Эпос о бессмертном Ивановиче

– Девушка, вы упали, —

и в тот же миг исчезнувшему, растворившись в ночи, но на этом неприятности для Марии не закончились – не успела она войти в дом, почесывая со стоном ушибленную коленку, как, появившись на звук упавшей в прихожей вешалки, Нуну с сарказмом заметила сестре, что та слишком много матерится для развитого человека, каким себя считает, но от этих слов коленка у Марии лишь еще больше разболелась, и борясь с желанием ответить Нуну, что она дура, вспомнив прочитанную накануне статью в женском журнале с советами о том, как избегать ненужных разговоров, грозящих перерасти в ссору, Мария, едва заметно прихрамывая, направилась в кухню, выместив всю злость на подвернувшейся под руку сковородке, с грохотом улетевшей в мойку вместе с пригоревшими голубцами, а на следующее утро занятая приготовлением завтрака, Мария была внутренне собрана, настроившись дать отповедь Нуну, если та вздумает продолжить вчерашний конфликт, а наблюдавшая за всем происходящим в поселке Ефросинья Ивановна сидела у окна, когда раздавшийся внезапно мощный взрыв сотряс дом, и еще стекла не успели со звоном высыпаться из окон, как, вцепившись в бинокль, Ефросинья Ивановна замерла, провожая немигающим взглядом медленно поднимавшееся над двором Харчука облако черного дыма, следом за которым взметнулись языки пламени, выкидывая в небо снопы искр и угрожая переметнуться через забор, и только сам Харчук ничего этого не видел, часом раньше, закрывшись в сарае, он вчитывался в каждый абзац замусоленной брошюры, содержавшей инструкцию по сборке комплекта газобаллонной аппаратуры, и заканчивая собственноручно собранный им опытный образец установки, которая позволила бы ему сэкономить кучу денег заправляя машину обычным природным газом, перелистывая страницы, Харчук остановился на том месте, где говорилось, что природный газ гораздо легче воздуха и поднимается вверх, в отличие от сжиженного, как вдруг стены сарая исчезли, и оказавшись на небесах, разгуливая по облакам, он превратился в маленького ребенка, державшего за руку отца, терпеливо объяснявшего Харчуку, в коротких штанах вприпрыжку шагавшему рядом, почему солнце на небе такое яркое, и все то время, пока сбежавшиеся на пожар перемазанные копотью соседи и присоединившиеся к ним пожарные всеобщими усилиями тушили догоравшие развалины сарая, отброшенный взрывной волной, Харчук лежал, не подавая признаков жизни, в дымящейся на груди футболке с черным, как у трубочиста, лицом, пока за ним не приехала машина "Скорой помощи", а когда все закончилось, вернувшись домой, Нуну и Мария увидели гору сложенных у крыльца вещей и Ефросинью Ивановну, с глазами на выкате от напряжения выносившую из дома телевизор, но услышав, что пожар ликвидирован, держась за поясницу, удалившуюся принимать лекарства, поручив Марии и Нуну занести вещи назад в дом, и не дав Марии ни минуты передохнуть, буркнув: "хватит собой любоваться", Нуну показала на телевизор, а когда наступил вечер, а за ним – ночь, не имея сил на переписку в соцсетях, приняв душ, только Мария прилегла на кровать, отгоняя бессвязные мысли, как в следующее мгновение она уже плыла по реке из распустившихся цветов под украшенным алмазами небом навстречу окруженной белоснежными облаками Эйфелевой башне, посмотрев с которой вниз, она увидела море людей, признавшись друг другу в любви, выпустивших в небо вспорхнувшую стаю белых голубей, как вдруг, услышав чей-то мужской голос, будто издалека произнесший: "девушка, вы упали", открыв глаза, Мария с удивлением обнаружила, что уже полдень, и решив, что ничего особенного не случится, если она даст себе день отдыха, нежась в кровати, она позвонила в бутик, и узнав от продавщицы, бодрым голосом рассказавшей Марии, что утром продалось одно платье с отороченными строчкой карманами, а еще одна женщина, та, что покупала недавно вечернее платье на шлейках, померила ту кофточку, что висит на дальней вешалке, и хотя она оказалась ей мала и не застегнулась на животе, но ведь пуговицу можно легко переставить, соблазнившись немалой скидкой, клиентка попросила отложить кофточку и поехала за деньгами, пообещав через час вернуться, и начав день с позитивных мыслей, которые не могли омрачить ни ломота в теле, и особенно в костях, ни разносившаяся по дому вонь от вчерашнего пожара, оставившего на месте сарая Харчука жалкое пепелище, ни Нуну, не терпящим возражений тоном заявившая Марии, едва та появилась на кухне и еще даже не успела поинтересоваться, что есть вкусненького:

– Заберешь из детского сада Офелию, —

и ответив сестре улыбкой, в точности как у одной знаменитой в прошлом американской киноактрисы, которая, как было написано в глянцевом журнале, на все самые заманчивые, предложения отвечала, что меньше чем за миллион она с дивана не встанет, Мария все оставшееся время посвятила накопившимся домашним делам, и в прекрасном настроении, забрав из детского сада Офелию, Мария возвращалась домой, одаривая жителей Афродитовки и приезжих

Пейзаж

обворожительной улыбкой, за которую она не раз получала призы на конкурсах красоты, и с тем же таинственным блеском в глазах отвечая пристававшей с бесконечными вопросами Офелии, без умолку щебетавшей, при этом успевая поковыряться в носу, попрыгать на одной ноге, держась за руку Марии, подавиться булочкой, откашливаясь размазать по лицу сопли, сощурив по очереди сперва правый, затем левый глаз выглянувшему из-за облаков солнцу, почесаться, пошевелив бровями так, что они уехали по самые корни заплетенных в две косички с бантиками волос, размахивая розовой сумочкой, пропеть разученную к утреннику в детском саду песню, не забывая постоянно корчить рожи, высовывать язык и издавать обезьяньи звуки, стреляя, как из пистолета, плюшевым зайцем и целясь в перебегавшего дорогу кота, Мария уже представляла себя счастливой матерью собственных детей, похожих на ангелов, ухоженных и одетых во все самое модное милых крошек, о которых так приятно заботиться-заплетать им косички, покупать игрушки, кормить с ложки и, глядя, как они год за годом растут, беспокоиться об их будущем, как вдруг, не дойдя нескольких шагов до ступенек дома, она забыла обо всем, увидев Нуну с раскрасневшимся от натуги лицом, согнув спину, волочившую по дорожке мешок с дырявой надувной лодкой, которую Мария давно собиралась подарить Ивановичу да постоянно забывала о своем обещании, и скомандовав Офелии, чтобы та шла к бабушке и под ее присмотром до ужина во что-нибудь поиграла, поспешив на помощь сестре, со словами:

– Я с тобой, —

Мария схватилась за мешок, и, дотащив его вместе с Нуну до рыцарского замка, толкнув калитку, лязгнувшим замком напугавшую двух котов, выскочив из кустов, с задранными хвостами промчавших мимо Ивановича, мастерившего в саду скворечник, но, заметив гостей, махнувшего рукой:

– Оставьте там, где лежит, —

Мария выдохнула с облегчением:

– Фууууууух, —

но, только она дала себе слово, что с завтрашнего дня займется фитнесом и начнет наращивать мускулы, как, с легким укором высказав сестрам, что не надо было им так надрываться, а стоило лишь предупредить его и он бы сам справился, порывшись в мешке, Иванович обнаружил два старых автомобильных аккумулятора, завернутых в резиновую лодку, и, не ответив Марии, с удивлением признавшейся:

– Так вот почему было так тяжело, —

предложив сестрам выпить кофе в саду, не прошло пяти минут, как Иванович вернулся с дымящимися чашечками на подносе, и пока кофе остывал, Нуну разглядывала шрамы на загоревшем лице Ивановича, а Мария, размешивая ложечкой сахар в полупрозрачной ажурной чашечке из бело-голубого фарфора, болтала с Ивановичем, как со старым приятелем, и непринужденно щебеча, поинтересовавшись вдруг у Ивановича, правду ли говорят, что у него есть сын, вздрогнув от болезненного тычка в бок, сменив тему, Мария, стала делиться впечатлениями об открывшейся недавно церкви, где внутри все красиво и поет хор, но, только она замолчала, с милой улыбкой глядя на Ивановича, устремив взор на плывущие в небе облака, он о чем-то задумался, затем посмотрел себе под ноги, потом в сторону и, встретившись с Марией взглядом, признавшись:

– Я не знаю, где мой сын, —

после затянувшейся паузы добавил:

– Даже бог не вернет человеку молодость, —

но на этом полный впечатлений день для Марии не закончился – по возвращении домой Нуну с присущей ей резкостью бросила сестре:

– Дура, —

хотя, будь она сама умной, могла бы заглянуть в мешок, прежде чем тащиться с ним к Ивановичу, голос которого напомнил Марии одного таинственного человека, которого она видела позапрошлой ночью, когда, задержавшись в караоке и приехав на такси, споткнувшись на высоких каблуках, она высыпала на тротуар у калитки содержимое пакета с продуктами под ноги незнакомому мужчине, вынырнув из темноты, произнесшему тихо и спокойно:

– Девушка, вы упали, —

и так же внезапно исчезнувшему, и размышляя об этих странных совпадениях, решив навести порядок в вещах, пересматривая шубы и куртки, плащи и свитера, платья и юбки, кофточки и блузки, маечки и лифчики, она не заметила, как пролетел час или два, ведь ничто так не крадет время, как разглядывание вещей, особенно если они модные и красивые, и надев плотно обтягивавшие ноги ботфорты, гармонично сочетаясь с деловым костюмом подчеркивавшие все богатство и индивидуальность внутреннего мира, энергичность, креативность, очарование, занятость и организованность хозяйки, жизнь которой была расписана по минутам, изучая себя в зеркале, Мария едва успела опустить взгляд, увидев в проеме двери силуэт Нуну, отрывисто приказавшей:

– Делом займись, —

а после ужина, поднявшись в комнату Офелии, в ожидании, пока ее уложат спать, брыкавшейся, корчившей рожи и угрожавшей плюшевому бегемоту, что если он будет себя плохо вести, то не видать ему перед сном никакой сказки, Мария велела не в меру разыгравшейся племяннице успокоиться и, присев на край кровати, стала рассказывать с выражением в голосе про лето с солнышком, море с дельфинами, озеро с рыбами и лягушками, магазин, где продается молоко, кефир и сметана любой жирности, кусачих собак, хитрых котов и поющую песенки птичку, растопырив хвост веером и то приподнимая, то опуская хохолок на голове, прижав крылышки, расхаживавшую приплясывая вокруг своей невесты, точно как недавно познакомившийся с Марией на улице молодой мужчина, представившийся художником и сразу предложивший написать ее в обнаженном виде, на последовавший отказ ответив с нескрываемым разочарованием:

– Вы неправы, женщина, это я вам говорю как художник, —

и метнув взгляд на собственное отражение в стекле стоявшей рядом машины, он быстрым движением рук взрыхлил копну набриолиненных волос на голове и, изобразив белоснежную улыбку, назвался:

– Вольдемар, —

и став вдруг серьезным, с вдохновением заговорив о том, что только художники могут почувствовать настоящую красоту и раскрыть ее в творческом порыве, он с пафосом изрек:

– В этом состоит смысл искусства, —

и, сделав брови домиком, вздохнув, Вольдемар тотчас просиял улыбкой счастливого человека, у которого в жизни нет проблем, и согласившись заглянуть к художнику в мастерскую и посмотреть на готовящиеся к выставке его новые работы, тем более идти было недалеко, едва переступив порог, от вони ацетона Мария брезгливо сморщила нос —

– Фу, —

и удивляясь царящему в мастерской бардаку – на полу, стульях, диване и даже на сером от пыли подоконнике валялись альбомы с репродукциями, черно-белые фотографии, мятые листы бумаги, карандаши, кроссовки, грязные носки, нестиранные футболки, пустые бутылки из-под вина, испачканная ветошь, остатки бутербродов, и только почетный караул стеклянных емкостей с растворителями и банками с отмокавшими кистями возле наполненного доверху тюбиками с масляной краской ящика соблюдал видимость порядка, да гордо застывший посреди мастерской мольберт взирал со всей строгостью на собранный возле него в кучу мусор, Мария не удержалась, чтобы не съязвить:

– Больше напоминает свинарник, —

и пока она изучала сиявшие свежими красками выстроившиеся вдоль стены холсты с морскими пейзажами, натюрмортами и обнаженными женщинами с узкими талиями и широкими бедрами, раскинувшимися на кроватях в позах богинь, небрежно махнув по полу веником, Вольдемар швырнул в ящик с красками грязные носки, кеды и трусы, отодвинул ногой стул и, посчитав, что в мастерской прибрано, взъерошив послушно вставшие дыбом волосы, задумавшись, ни с того ни с сего вдруг произнес голосом входящего в роль актера: ”да”, и заверив Марию, что настоящему художнику в мастерской нужна особенная, творческая атмосфера, которая служит источником вдохновения, устремив оценивающий взгляд в зеркало, после недолгой паузы с уверенностью добавив: