Ересь внутри

Бетрим не пошевелился и не ответил, а лишь прожигал арбитра-предателя полным ненависти взглядом.

— Да. Только трое. Не самая страшная армия, должен заметить. Но если ты здесь, чтобы убить меня… Он послал женщину разобраться с Кошем, не так ли? Ты же знаешь о Коше? Да. Думаю, знаешь.

Бетрим ничего не понимал. Он ни слова не ответил Кессику на его вопросы, но тот каким-то образом все равно знал правду. Топор наемника валялся у самых ног арбитра, поэтому Шип вытащил кинжал — тот самый зачарованный клинок, что дал ему Танкуил. Для убийства ублюдка-арбитра это, пожалуй, именно то, что нужно.

— А сам Даркхарт, получается, решил лицом к лицу встретиться с инквизитором Герои, — заключил Кессик. — Я вот думаю, она его убьет или все же склонит на нашу сторону?

Бетрим взмахнул левой рукой — метательный нож полетел в Кессика. Арбитр даже не думал уклоняться, и лезвие вонзилось ему в левую ногу. Черный Шип не медлил ни секунды. Его зачарованный кинжал трижды просвистел в воздухе. Под первый выпад Кессик поднырнул, второй оставил порез на его руке, но третью атаку арбитр сумел перехватить.

Кессик крепко вцепился в правую руку Бетрима, и кончик лезвия замер в считаных дюймах от сердца предателя. Черный Шип двинул в лицо противнику трехпалым кулаком, но Кессик этого словно не заметил. Тогда Торн замахнулся, чтобы ударить врага лбом, но арбитр вскинул руку и схватил Шипа за горло. Наемнику стало нечем дышать.

Дальше Кессик принялся выворачивать правую РУКУ Бетрима, сжимавшую кинжал. Ублюдок был настолько силен, что Черный Шип не мог даже пошевелиться.

— Очень хорошее оружие, — сказал Кессик.

Его голос был таким же ровным и таким же холодным, как его взгляд. Вдруг его рука отпустила горло Бетрима, а клинок исчез из ладони наемника. А затем Черный Шип почувствовал, как лезвие вонзается в его тело — еще раз, и еще, и еще…

Кессик резко выпустил Бетрима. Наемник на ватных ногах отступил на несколько шагов и, споткнувшись о тело мальчишки, повалился на мостовую, сильно приложившись головой о каменную кладку. В глазах у него снова побелело. Торн с трудом приподнял ставшую невообразимо тяжелой голову и посмотрел себе на грудь. Кровь, растекающаяся под одеждой… Кинжал, такой красивый, серебряный, торчащий из груди… Бетрим не чувствовал боли. Он вообще ничего не чувствовал. Все его тело словно онемело.

Шип закашлялся и ощутил на губах горячую кровь. Он смотрел на звезды, на луну, на безграничную черноту неба… Но вдруг все заслонил Кессик. Он встал над Бетримом, глядя на него точно так же, как чуть раньше глядел на парнишку. Парнишку, которого сам и убил… или Шип его убил? Становилось трудно вспомнить.

Заходясь в кашле, Черный Шип попытался пошевелиться, убраться подальше от арбитра, но все его тело словно налилось свинцом и не слушалось.

— Гори… — попытался сказать Бетрим, но вместо этого лишь снова захлебнулся кровью.

— Ты удивительный человек, Черный Шип. До последнего цепляешься за жизнь. Многие уже сдались бы, но не ты. Ты любишь жизнь, не так ли? Да. Да, любишь. Жаль. Мне интересно, сколько боли сможет выдержать хваленый Черный Шип, прежде чем сдаться?

Последним, что увидел Бетрим, были пальцы Кессика, тянущиеся к его глазам.

Арбитр

На корабле, во время путешествия в Сарт, Джеззет каждый день избивала Танкуила затупленным мечом, и каждый день он ложился в постель с мыслями о тщетности таких упражнений. Теперь же арбитр всей душой радовался тому, что прошел через это тяжкое испытание. Он был уверен, что инквизитор Герои уже давно порезала бы его на кусочки, если бы Джеззет тогда его не натаскала.

Танкуил блокировал сильный нисходящий удар, шагнул назад и затем снова вперед, сократив расстояние между собой и инквизитором. Их клинки скрестились, зазвенела сталь, в воздух взметнулись искры. Два зачарованных меча в руках бойцов, что черпали новые силы в благословениях, являли собой поистине впечатляющее зрелище. Даркхарту даже стало жаль, что он не может посмотреть представление со стороны, а вынужден лично в нем участвовать, поставив на кон свою жизнь.

Инквизитор резким движением отвернула оба меча в сторону и ударила арбитра ладонью по лицу. Танкуил почувствовал, как что-то прилепилось к его щеке — маленький клочок бумаги, оберег, — и вдруг понял, что не может вспомнить ни единого слова благословения. Он сорвал оберег — раздался противный звук, а щеку прожгла боль, — но слова стали возвращаться слишком поздно. Инквизитор Герои уже наступала. Арбитр защищался, как мог, но движения отступницы были нечеловечески быстрыми, а удары, сыплющиеся на него то с одной, то с другой стороны, — невероятно мощными. Он снова начал читать благословение и вдруг обнаружил, что, отступая, шагнул на клумбу, полную красных и белых роз.

Инквизитор Герои что-то прошептала своему мечу, а затем воткнула острие в землю под их ногами. Танкуил приготовился. Магия могла сотворить что угодно: землетрясения, ураганы, видения, иллюзии… Магия могла разгонять облака и вызывать огонь из ниоткуда. Но арбитр никогда в своей жизни не видел, чтобы магия заставляла растения подчиняться воле человека.

Что-то тонкое поползло вверх по его ноге и вцепилось острыми иголками в кожу. Цветы оплели лодыжки арбитра, не давая ему двигаться. Даркхарт попытался освободиться, но растения оказались необычайно крепкими, а в следующий момент перед ним выросла инквизитор, ее меч засвистел в воздухе.

Времени на раздумья не оставалось. Танкуил развернул свой клинок и вскользь рубанул им по правой ноге. Жгучая боль пронзила лодыжку, но зато он избавился от живых пут. Меч отступницы полоснул по левому боку арбитра, оставив неглубокую рану, но в то же время инквизитор открылась для нападения. «А как бы на моем месте поступил Черный Шип? Двинул бы ей лбом в лицо?» — подумал Танкуил и, выставив навстречу женщине свободную ногу, так и сделал.

Инквизитор Герои вскрикнула от боли и отпрянула, закрывая лицо рукой. Кровь сочилась между ее пальцами и капала на землю. По черному лезвию меча тоже текла кровь, но она принадлежала уже Танкуилу. Арбитр коснулся пальцами раны на боку — к счастью, она оказалась не очень серьезной. А вот с лодыжкой дела обстояли намного хуже — при малейшей нагрузке она просто взрывалась дикой болью. Впервые Даркхарт пожалел, что так мало знает об исцеляющих оберегах.

Обрубив оставшиеся растения, что еще держали его, арбитр, хромая, двинулся к инквизитору. У женщины был сломан нос, маленький рот и точеный подбородок заливала кровь, а глаза пылали гневом. Если бы Танкуилу не нужно было непременно убить отступницу, он бы, очень вероятно, предпочел поскорее скрыться от такого пугающего взгляда.

Инквизитор сунула руку в карман плаща и вынула оттуда кусочек дерева. Зажав между большим и указательным пальцами, она сломала его и бросила две половинки под ноги Танкуилу. Арбитр чуть присел и приготовился действовать, но ничего не произошло. Даркхарт медленно переносил вес тела со здоровой ноги на больную и обратно, тяжело дыша от напряжения. Он был похож на быка, готового в любой момент сорваться с места.

Селиция Герои подняла свой длинный черный зазубренный меч на Танкуила, замершего в ожидании действия руны. В свете луны стало казаться, что поверхность клинка начала двигаться, изменяться, словно внутри пробудилась тьма. Отступница бросилась в атаку.

Танкуил попытался еще раз глубоко вдохнуть, но не смог. Стоя на открытом воздухе, он не мог втянуть его в легкие. Задыхаясь, арбитр припал на одно колено. Конечности отяжелели и стали плохо слушаться, словно тяжесть всего мира разом обрушилась на него.