро бы почуял ловушку. Куда вероятнее, что он был участником представления и что взамен Марло следствию был представлен труп какого-то другого человека. Можно предположить, что драматург и в 1587 году, и после 1593 года выполнял важную тайную миссию при дворе шотландского короля Якова, наследника английского престола. По мнению Уинчкомбов, трактаты, которые сочинял Яков, были написаны не без помощи Марло. Драматург, вероятно, участвовал в восстании Эссекса.

Не ограничиваясь этим, авторы высказывают еще целый ряд подобных догадок, основанием для которых является весьма вольное истолкование отдельных мест из произведений Марло, Шекспира и других современных им сочинений. В результате в числу авторов шекспировских пьес Уинчком-бы добавили графиню Пембрук и еще одного «соискателя» – церковного деятеля, позднее епископа, Джона Уильямса. Если аргументы в пользу соавторства графини Пембрук хотя бы отчасти понятны – она была высокообразованной женщиной, переводчицей и поэтессой, то каковы же основания для возведения на шекспировский трон церковного деятеля? Джон Уильямс был близким другом графа Саутгемптона, которому посвящены поэмы Шекспира, он участвовал в сочинении кембриджскими студентами пьесы «Возвращение с Парнаса», в которой упоминался Шекспир. Будущий епископ, как и Марло, был знаком с графиней Пембрук, а портреты Шекспира, «возможно», срисованы с портретов Джона Уильямса… Известно также, что сей почтенный служитель церкви незадолго до опубликования собрания сочинений Шекспира установил дружеские связи с Беном Джонсоном, написавшим, как известно, предисловие к этому изданию. К тому же герб Уильямса имеет общие черты с элементами страдфордского памятника Шекспиру. Почерк так называемой «Нортумберлендской рукописи», которую бэконианцы считают доказательством, что Шекспир – это Бэкон, оказывается, напоминает почерк Уильямса. Наконец, известно, что бумаги Уильямса сгорели при пожаре в Вестминстерском аббатстве в 1695 году – это ли не свидетельство того, что бумаги были столь важны, что он передал их на хранение для опубликования… (Видимо, через полвека после своей смерти, поскольку Уильямс умер в 1650 году.)

Еще более нелепа следущая идея: оказывается, некоторые портреты Шекспира рисовались и с графини Пембрук, надевшей парик с плешью и привязавшей бороду! Авторы приводят много других аналогичных предположений и «доказательств», которые можно было бы перечислять и перечислять. Но пора остановиться, тем более что уже трудно понять, утверждают ли все это Уинчкомбы всерьез или просто потешаются над своими читателями. Воистину, «кто смотрит на все сквозь очки подозрительности, тому чудятся гусеницы даже в кислой капусте».

Шекспир был женщиной?

В женщине должна быть загадка.

К-ф «Служебный роман»

Многие исследователи, пытающиеся разгадать тайну Шекспира, не могут достаточно внятно объяснить, зачем же было автору скрываться под маской актера Шекспира. Однако если предположить, что автором была женщина, тем более женщина знатная, становится понятным и назначение «маски». Ведь в те времена литературные опыты женщин не поощрялись. В качестве известного исторического примера можно вспомнить, что русская императрица Екатерина II также писала пьесы под псевдонимом, правда, у критиков ее творения не имели успеха. Иное дело – творчество Шекспира…

Американский ученый Робин Уильямс полагает, что в действительности автором этих великих произведений была графиня Оксфордская – Мэри Пембрук. Ее поэтические произведения известны литературоведам, но поскольку на рубеже

XVI века женщина не могла открыто писать для такого «безнравственного» места, как театр, Мэри сочиняла драмы под мужским псевдонимом. В пользу этой теории говорит то, что некоторые сочинения посвящены сыновьям графини. К тому же Шекспира называли «нежным лебедем Эйвона», а лебедь был символом Мэри, и дом у графини стоял на Эйвоне; пережитые ею горести отразились в текстах пьес. Кроме того, эта гипотеза объясняет и бурно обсуждаемую скандальную бисексуальность Шекспира, ведь если двадцать один сонет посвящен замужней темноволосой женщине, то сто двадцать шесть – белокурому мужчине. Робин Уильямс считает, что графиня Мэри адресовала сонеты своей подруге (с которой ее связывали исключительно узы дружбы), а также своему молодому любовнику.

Согласно еще одной популярной версии произведения Шекспира написаны самой королевой Елизаветой. Намеком на авторство явился уже многократно упоминавшийся портрет Шекспира. Если сравнить его с портретами королевы, можно заметить просто удивительное сходство.

Для более же убедительной аргументации следует снова обратиться к сонетам, загадку которых пытались разгадать многие сотни, если не тысячи терпеливых и добросовестных исследователей. Когда были написаны эти «сладкозвучные», как писал один современник драматурга, сонеты, кто вдохновил поэта на их создание, о ком говорится в них?

Большинство серьезных шекспироведов пришли к выводу, что по крайней мере часть сонетов связана с покровителем Шекспира, молодым блестящим аристократом Генри Риели, графом Саутгемптоном. Но это тоже только гипотеза. Антистрадфордианцы постоянно превращают поэтические иносказания в намеки на обстоятельства жизни своего кандидата на титул короля драматургов. Впрочем, самые разные исследователи видят в текстах намеки не только на личность того или иного человека, связанного с Шекспиром, но и на события того времени.

Вторая строфа 107-го шекспировского сонета гласит:

Свое затменье смертная лунаПережила назло пророкам лживым.Надежда вновь на трон возведена,И долгий мир сулит расцвет оливам.

Еще в XIX в. некоторые шекспироведы увидели в этих строках намек на поражение испанской Непобедимой армады. И вот почему. Современник Шекспира Петручио Убальдино в «Трактате об испанском флоте» писал, что боевой строй испанского флота напоминал полумесяц. Рога «луны» были обращены к английскому берегу – командование армады надеялось поймать в образовавшийся полукруг и истребить вражеские корабли. Авторитетный биограф Шекспира Лесли Хотсон присоединился в 1949 году к мнению, что сонет 107 намекает на разгром Армады. Хотсон склонен считать, что есть еще два сонета (123 и 124), содержащие отклик на события конца 80-х годов. Так, в сонете 123 можно прочесть:

Те пирамиды, что возведеныТобою вновь…

Быть может, здесь имеется в виду реставрация по приказу папы Сикста V четырех египетских обелисков в 1586–1589 годах? В переводе Самуила Маршака, в котором даются все приводимые цитаты, первая строфа сонета 124 передана так:

О будь моя любовь – дитя удачи,Дочь времени, рожденная без прав, —Судьба могла бы место ей назначитьВ своем венке иль в куче сорных трав.

Однако оригинал допускает и другое толкование. Речь может идти о «пасынке судьбы…, ненавистном для его времени». Хотсон склонен видеть здесь намек на французского короля Генриха III, ставшего ненавистным для парижан (особенно после того, как в конце 1588 года он приказал заколоть герцога де Гиза) и погибшего менее чем через год после этого от кинжала Жака Клемана. Подтверждение этой догадки Хотсон хотел бы видеть и во второй строфе сонета, где поэт говорит о своей любви:

…Ей не сулит судьбы слепая властьБыть жалкою рабой благополучьяИ жалкой жертвой возмущенья пасть.

Последняя строка в буквальном переводе – «пасть под ударом рабского возмущения (thralled discontent)». Таким образом, можно предположить, что сонеты 107–124 написаны в 1588 и 1589 годах. Обратимся теперь к сонету 104.

Ты не меняешься с теченьем лет.Такой же ты была, когда впервыеТебя я встретил. Три зимы седыеТрех пышных лет запорошили след.Три нежные весны сменили цветНа сочный плод и листья огневые,И трижды лес был осенью раздет…