Еретики Аквасильвы

– О, Алтана, нет! – вскричал Микас и склонился над обрывом.

Лиас обернулся, понял, что произошло, и, пораженный ужасом, замер на месте. Стараясь не столкнуть их со скалы, я протиснулся между ними и побежал вниз по тропе. Когда до песка оставалось не больше двух ярдов, я спрыгнул с откоса и помчался к неподвижному телу Палатины. Она лежала на спине. Остекленевшие глаза смбтрели в небо. К счастью, песок смягчил удар при падении. Услышав ее дыхание, я возблагодарил божественные силы. Остальные ребята начали спускаться вниз по тропе.

– Гаити! – крикнул я. – Беги за помощью! Приведи целителя!

Гаити был самым быстрым из нас. Он кивнул и помчался к Цитадели. Лиас и Микас присоединились ко мне.

– Она дышит! – воскликнул кэмбрессец. – Она еще жива!

– Нужно осмотреть ее, – сказал я. – Не думаю, что у нас есть время на пустое ожидание.

Среди многих других наук мы изучали основы медицины, но я не полагал, что эти знания понадобятся мне так быстро. Сжав в ладонях тонкое запястье Палатины, я закрыл глаза и освободил ум от посторонних мыслей. Мне потребовалось несколько недель, чтобы научиться этому состоянию концентрации. Даже теперь оно достигалось с большим трудом. Нацелив сознание на фиксацию энергетического канала, я наполнил тело девушки магической силой. Поскольку магия не имела стока, она позволяла мне «видеть» Палатину экстрасенсорным зрением. Я проверил серебристый контур ее скелета, который проявился в абсолютной черноте моего опустошенного ума. Хвала богам, у нее не было ни треснувших позвонков, ни сломанных костей. С моих губ сорвался вздох облегчения. Я боялся, что она могла свернуть себе шею.

Другой слой ментальной проекции показал мне ткани девушки. Я впервые увидел феномен, о котором рассказывали Юкмадорий и Равенна. Передо мной мерцала голубоватая аура – особый покров, доставшийся Палатине в наследство от поколений магов. Мышцы вдоль спины были отбиты при ударе, но я не обнаружил никаких серьезных травм. Из чего она была сделана? За этот год Палатина ни разу не пожаловалась на плохое самочувствие – хотя каждый из нас перенес ту или иную форму простудных заболеваний. И вот теперь, упав с утеса, она почти не поранилась.

Я двинулся глубже – в сферу разума, на которую могли влиять только маги ума. Она была доступна для осмотра, но я старался не задевать крохотные нити света. Здесь все казалось бесформенным и неопределенным. Я знал, что неумелое погружение в область разума могло причинить человеку непоправимый вред. И все же я заметил бы что-то неправильное, если бы Палатина получила травму мозга. Впрочем, неправильность была – я увидел энергетический барьер, который, будто стена, проходил через сферу ума. «Стена» выглядела слабой и расшатанной. В нескольких местах сквозь бреши проникали струйки памяти.

Дальше находилась область души, но вход туда был закрыт для любого смертного. Никто не имел права соприкасаться с этой божественной частью человека. Я вновь прошел через слои, вернулся в собственное тело и, сняв вуаль черноты, позволил уму наполниться мыслями. Мои глаза открылись. Я покачнулся вперед и отпустил руку девушки.

– Катан! – откуда-то издалека донесся голос Лиаса. Встряхнув головой, я посмотрел на неподвижное тело Палатины.

– Как она? – встревоженно спросил Микас.

Он утратил обычное самодовольство. Его лицо вытянулось от страха и огорчения.

– С ней все в порядке, – ответил я. – Невероятно, но факт.

Они оба облегченно вздохнули. Я сел, прислонившись спиной к скале, и начал ждать, когда придут целители.

Микас, Лиас и я не отходили от постели Палатины до тех пор, пока она не очнулась. Гаити стоял за дверью небольшой палаты лазарета и успокаивал остальных учеников. Время от времени он заглядывал в комнату и вопросительно посматривал на нас. К нам дважды приходила Равенна. В последние дни она выглядела встревоженной и усталой. Вечером ребята принесли нам ужин. Едва мы расправились с пищей, Палатина вышла из комы. Она открыла глаза, взглянула на нас – ее лицо имело странное выражение – и попыталась что-то сказать. Прошло не меньше двух минут, прежде чем она заговорила.

– Оросий, – прошептала девушка.

Мы с тревогой переглянулись. Похоже, мой друзья испугались, что Палатина пережила новый приступ амнезии. Однако, исследуя сферу ее разума, я не заметил каких-либо признаков серьезной травмы. Откуда же взялось такое странное имя?

– Палатина, это мы, – сказал Лиас. – Катан, Микас и я.

Девушка посмотрела на меня и печально улыбнулась.

– Ты очень похож на него, – прошептала она. – Так похож, что просто удивительно, как я могла забыть о нем.

О чем она говорила? Неужели она знала императора? Или речь шла о другом Оросий?

– Палатина, где, по-твоему, ты сейчас находишься? – спросил Микас.

– В Цитадели. А какая это Цитадель?

Она приподнялась на локте и потерла лоб ладонью. Судя по всему, ее ошеломило какое-то воспоминание.

– Ты в Цитадели Тени, – ответил я. – А разве есть другие?

– Я родилась в одной из них. Там жила моя мать.

Микас встал, чтобы позвать целителя, но Палатина окликнула его слабым голосом:

– Подожди! Я не сошла с ума! Со мной все в порядке.

– Тогда о чем ты говоришь?

– Ко мне вернулся кусочек моей прошлой жизни. Я видела его так же четко, как вижу сейчас вас: Катан слева от меня, Лиас – справа. Ты, Микас, – прямо, перед дверью.

– Ты вспомнила своих родителей? – спросил я, страшась ее ответа.

– Моим отцом был Рейнхард Кантени. Глава клана. А мать… Палатина приложила ладонь к голове и после небольшой паузы добавила: – Ее звали Нептуния Тар'конантур. Она была сестрой покойного императора Персея. Я родилась в 2752 году – в пятнадцатый день лета. Мои родители жили тогда в имперском дворце в Селерианском Эластре.

– Ты хочешь сказать, что Палатина – лидер фетийских республиканцев? – спросила Равенна. – Та женщина, которую якобы убили в прошлом году? Я правильно тебя поняла?

Мы стояли у окна в пустой незаселенной комнате – в том самом корпусе, через который две ночи назад я пробрался на крепостную стену. Когда мы с Лиасом вышли из палаты лазарета, я отправился к себе, но по пути меня перехватила Равенна. В комнате было темно, и все же благодаря теневому зрению я четко видел свою собеседницу.

– Маг ума еще раз обследовал ее мозг. Палатина полностью уверена в своих словах.

– Проблема в том, что восемнадцать месяцев назад Палатину Кантени похоронили со всеми подобающими почестями. Юкмадорий осторожно навел справки в Цитадели Воды, и ему сказали, что ошибка исключена – тело в саркофаге принадлежало Палатине Кантени.

В нашей Цитадели не было фетийцев. Они по-прежнему ненавидели Таонетар и избегали северных островов.

– Как много она вспомнила? – спросила Равенна.

– Почти ничего. Всего лишь несколько несвязанных деталей. Но она помнит все, что случилось с ней в этом году.