Еретики Аквасильвы

– Катан, пойди полакомись немного. Ты худ как скелет. Наверное, за восемнадцать месяцев отлучки ты соскучился по блюдам Зефехата.

Зефехат был лучшим поваром клана. Те блюда, которые я пробовал во дворцах и зиккуратах во время путешествия, не шли ни в какое сравнение с его мастерством. Мне понравился беззаботный комментарий Сианы – типичный пример того, как он управлял событиями жизни. Город многое терял с его отъездом – тем более что Мидий, судя по всему, вообще не понимал благожелательного юмора.

Мы отошли в сторону, чтобы дать возможность другим гостям поприветствовать графа и аварха. Пригубив напиток, я внимательно осмотрел приемный зал. Около двери Мезентий разговаривал о чем-то с группой торговцев. Я указал на него девушкам.

– Может быть, подойдем и скажем ему, как нам приятно его видеть?

Палатина усмехнулась.

– Действительно. Почему не продемонстрировать дружелюбие к представителям торговых домов? Тем более что в нашем присутствии он не сможет вербовать себе сторонников.

Мы направились к торговцам. Мезентий стоял спиной к нам, но я заметил, как кто-то кивнул ему, предупреждая о нашем приближении. Он быстро повернулся и с неестественной улыбкой приветствовал меня:

– Добрый вечер, эсграф.

– Добрый вечер, уважаемый Мезентий. Позвольте представить вам моих дальних родственниц – Равенну и Палатину.

Горожане знали, что одна из родственниц отца вышла замуж за вельможу с Архипелага. Поэтому у меня действительно могло быть несколько кузин в той части света. Я ни разу не встречался с ними и нисколько не жалел об этом. Они жили на Посланных Миру Островах, которые, по словам Персеи, были самым неприглядным местом в Сильвернии.

После того как мы вмешались в беседу, группа вокруг Мезентия быстро разошлась. Вряд ли эти люди замышляли какой-то план, но торговцы из разных домов редко собирались вместе. Мезентий мог настроить их против Гамилькара. По каким-то причинам лорд Барка до сих пор не появился в зале. Довольно странно. Обычно он не опаздывал.

Вскоре представитель торгового дома Сетрис отвел меня в сторону под предлогом какого-то пустячного разговора. Мое место рядом с Мезентием тут же занял Дальриад – очевидно, адмирал решил порадовать торговца своими грубоватыми шутками. Извинившись перед собеседником, я отправился на поиски Гамилькара. Мне не удалось найти его. Лишь через десять минут, посмотрев на отца, я увидел рядом с ним фигуру танетянина. На Гамилькаре был зеленый наряд, который выглядел потертым и старым. Почему он не надел праздничную одежду?

– Мои покои залиты водой, – сердито пояснил торговый лорд. – На верхнем этаже лопнула труба, и вода замочила всю одежду. Этот наряд дал мне ваш первый советник. Швея с трудом подогнала комплект под мой размер.

Я выразил ему свое сочувствие. Какое невезение! Насколько я понял, Гамилькару дали наряд, принадлежавший когда-то моему деду – в семействе отца он был самым высоким мужчиной.

– Мне кажется, вам следует поговорить с торговцем из дома Сетриса. Это тот толстяк в желтой одежде. Похоже, Мезентий убедил его, что вы плохой посредник для торговли железом.

Я по-прежнему негодовал на то, что прощальный банкет превратился в арену для интриг.

– Спасибо за совет, – сказал Гамилькар. – Я уже устал от деятелей, которые пытаются настроить против меня других людей. Не знаю, привыкли вы к этому или нет, но в Танете мы живем в постоянном напряжении. На банкетах и пирах никто не пьет – все боятся опьянеть и раскрыть секреты своих торговых домов.

– Здесь становится не лучше, – осмотрев гостей, ответил я. – Банкет еще даже не начинался.

– У вас тут идиллия, – сказал Гамилькар.

– Неужели?

– Люди вашего клана не режут друг друга в темных закоулках. В Танете вам потребовался бы большой эскорт, потому что Форит послал бы за вами банду убийц в капюшонах. В нашем городе каждый торговец рискует жизнью, возвращаясь с банкета домой.

В течение получаса я переходил из одного зала в другой и с горечью вспоминал те веселые праздники, которые бывали у нас прежде. Как бы то ни было, железо и деньги изменили клан в худшую сторону. Раньше мы жили честно и просто. Любые пиры проводились с задором и радостью. Мы отвлекали друг друга от мрачных опасений и повседневных тягот бедности. Теперь, когда процветание клана было гарантировано, люди начали бороться за лучшие места под солнцем. Неужели это было универсальным законом? Или такие перемены происходили только в Лепидоре?

Наконец, гостей пригласили к столу. Я устроился между авар-хом и Равенной. По идее, моя спутница не должна была сидеть за первым столом, но в связи с отсутствием двух женщин из местной знати здесь появились свободные места. Отсутствие указанных дам объяснялось тем, что одна из них вот-вот должна была родить, а другая отправилась на лечение в госпиталь Кулы.

Слева от Сианы сидели граф, графиня, Гамилькар и три имперских сановника. Справа от Равенны расположились посол Фарассы и представитель короля. Мезентия и его сторонников рассадили по разным столам. Я подозревал, что план размещения гостей составлялся с участием отца. Хаалук оказался напротив Дальриада, а Мезентий – рядом со старым и ворчливым океанографом. Палатина сидела за средним столом неподалеку от адмирала.

Слуги подавали первое блюдо: жареную огненную рыбу. Когда перед нами поставили тарелки, Сиана склонился ко мне и сказал:

– Послушай историю о Премьере и огненной рыбе. Это случилось несколько веков назад. Однажды Сфера избрала нового Премьера, который прожил всю жизнь в Экватории и никогда не видел моря. На праздничном банкете перед ним поставили поднос с большой огненной рыбой. Отведав деликатес, Премьер тут же издал декрет о том, что в связи с божественной раскраской огненной рыбы вкушать ее могли только он и экзархи. Остальные жрецы опечалились и придумали коварный план. За счет премьерской казны они заказали несколько тонн огненной рыбы и велели поварам подавать ее к столу Премьера каждый день. Вскоре по понятной причине Премьер уже не мог смотреть на эти блюда. Но он сам издал указ, и ему не хотелось терять лицо перед подчиненными. Жрецы предложили сжечь остатки запасов, пожертвовав рыбу Рантасу. Они вывалили в костер кухонные отбросы, накрыли их слоем огненной рыбы, и Премьер лично прочитал молитву. Как только он удалился, жрецы устроили обильное пиршество, вдоволь полакомившись рыбой. Естественно, следующий Премьер отменил этот указ.

История Сианы показала мне истинный облик Сферы: жрецов, обманывающих своего Премьера; людей, совершенно не похожих на Лечеззара и сакри.

– Только не болтай об этом, – прошептал аварх. – Пастыри душ не любят шуток о Премьерах.

Мне нравился юмор старика. Поглощая лакомое блюдо, я думал о том, сколько времени понадобилось Премьеру, чтобы пресытиться огненной рыбой. Лично я питался бы ею каждый день, не будь она такой редкостью.

Равенна терпеливо слушала бесконечный монолог фарасского посла. Когда он в конце концов замолчал, чтобы успеть заняться деликатесом до следующей перемены блюд, она повернулась ко мне и прошептала:

– Тебе не кажется, что за некоторыми столами приглашенные ведут себя слишком тихо?

В зале стоял гул голосов, как это всегда бывало на банкетах.

– Я ничего не замечаю.

– Сравни стол Мезентия со столом Хаалука. Второй более шумный.

– И что это значит?

– Просто наблюдение, – ответила она.

Равенна отвернулась от меня и начала расспрашивать посла о фарасских винах.

– Ты знаешь, а она права, – хрипло сказал Сиана. – Они ведут себя очень тихо.

– Некоторым людям не нравятся интриги Мезентия.