Эрик, сын человека

— Нам сюда! — сказала Труд, продираясь сквозь густые заросли. Перепрыгивая через ручей, Эрик отметил, что вода в нем отличается необыкновенной чистотой. Наконец они были на месте. — Вот и мое убежище, — гордо сказала Труд, разводя руками. — Здесь можно не шептать — отсюда нас никто не услышит. Располагайся, — гостеприимно предложила она.

Хотя солнце уже клонилось к закату, последние его лучи все еще освещали холм. Лучи падали в небольшую круглую ложбинку на склоне, как ковром покрытую мхом и кустами черники. Тут и улеглась Труд.

Эрик продолжал стоять, с некоторым смущением поглядывая на ее загорелые ноги, едва прикрытые коротким платьицем. Ему вдруг страшно захотелось коснуться их; тем не менее он, разумеется, не решился. Наконец он также улегся на мох и сунул в рот соломинку.

— Ну как, хорошо? — спросила девочка, улыбаясь. Пушистые волосы ее разметались, и голова покоилась на них, как на подушке. «Интересно, а на ощупь они такие же мягкие, как кажутся на вид?» — подумал Эрик.

— Да, — сказал он вслух, отводя глаза. — Здесь и в самом деле прекрасно.

После этих слов они довольно долго молчали. Эрику вдруг захотелось рассказать Труд о своем мире, о школе, вообще о том, как он живет, но он никак не мог сообразить, с чего начать. Он бы сейчас с удовольствием рассмешил ее, чтобы снова послушать мелодичный смех, и даже решил было рассказать ей анекдот — про слонов и мышей, — но что-то подсказало ему, что здесь подобные шутки прозвучали бы глупо, и он прогнал прочь эту мысль.

Труд тоже ничего не говорила. Она лежала, молча поглядывая на него, как будто чего-то ждала.

Эрик встал и начал осматривать окрестности. Действительно, прекрасное местечко, настоящее звериное логово, пещера, укрытая со всех сторон, как стенами, деревьями и кустарником, живая нора, вместилище души Асгарда. Эрик мысленно улыбнулся — последнее замечание было вполне в духе Тора и Одина.

Внимание его привлекло небольшое деревце с замшелым тонким стволом. Листва на нем росла как-то странно: зеленые мясистые листочки скручивались в какие-то запутанные пучки и кисти.

— Что это за странные листья? — спросил Эрик. — Они выглядят какими-то ненастоящими.

Труд приподнялась на локте.

— Это омела, зловещее растение. Не трогай ее — она приносит вред.

— Каким образом? — не понял Эрик.

— Именно веткой омелы был убит Бальдр. Но это печальная история, мне не хотелось бы сейчас говорить об этом. Отойди!

— Ну а как насчет яблок? Их-то хоть можно есть? — Эрик обнаружил рядом с омелой большую яблоню, всю усыпанную сочными золотистыми плодами.

— Да, конечно, они очень вкусные — почти как яблоки Идунн.

— Что-что?

— Это те яблоки, которыми Локи заманил ее в лес. Тогда она пропала в первый раз — ее похитил великан Тьяцци.

Эрик вопросительно взглянул на Труд. Он помнил, как Тор говорил что-то об Идунн, вот только что именно?

— Тоже неприятная история. Когда-нибудь ты ее обязательно услышишь.

Видя, что девочка не в настроении рассказывать, Эрик не стал настаивать. Он сорвал два яблока, одно бросил Труд, другое надкусил сам. На вкус оно и впрямь оказалось изумительным — сладкое, сочное, ничуть не вялое.

«Таким яблочком, глядишь, и меня сманить можно», — подумал мальчик и подошел к ручью. Хрустально-чистая вода весело бежала по камешкам. Он встал на колени и напился. Внезапно он подумал, что эти яблоко и вода — единственное, что он ел и пил с тех пор, как вместе с Тором уехал из дому. А ведь прошел уже почти целый день. Странно, но здесь он абсолютно не замечал течения времени.

Утерев губы, Эрик вернулся к Труд. Та сменила позу и теперь сидела, обняв руками коленки.

— Так зачем все же меня сюда привезли? — спросил Эрик.

— А разве Тор тебе еще не объяснил?

Мальчик покачал головой.

— Тогда, наверное, он сделает это завтра.

— Что такое стряслось в Асгарде? Тор что-то говорил мне по дороге, но я, признаться, не совсем понял.

— Неужели ты сам еще не видишь? — удивилась Труд.

— Нет, — пожал плечами Эрик.

Труд выпрямилась. Когда она заговорила, глаза ее стали как будто еще темнее:

— Асы стали слишком старыми. Они уже больше не надеются на себя и потеряли всю свою былую силу. И они слишком много пьют. Последнее, быть может, из-за того, что боятся Рагнарока — того времени, когда все здесь пойдет прахом.

— А-а, Хеймдалль — мы встретили его по дороге — что-то говорил об этом. Между прочим, он тоже был порядком навеселе, — прибавил Эрик.

— Ну, вот видишь. А все началось с Суттунга и его меда, а тут еще этот Эгир…

— Кто такой Эгир?

— Некоторые называют его морским богом, — отвечала Труд, — но на самом деле он огромный великан, живущий на берегу моря.

Однажды асы собрались к нему на пир. Эгир сначала не хотел их принимать, но потом согласился — при условии, что асы достанут ему бродильный чан, в котором можно было бы сварить пиво на всех.

Асы уже и в то время пили немало и не представляли себе, где им взять такую огромную посудину. Но тут вдруг Тюр вспомнил, что видел подобный чан у великана по имени Хюмир, живущего у края неба. Он рассказал об этом Тору, и они решили вместе съездить за ним. Стояла холодная зима, но они все же сели в колесницу Тора и помчались в Ётунхейм. Не доехав до жилища Хюмира, они оставили колесницу у одного человека, а сами, чтобы не привлекать внимания, последнюю часть пути прошли пешком.

Когда они наконец добрались, оказалось, что Хюмира нет дома. На пороге их встретила старуха с девятьюстами головами. К счастью, дома оказалась и жена Хюмира — красивая молодая женщина с длинными золотистыми волосами. Гостей у них из-за грубого нрава Хюмира бывало немного, и она сильно скучала. Поэтому, увидев двух незнакомцев, жена Хюмира очень обрадовалась, а чтобы с ними не приключилось ничего дурного, спрятала их за огромный столб, на котором висело несколько больших чарок.

Хюмир в ту пору был на охоте в горах. Домой он вернулся недовольный, ибо ничего не сумел добыть, и такой замерзший, что даже борода у него была вся покрыта инеем. Жена, желая развеселить Хюмира, принялась всячески его нахваливать, а под конец сказала, что у них в доме двое гостей — они стоят за столбом с чарками.

Хюмир с такой злобой взглянул на столб, что тот рухнул, и восемь из девяти чарок разлетелись на куски. Увидев, что к нему пожаловали асы — смертельные враги великанов, — Хюмир пришел в ярость, но, поскольку они уже были в доме, он вынужден был принять их как гостей, накормить и дать ночлег. Ничего не поделаешь — таков обычай.

Чтобы потом никто не мог обвинить его в скупости, он забил трех быков, сварил их и подал на стол.

А Тор, надо сказать, — лукаво заметила Труд, — всегда был чудовищным обжорой и не отличался вежливостью. Никто не успел даже глазом моргнуть, как он уже съел двух быков. Подивился Хюмир такой прожорливости и сказал, что если они и завтра захотят есть в его доме, то придется Тору самому позаботиться об угощении. Он, Хюмир, дескать, не собирается больше резать быков. Если Тор хочет, он может отправиться с ним на рыбалку. Тор спросил, на что они будут ловить. Хюмир отвечал, что Тор должен сам раздобыть какую-нибудь наживку в поле за домом.