Еретик

– Привет тебе, Гук, – поприветствовал он орка на урукхай. – Вижу, за эти годы ты добился больших успехов и стал офицером. – Да, это был тот самый орк, которого некогда его люди взяли в плен близ границы Империи.

– И тэбэ прывэт, рыцэр Адрэ, – ответил орк на плохом, но все же английском, оскалив свои клыки.

– Я вижу, что ты не только выбился в офицеры, но еще и поумнел. Решил последовать моему примеру и изучить врага.

– Учытса от врага не ест плохо, еслы ест чэму учытса, – вновь оскалился в своей орочьей улыбке офицер.

– Золотые слова.

– Што ты хочэш? – бросил Гук, перестав скалиться.

– Очень много и очень мало.

– Многа, мала, говоры прама, – пожал плечами орк.

– Я хочу, чтобы вы отпустили крестьян. – Андрей вскинул руку, пресекая готовые уже сорваться с уст орка слова: меньше всего ему нужно было сейчас втягиваться в спор. – Сначала выслушай. Так вот. Вы можете забрать все, что пожелаете, но людей отпустите, и они уйдут со мной.

– Это многа ылы мала?

– Это мало.

– А што многа?

– Я хочу, чтобы ты донес до своего Всевластного мои слова.

– Гаворы. Слава донэсу, рабов нэ адам.

– Не отдашь людей – я возьму их силой, вот только тогда некому будет нести мои слова, потому что их я могу сказать сейчас, но не смогу сказать при моих людях. Так что людей я освобожу, ну а посланника придется искать другого. Зря улыбаешься. У меня двести пятьдесят воинов, и все вооружены тем оружием, так что шансов у тебя нет. Запрешься за частоколом, я его просто сожгу вместе с селом и вами.

– Тагда пагыбнут и луды.

– Погибнут, но рабами вашими не станут.

– Гавары. Буду думат.

– Хорошо. Я хочу сообщить, где находится высшая иерархия человеческой Церкви. – В ответ на эту весьма сложную фразу орк непонимающе уставился на человека. Он понимал, что человек сообщил ему о местонахождении чего-то важного, но не понимал чего. Все это отчетливо читалось на его лице. – Понятно. Зайдем с другой стороны. Я знаю, где находятся верховные жрецы Церкви. Так понятно?

– Так понатна. Зачэм?

– Потому что хочу жить.

– Я нэ понал.

– Жрецы объявили меня врагом нашего бога и хотят моей смерти, моей и моих людей. Если их не станет, то не станет и опасности.

– Панатна. Зачэм тэбэ, панатна, зачэм нам – нэт.

– Ты никогда не задумывался, почему никто из урукхай не берет в плен наших жрецов?

– Нэт.

– Тогда и не забивай себе голову. Просто передай Гирдгану мои слова. Только лично ему. Всевластный поймет. Итак, запоминай. Высшие жрецы находятся в монастыре Святого Бенедикта, в монастыре две сотни воинов и сотня монахов, они тоже хорошие бойцы. На полдень в глубоком овраге есть выход из подземного хода, он находится под корнями векового дуба с раздвоенным от удара молнии стволом. А сейчас ты вернешься в село и направишь людей туда, откуда появился я. После этого мы уйдем, а вы пойдете своей дорогой – с добычей, но без пленников.

– Нэт.

– Конечно да. Просто ты сейчас злой, очень злой. Тебе нужно успокоиться и подумать, хорошо подумать. У тебя есть время, пока солнце не взойдет в зенит. После этого, если люди не появятся, я уничтожу и тебя, и твоих людей. Но прошу тебя, очень хорошо подумай, потому что времени у меня нет. Очень скоро жрецы разъедутся – и тогда все зря. Все. Думай.

Андрей развернул коня и, абсолютно не опасаясь удара в спину, направился к опушке. Орки слишком трепетно относились к вопросам чести, даже кочевники, а потому никому из них не пришло бы на ум напасть на того, кто вышел к ним с белой овечьей шкурой.

Немного постояв, глядя ему вослед, развернулся и орк. Андрей истово молился, чтобы Гук принял правильное решение, потому что не врал, когда говорил о том, что у него нет времени.

Пока все складывалось настолько удачно, что Андрей старался об этом меньше думать, чтобы не накликать беды. Самоуверенный король Джон повел себя именно так, как и ожидалось. Люди собрали весьма внушительную армию, которая состояла не меньше чем из ста пятидесяти тысяч, причем основную массу этой армии составляло не ополчение, а настоящие профессионалы. Проще говоря, хотя у орков и сохранялось численное преимущество, оно оказалось незначительным, так как жители Саутгемптона дорого продали свои жизни, буквально искупав орков в их же крови.

Король расположил по флангам легкую кавалерию, а тяжелую поставил в центре: в ее задачу входило прорвать центр и рассечь армию орков надвое – в этот промежуток должна была хлынуть отборная пехота, пока остальные войска будут сдерживать врага на флангах. Но с самого начала все пошло не так. Гирдган то ли сумел разгадать замысел противника, то ли получил каким-то образом достоверную информацию, но так уж сложилось, что вся его полевая артиллерия оказалась именно в центре. Люди вообще не использовали метательных машин в полевом сражении – они применяли только осадные при штурме, а также обороне крепостей, так что оценить возможность использования катапульт в чистом поле не могли. Стоит ли говорить, что понесшая изрядные потери еще на подходе рыцарская конница не смогла сохранить атакующего натиска и все же была остановлена, завязла в орочьем строю, а до подхода пехоты сумела удержаться лишь малая ее часть. Подход основных сил также не был безоблачным. Конечно, им не досталось ни от баллист, ни от стрелометов, но зато по ним неплохо прошлись катапульты, ведущие стрельбу из-за спин своей пехоты зажигательными снарядами. В довершение на левом фланге ударила тяжелая кавалерия, напора которой не смогла сдержать легкая конница людей, а уже вслед за ними ударили и союзники-степняки. Именно с левого фланга и начался разгром армии крестоносцев. Продолжавшаяся весь день битва окончилась полным поражением. Сам король, не пожелав отступать, бился до последнего. Как утверждают, бился он славно и столь же славно сложил свою голову. Не больше трети армии сумели избежать гибели или пленения, но эти остатки были рассеяны.

Сейчас, пока орки осаждали Лондон, эти остатки спешно собирали в Йоркском маркграфстве под командованием теперь уже маркграфа Йоркского, сэра Свенсона, которого назначили новым главнокомандующим: на недовольное фырканье французского короля никто не обратил никакого внимания. На взгляд Андрея, это решение было верным, хотя и припоздавшим, но эта армия должна была доставить куда больше неприятностей Гирдгану – в этом Андрей не сомневался.

Папа, отдав последнее распоряжение о назначении командующего святым воинством, не перенес столь тяжкого известия о разгроме армии и скончался от сердечного приступа. На сердечные недомогания он жаловался и раньше, так что оставалось только подтолкнуть болезнь, что мастерски сумел осуществить Сэмюэль. Как именно он это сделал, Андрею было не известно, но факт остается фактом: весьма своеобразное питье нашло свою жертву и сделало свое грязное дело, не вызвав подозрений. Большего знать Андрею было и не нужно.

Вот уже неделю, как прежний Папа безвозвратно покинул этот бренный мир. Высшая иерархия собралась в монастыре Святого Бенедикта, правда, несколько поредевшая, ибо, как бы Андрей ни относился к священникам, к своему долгу они отнеслись весьма серьезно. Епископ Саутгемптонский, архиепископ Баттер и его окружение выполнили свой долг перед паствой, до конца оставаясь с ними в осажденном городе, и, судя по отношению орков к священникам, они уже были мертвы. Остались на своем посту и служители Церкви в Лондоне.

Судя по срокам, Большой Собор уже собрался, и сейчас решался вопрос об избрании нового Папы. Вряд ли за это место будет большая борьба, так как в сложившихся условиях взвалить на себя бремя ответственности мог далеко не каждый, а потому времени практически не оставалось.

Андрей клял себя последними словами, так как боялся, что взял не тот тон с орком: Гука могла обуять гордость, и все грозило пойти прахом. Если это произойдет, то останется только молиться, чтобы орк либо догадался отправить гонца и он сумел миновать секреты егерей, либо сам по какой-то счастливой случайности избежал гибели. Потому что, если орки не отпустят людей, Андрей будет вынужден исполнить свою угрозу и уничтожить этот отряд. Он не лукавил: ему это было действительно по силам, но… Не нужно.