Eques

Их идея была проста как дважды два. У меня огромные лаборатории, куча химикалии. Возможность списания их как “расходный материал”, на просто типа неудачные эксперименты. А значит — есть возможность изготовления или “льда”, или синтетической “пыли”, аналогов дорогих наркотиков естественного происхождения. Они были предельно честны — если откажусь я, они просто пойдут к начальнику лаборатории, и все равно добьются своих целей, просто с чуть большими расходами.

Честно говоря, никаких “высокоморальных” принципов по поводу наркотиков у меня не было, но была одна идея, которую хотелось проверить, и мне никто бы не дал сделать этого на людях. Мы заключили договор, по которому треть поставляемого товара будет состоять из вещества моей разработки, первые партии я поставлю бесплатно, для эксперимента.

И понеслось. Еще за два года моя дурь потеснила на местных рынках всю синтетику, и практически низвела до нуля продажи самых убойных вариантов. И нет, я не был благодетелем, но согласитесь — невыгодно создавать яд, который убьет покупателей. Выгодно сделать их здоровыми и привязанными только к нему. Поэтому мой фазис не только не убивал употребляющего, напротив, бактерии-симбионты даже улучшали жизнь наркомана. Жаль только, что гибли помощники моментально, буквально через пять — шесть часов после приема. Но у тех, кто употреблял регулярно, налицо были улучшения — здоровела кожа, подлечивались внутренние органы, проходила в том числе болезненная тяга к ДРУГИМ наркотикам. Им хотелось уже только фазиса. Опять-таки — не настолько, чтобы люди убивали за него, просто жизнь их становилась безрадостной. А совсем крошечные изменения в физиологических процессах высшего примата позволяют модернизировать его восприятие алкалоидов и опиатов так, чтобы их действие было практически полностью нейтрализовано. То есть при операции человек конечно получит обезболивающий эффект, но не полностью. А от употребления — минимальный эффект, без всякого типа приходов и прочего.

Кэнон и его люди осуществляли силовое прикрытие всех операций, постепенно в “бизнесе” оказалась вся инженерная рота. Понятное дело. Что без них мы не могли ничего поделать — на нас пытались выйти все конкуренты. Как же так — вроде простая формула, а синтезировать не выходит! Надо найти разработчика и себе его. Вот только вместо разработчика или банды себе подобных — находили полсотни замотивированных деньгами профессиональных солдат, каждый из которых за два года скопил сумму денег, равную окладу за десять-пятнадцать лет. На этом как правило все наезды заканчивались, а залетные господа пополняли собой компост на опытных полях.

К моменту наступления D-дня в нашем дружном коллективе как раз начался разлад. И причиной его была банальная человеческая жадность. Формально все доходы делились на три части, после оплаты общих накладных расходов — выплаты солдатам, моим помощникам и шефу лабораторного комплекса, мэру и паре ребят в больничном комплексе. Вот только во всей этой схеме все более непонятной становилась роль Шамаила. В начале предприятия он обеспечивал доступ к ресурсам, но сейчас в этом отсутствовала какая-либо необходимость, мы торговали только фазисом. Контакты с мэром были налажены и у Кэнона, так что тут его нужность была нулевой, а без помощников из больничного комплекса и так бы неплохо обошлись, часть моих людей была готова взять на себя допфункции.

Назревал конфликт, и провоцировал его как раз сержант, который, как организатор доставок и разборок нес на себе наибольшую нагрузку. Нет, не подумайте, мы были не настолько жадны и неблагодарны, чтобы выкинут Сэма из бизнеса. Но ему было предложено взять на себя или более широкие полномочия, или урезать свою долю до уровня вклада в общее дело.

Естественно, это все ему не понравилось и начались угрозы и шантаж. Самуил собрал крайне объёмную базу по всем нашим операциям, а также имел компромат на нас обоих, позволяющий посадить на много лет Кэнона и разрушить мою научную карьеру. Собственно, вместо конструктива он принялся угрожать нам, и грозится обнародованием данного пакета данных или передачи его правоохранительным органам. Мы с сержантом обсудили тогда все это, и решили, что проще будет избавится от бесполезного партнера, как только представится случай, на словах пообещав, что никаких пересмотров не будет.

Но уже было понятно, что нам Самуил ничем помогать не станет, и конфронтация — вопрос времени. Информаторы в городе предупредили, что он формирует из отребья личную гвардию, так называемую “дружину”, активно вооружая ее и тренируя. Кэнон предложил разобраться привычным способом, просто ликвидировав партнера. Я не согласился, этот человек все же многие годы был другом нам обоим и вел дела вполне честно, без его связей в криминалитете столицы мы бы ничего не добились. Подозреваю, что сержант оставался при своем мнении, но согласился пока что не нагнетать, тем более что именно в этот момент террористы нанесли свой удар, и всем было немного не до того.

Но первым удар нанес как раз Шамаил, каким-то хитрым способом через должников в столице пробив перевод на усиление большей части людей Кэнона. Во время движения транспортных машин на них напала неопознанная банда мародеров, и уничтожила обе транспортные единицы, применяя тяжелое вооружение.

Доказать причастность партнера мы не могли, но уже становилось ясно, что конфликта не избежать. Общаться с нами вне вопроса делового он перестал, ссылаясь на занятость в связи с директивами из столицы. Развернул пост биологического контроля, и теперь в город попасть можно было только через специализированный шлюз, с встроенным на крайний случай огнеметным вооружением. Заходить в город было теперь просто опасно для Кэнона и его людей. Еще и дружинники крайне активизировались, объявив себя народной милицией, и под этим соусом начав носить оружие и досматривать людей. Пока что они не барагозили, но это был вопрос времени. В отличии от Сэма и Кэнона я точно знал, что ничего не нормализуется. Из различных мест приходила информация о том, что учреждения закрывались на изоляцию, приходили команды о свертывании исследовательских программ и переводе ученых в центральные города-крепости.

Следующий тревожный звоночек прозвенел через пару недель после гибели военных. Своевременно не забрали партию фазиса покупатели из столицы, просто не выйдя на связь. Дальше — стало хуже. Из многих мест стала приходить информация о том, что ситуацию с вирусом под контроль взять не удается, что армия окружает города кордоном, за который нельзя прорваться, что эпидемия ширится, захватывая территории, не пострадавшие в начале событий.

Этого я опасался больше всего. Тарент, как я уже говорил, мало подходит для выживания без внешних источников. Поэтому в условиях кризиса тут должны были начаться беспорядки. И кто-то попытается взять в городе власть, либо Самуил, либо Кэнон. В итоге они сцепятся. И будет плохо всем. Шансы на выживание городу могли предоставить как раз-таки я и мои исследования. Но для этого их надо было закончить, а для окончания нужны были ресурсы, имеющиеся у других наших лабораторий и время. Для проведения беседы об этом я и вызвал Кэнона с Сэмом сюда. И вроде все крайне детально им разъяснил. Оба были нужны — один со своими вооруженными гражданами, второй с солдатами. Нужно было сделать много важного, и работать вместе, а не порознь. Вот только к этому моменту они, каждый сам по себе, осознал, что теперь в городе появится новая власть, и достанется она только одному, тому кто будет сильнее. На словах они оба согласились с моими аргументами, на деле…

А на деле да, дружинники тихонько устранили тех из моих коллег, которых не смогли “уговорить” солдаты, директор лабораторного комплекса благополучно переехал в питательный бульон на минус четвертом уровне, и даже часть припасов из городских хранилищь отправилась сюда, вместе с большинством нужных специалистов.

А вот в городе тем временем случилась непредвиденная ситуация. В ворота постучался человек, с явными признаками D-чумы, и принялся просить помощи, причем не для себя, а для детей, которых он типа вывез из Избора. К сожалению, ни Кэнона, ни Сэма в этот момент не оказалось на месте, и решение принимал заместитель Кэнона, все тот же сердобольный доктор Генрих своей волей отключил санационную систему и протащил больного в инфекционные боксы больницы через весь город.

Больной не прожил и четырех часов, но в момент просветления сообщил координаты автобуса, где были дети. Группа неравнодушных граждан отправилась на спасательную операцию, которая была совершенно бесполезна — к их прибытию там был полный автобус мертвых детей, и зараза. Которую спасатели притащили в город, к своим семьям.

По итогу, наутро в городе с населением в пятнадцать тысяч было почти полсотни заболевших. Через два дня — уже полтысячи. Самуил объявил о необходимости изоляции, и запер в больнице всех пациентов и врачей, без права выхода. Но те из граждан, кто уже заразился — не планировали мирно ждать дома конца, начались погромы.

На их усмирение была послана дружина, которая…просто послала Шамаила нахер, сообщив что они теперь сами по себе. А если это кому-то не нравится — то он может обратится в полицию. Учитывая, что в городе было всего семеро полицейских, и у них самым тяжелым оружием был тяжелый контрснайперский комплекс Волк, из которого никто не умел стрелять. А у остальных дробовики и штурмовые винтовки под 9 мм патрон — а у дружины на вооружении стояло современное автоматическое оружие, два пулемета и даже гранатомет, и по численности их было уже три десятка — то в чью пользу завершится сражение можно было не гадать.