Еретическое путешествие к точке невозврата

Наконец они подошли к дому, отгороженному от улицы высокой стеной из красного кирпича.

– Это здесь, благородные господа! – заявил мальчишка, вытирая нос рукавом. Поймав на лету брошенную монетку, он взвизгнул от радости, крутанулся на пятках и убежал.

Пройдя под аркой, Вольфгер оказался в узком и неуютном дворе. Что-то в нём было не так.

– Глянь, отче: а снег-то нетоптаный, – заметил барон. – Почему?

– А ведь и правда… А я и внимания не обратил. Но, может, есть другой вход?

– Может, и есть, только дом всё равно кажется каким-то мёртвым, вон, и ставни закрыты, да их, по-моему, с лета не открывали. Сдаётся мне, парнишка перепутал дом, этот выглядит нежилым и каким-то заброшенным.

– Глянь, а из трубы-то дымок вьётся, – сказал отец Иона, – значит, в доме всё-таки кто-то есть. Давай постучим!

Вольфгер подошёл к двери, нашёл молоток на цепочке и несколько раз сильно ударил.

Тишина.

– Похоже, всё-таки никого там нет, – сказал он.

– Постучи ещё.

– Ну, хорошо, – пожал плечами Вольфгер и загрохотал в дверь изо всех сил.

Внезапно монах перехватил руку Вольфгера:

– Стой, стой, хватит! Этак ты весь дом разнесёшь! Кажется, кто-то идёт, не слышишь разве?

Вольфгер отпустил молоток и прислушался. К двери приближались медленные, шаркающие шаги. Загремел засов, дверь приоткрылась и из-за неё показалась голова древней старухи в чепце из серого полотна.

– Никого нет дома! – прошамкала она, – уходите, благородные господа!

– Нам нужно повидаться с доктором Лютером… – начал Вольфгер.

– Нет его! – с той же интонацией повторила старуха, – уходите, уходите, а не то я позову стражу!

– Почтенная фрау, – мягко сказал отец Иона, отодвинув в сторону Вольфгера, который начал злиться на вздорную старуху, – мы приехали в ваш город из самого Дрездена, столицы курфюршества. Столь долгий и опасный путь мы проделали исключительно для того, чтобы повидаться с доктором Лютером. Эта встреча очень важна для нас. Вы говорите, что хозяина сейчас нет дома, пусть так. Но тогда хоть скажите, когда нам прийти в другой раз, чтобы застать его. Прошу вас, ответьте, не захлопывайте дверь у нас перед носом.

Однако даже вид пожилого благообразного человека, похожего на монаха, не смягчил старуху.

– Не смейте ломиться в дом! Доктор Лютер давно не живёт здесь, он уехал, а когда вернётся, не знаю! Я здесь одна, меня оставили, как собаку, стеречь дом! Уходите!

Улучив момент, старуха неожиданно захлопнула дверь. Послышался лязг засова и удаляющиеся шаги.

– Вот и поговорили… – упавшим голосом сказал отец Иона.

– Старая ведьма! – сплюнул на снег Вольфгер. – Ну надо же случиться такому невезению!

– И что теперь делать? – спросил монах, – где мы будем искать Лютера? Куда он уехал? Зачем?

– Понятия не имею, – задумчиво ответил Вольфгер, подбрасывая снег носком сапога. – Хотя, знаешь, мне кое-что пришло в голову. Помнишь, секретарь Альбрехта Бранденбургского называл нам какие-то имена, ну, людей, с которыми можно будет в случае чего встретиться в Виттенберге. Ты их не помнишь?

– Так не помню, – ответил отец Иона, – имена-то я записал, но записи – вот горе! – остались на постоялом дворе, придётся возвращаться…

– Совсем никого не помнишь? Ты же монах, у тебя память должна быть лучше моей!

– А лет-то мне сколько, а? Постой, он что-то говорил про бургомистра. Вроде бы бургомистр Виттенберга – местный богатей, художник и покровитель Лютера. Кажется, его фамилия Кранах или как-то так…

– Ну вот, а ты говоришь – память плохая! – повеселел Вольфгер. – Точно! Теперь и я вспомнил, Лукас Кранах, вот как его зовут! И он не только покровитель, а даже друг Лютера. Пошли к нему, уж бургомистр-то наверняка знает, куда уехал его друг и профессор местного университета!

– Молодец, мальчик мой, – кивнул монах, – это ты хорошо придумал. Но послушай-ка, а бургомистр нас примет?

– Не забывай: я – фрайхерр фон Экк! – задрал нос Вольфгер. – Наш род – один из древнейших и богатейших в империи. Пусть только попробует не принять! Ладно, пошли. Мы вроде бы недалеко ушли от рыночной площади, хотя улицы здесь как моток шерсти. Магистрат у рынка, думаю, не заблудимся.

Они быстро вернулись в центр города и отыскали здание магистрата, но бургомистр, оказывается, сегодня на службу прибыть не изволил, а работает дома. Пришлось идти туда.

В доме бургомистра навстречу барону и монаху вышел толстый слуга в ливрее, на которой был вышит герб Кранахов: крылатый змей с изумрудом в пасти. Такой же герб красовался на щите, висящем на стене.

– Что-то я такого уродца в гербовнике не помню, – тихонько хмыкнул Вольфгер.

– Передай своему господину, что фрайхерр Вольфгер фон Экк желает повидаться с ним по важному делу, – приказал барон слуге, скидывая ему на руки плащ.

Тот важно кивнул и удалился вглубь дома, а Вольфгер подошёл к кафельной печке и с наслаждением стал греть замёрзшие руки. Отец Иона прислонился к печи спиной.

Судя по прихожей, бургомистр Виттенберга был человеком богатым и жил на широкую ногу. Хорошая мебель, чистые вощёные полы, подсвечники с дорогими восковыми свечами, начищенная бронза.

– Господин бургомистр примет вас в мастерской, пожалуйте сюда, – объявил вернувшийся к гостям слуга.

Они прошли через анфиладу парадных комнат и оказались в мастерской, большой прямоугольной комнате, одна стена которой выходила в сад и была застеклена. Несмотря на то, что в мастерской топились две печи, было холодновато, от окна ощутимо дуло. Три другие стены были увешены картинами, рисунками и гравюрами. Некоторые полотна в рамах стояли у стен, а некоторые холсты были свёрнуты в трубки. В комнате пахло краской, скипидаром, растительным маслом и ещё чем-то резким и незнакомым.

Художник стоял перед мольбертом. Справа от него, против света, на небольшом помосте в кресле сидела пожилая натурщица. Женщина замерла в напряжённой и довольно неудобной позе, которая, вероятно, была выбрана художником. Вольфгеру показалось, что натурщица изо всех сил сдерживается, чтобы не моргать, когда Кранах на неё смотрит. Услышав шаги гостей, хозяин повернулся и окинул их намётанным взглядом мастера, выбирающего натурщиков для будущей картины.

Бургомистр и художник, Лукас Кранах, оказался высоким, широкоплечим человеком с жёстким лицом и холёной, окладистой бородой. Глубоко посаженные глаза смотрели из-под густых бровей холодно и настороженно.