Еретическое путешествие к точке невозврата

Вольфгер вытаращил глаза: он ясно видел, что гном не доставал второй пистолет!

Между тем, Рупрехт повернулся и хладнокровно всадил третью пулю в спину кнехта, напавшего на отца Иону. Тот споткнулся и полетел вперёд, сбив с ног монаха.

Увидев, что бой складывается неудачно, два оставшихся в живых разбойника, которые с величайшим трудом отбивались от Карла, бросились бежать. Одному сразу же не повезло: Карл размахнулся и метнул свою секиру ему в спину. Человек рухнул на землю, как сломанная кукла, вероятно, отточенная сталь перерубила ему позвоночник. Последний сбежал, с треском вломившись в кусты. Его никто не преследовал.

Вольфгер спрыгнул с лошади, по привычке попытавшись опереться на левую руку, и чуть не потерял сознание от боли. Бросив меч, он нагнулся над отцом Ионой и за шиворот стащил с него мёртвого разбойника. Монах, кряхтя, поднялся на ноги.

– Вольфгер, мальчик мой, ты ранен?! – с тревогой спросил он, взглянув на барона, – ты весь в крови! Надеюсь, это кровь разбойников?

– Нет, – прохрипел Вольфгер, – кровь моя… Получил в плечо пулю из аркебузы. Помоги снять доспехи…

Все бросились к нему. Вольфгер почувствовал, что ноги плохо его держат, и сел прямо на землю, опершись спиной о дерево. В багровом мареве, на границе беспамятства он чувствовал, как с него снимают нагрудник и кольчугу.

– Брантен у кого-нибудь есть? – донёсся до него тревожный голос Уты.

– Есть, – ответил Карл.

– Дай ему хлебнуть и держи покрепче, рану надо обработать! Вольфгер, потерпи…

Барон заорал от неожиданной сумасшедшей боли в плече и чуть не потерял сознание.

– Всё-всё, уже всё, – ворковала над ним Ута, – повезло тебе, Вольфгер. Пуля прошла насквозь и застряла в наплечнике, вот она, гляди… – ведьма поднесла к глазам барона сплющенный, окровавленный кусочек свинца, – кости целы, через пару седмиц всё заживёт, а сейчас я забинтую, как следует, наложу заклятия, и можешь отдыхать.

Вольфгер скосил глаза и увидел, как Ута ловко бинтует его плечо белым полотном, на котором сразу же начало проступать красное пятно.

– Вот горе-то… – тихонько пробормотала она, – что же делать? Кровь никак не останавливается…

– Позволь мне, – спокойно сказала Алаэтэль, отодвигая Уту в сторону, – я кое-что понимаю во врачевании ран.

Ведьма отошла, не сводя недоверчивых глаз с рук эльфийки.

Алаэтэль нагнулась над Вольфгером, волна её чёрных волос обрушилась ему на лицо, и барон вновь чуть не потерял сознание – запах мёда, луговых трав и цветов, омытых ночным дождём, сводил с ума. Он скосил глаза и увидел в вороте камзольчика эльфийки золотую цепочку с подвеской, лежащую в ложбинке между небольших грудей.

Алаэтэль поймала его взгляд и улыбнулась кончиками губ:

– Потерпи немного, господин мой, сейчас боль уйдёт. Я заберу её…

И правда, Вольфгер почувствовал, как боль утекает из раненой руки, растворяется, вымывается волной свежей крови, пробежавшей по телу. Ему сразу стало легче. А Алаэтэль слегка побледнела.

– Боль ещё вернётся, но я буду рядом и помогу, – сказала она. – Ты должен пока поберечь руку. У тебя хорошие витальные [27] силы, ты скоро поправишься, но некоторое время всё-таки будь осторожен.

27

Витальные силы(от лат. vitalis) – жизненные.

Вольфгер здоровой рукой обхватил эльфийку за шею и хотел привлечь к себе, чтобы поцеловать, но она легко отстранилась.

– Раненый воин не должен думать о женщинах, – усмехнулась она, – это мешает выздоровлению.

– Карл, помоги мне встать, – попросил слегка разочарованный Вольфгер. Обаяние лукавой эльфийки никак не хотело отпускать его.

Карл легко поднял своего хозяина на ноги, тот, пошатываясь, огляделся:

– Всё кончилось?

– Да, господин барон, уже давно, – невозмутимо ответил Карл.

– Сколько их было?

– А сколько человек убили вы?

– Я – одного, аркебузира, он там, в кустах. Может, ещё жив…

– Убит, я проверил, – ответил Карл, – вы ему мало что голову не снесли. Шея почти перерублена, на лоскутах кожи держится.

– Так… Я – одного, ты – тоже одного, получается, гном убил троих?! Как ему это удалось?

– У него какой-то чудной пистолет, – пожал плечами Карл.

– Рупрехт, подойди сюда, – позвал Вольфгер, – объясни, чем это ты так ловко расправился с разбойниками?

– А это ещё одно моё усовершенствование, – пояснил гном и чихнул, – ручное оружие на четыре выстрела! – Он протянул Вольфгеру пистолет с четырьмя непривычно короткими и толстыми стволами. – Можно стрелять четыре раза подряд! Только вот заряжать долго и неудобно, это я ещё недодумал…

– Но ты же вроде стрелял трижды?

– Нет, – шмыгнул носом гном, – я стрелял четыре раза, но один раз была осечка…

– Сегодня ты спас нам всем жизнь, – сказал Вольфгер, – спасибо тебе, Рупрехт из колена Серебряной Наковальни. Отец Иона, поблагодари гнома, если бы не он, разбойники изрубили бы тебя в капусту, мы с Карлом никак не успели бы на помощь…

– Спасибо, мастер гном, – монах прижал руку к сердцу и поклонился. Губы его дрожали.

– Не стоит благодарности! Я всего лишь вернул часть долга за моё спасение в трактире, – в ответ поклонился гном, надувшись от гордости.

– Меня умиляет ваш обмен любезностями, но, может, стоит помочь раненому? – суховато спросила Ута.

– А кто ещё ранен? – Вольфгер резко повернулся и застонал от острой боли в плече.

– Осторожно! – воскликнула Ута, – разбередишь рану – опять кровь пойдёт, ведь еле-еле остановили! А раненый – вон, за твоей спиной. Гном всадил ему пулю в живот.

Вольфгер подошёл к раненому и осторожно присел рядом. Перед ним лежал человек лет сорока-сорока пяти, бедно одетый, давно небритый, с клочьями седеющих волос на затылке и на висках. Раненый тяжело дышал, переводя затравленный взгляд с барона на Карла. На губах у него надувались и лопались розовые пузырьки, из угла рта сочилась кровь.

– Пощадите, господин, не убивайте, – пробормотал он.

– А ты знаешь, как поступает с разбойниками городская стража? – спросил Вольфгер.

Раненый прикрыл глаза.

– Ну, а если знаешь, то не будешь просить пощады. Всё, что я могу обещать тебе, это лёгкая смерть.

– Тогда будь ты про… – начал раненый, но Вольфгер легонько ударил его по губам, и он замолчал.

– Не богохульствуй, – сказал барон, вытирая пучком травы окровавленную перчатку, – тем более, что ты вот-вот предстанешь пред Господом. Сам знаешь, рана твоя смертельна. Я могу подарить тебе лёгкую смерть, а могу и оставить здесь живым. До ночи-то ты дотянешь, а вот как стемнеет, на запах крови придут волки и лисы…