Ермак. Война: Война. Интервенция. Революция

– Держать в кильватер миноносцу, – скомандовал Руднев, вернувшись в рубку.

– В кильватере, – через некоторое время доложил рулевой.

Миноносец и крейсер шли без ответной стрельбы, чтобы не показать японцам своего месторасположения. Астрономические и навигационные сумерки начинались в это время года около четырех утра. Так что сейчас единственным средством освещения была луна. И ее света явно не хватало, чтобы через дальномеры рассчитать расстояние между кораблями, которое составляло по карте где-то тридцать два – тридцать три кабельтовых. Так что первые выстрелы японцев были, вернее всего, произведены по расчетам по карте при нашем появлении в створе из бухты на рейд.

Как бы подтверждая мысли Руднева, со стороны японской эскадры раздалось еще несколько выстрелов из орудий, и вскоре новые всплески, но уже значительно дальше – окружили русские корабли. Пока им везло, и они постепенно набирали ход. Нет, «Лейтенант Бураков» уже давно мог дать все тридцать узлов, но он скорость увеличивал постепенно, ориентируясь на возможности крейсера. Тем более на рейде было достаточно разных судов, в основном небольших рыболовных, включая обычные лодки.

Правда, когда вчера слухи об объявленном японцами русским ультиматуме разбежались по Мозампо и Чинхэ, большинство судов покинули порт и расположились на якорных стоянках у берегов, освободив фарватер и внешний рейд.

Между тем темп орудийной стрельбы со стороны японской эскадры нарастал, водяных столбов, малых и больших, становилось все больше и больше.

– Судя по вспышкам, японцы пошли нам наперерез, Всеволод Федорович, – тихо произнес стоящий за спиной командира старший офицер крейсера Степанов 3-й.

– Я это вижу, Вениамин Васильевич. Какая у нас скорость?

– Пока двенадцать узлов.

– Долго, долго скорость набираем!

– Николай Генрихович делает все что может.

– Знаю и понимаю, – медленно произнес Руднев, снял фуражку и, достав из кармана кителя белоснежный платок, протер им козырек. – Если адмирал Катаока бросит вперед «Идзуми», «Суму» и «Акицусиму», то они могут нам закрыть проход и поставить «палочку над Т».

– А если впереди пойдет «Чин-Иен»? – поинтересовался Степанов 3-й.

– Тогда в определенный момент мы им в одиночку сделаем «crossing T», только для броненосца и для этих недокрейсеров-недоброненосцев наш главный калибр все равно что слону дробина. Остается только надеяться на чудо в виде «золотого выстрела», если Бог нам будет благоволить, – Руднев перекрестился, после чего надел фуражку.

– Да! Удача нам не помешает! – поддержал командира старший офицер корабля. – Пока нам везет, японцы чудовищно мажут.

– Вениамин Васильевич, вы же помните информацию, которую до нас доводили. У японцев является типичной практикой собирать лучшие кадры со всего флота на кораблях двух первых броненосных отрядов: броненосцах адмирала Того и броненосных крейсерах адмирала Камимуры. В случае необходимости качественно усиливать отряды легких крейсеров или береговой охраны они просто временно придают им одного-двух броненосных коллег. Здесь, слава богу, этих кораблей нет, как нет и нормальных экипажей. Так что такая стрельба да еще ночью вполне объяснима. Пускай и дальше мажут, рыбу пугая.

Как бы опровергая слова Руднева, крейсер ощутимо тряхнуло, так что находящиеся в рубке еле устояли на ногах, и буквально сразу стало заметно, как корабль начал терять ход.

– Вениамин Васильевич, выясните, что произошло, – скомандовал Руднев старшему офицеру, выпрямляясь и занимая устойчивую позицию на ногах.

– Слушаюсь, господин капитан первого ранга, – произнес Степанов и покинул рубку.

Несколько минут прошло в тягостном молчании. Скорость крейсера упала до пяти узлов. Японцы продолжали обстрел, но пока снаряды ложились далеко от корабля. «Лейтенант Бураков», заметив, что крейсер начал терять ход, также снизил свою скорость.

В рубку ворвался младший инженер-механик Сергей Сергеевич Спиридонов и с порога начал доклад:

– Господин капитан первого ранга, в кормовую котельную попал двенадцатидюймовый снаряд. Взорвавшись, он вывел из строя три котла из двенадцати. Поврежден паропровод. Большинство кочегаров сварились заживо. Там настоящий ад!

– Какой ход может дать крейсер, Сергей Сергеевич?! – прервал эмоциональный доклад младшего механика Руднев.

– Николай Генрихович говорит, что если поднимет давление в котлах носовой и средней котельных, идущих на правую машину до максимума, то двенадцать-пятнадцать узлов сможем дать. Больше – когда устраним неисправности. Но на это нужно время, которого у нас нет, – как-то обреченно ответил Спиридонов.

– Спасибо, господин инженер-механик. Идите выполнять свои прямые обязанности, – произнес Руднев, как-то разом постарев на десяток лет.

Когда Спиридонов выбежал из рубки, командир крейсера обвел тяжелым взглядом находившихся в помещении офицеров и нижних чинов.

– Сергей Валерианович, – обратился он к старшему артиллерийскому офицеру лейтенанту Зарубаеву, – орудия правого борта нам не пригодятся. Из их расчетов подготовьте команды для замены убыли комендоров орудий левого борта. И начинайте расчеты для ответного огня.

– Слушаюсь, Всеволод Федорович!

– Право на борт двадцать градусов!

– Слушаюсь, право на борт двадцать градусов, – произнес рулевой Азовцев, крутя штурвал.

– Что вы задумали, Всеволод Федорович? – поинтересовался старший штурманский офицер лейтенант Беренс 1-й.

– На такой скорости нам не вырваться, Евгений Андреевич. Поэтому подойдем ближе к берегу и будем вести бой, пока не потеряем все орудия по левому борту. Потом взорвем и затопим крейсер. Экипажу после этого, кто как сможет, добираться до берега, – Руднев обвел глазами всех находящихся в рубке. – И еще…

Командир крейсера перевел взгляд на старшего минного офицера лейтенанта Берлинга:

– Роберт Иванович, спустите на воду оба паровых катера, предварительно установив на них минные аппараты. Дальше катера прячутся за крейсером и в бой вступают, когда японские корабли подойдут на пистолетный выстрел. Если после атаки катера останутся целыми, что маловероятно, то пусть занимаются спасением экипажа.

– Слушаюсь, господин капитан первого ранга. На катерах пойдут мичманы Пышнов и Губонин, минеров возьмут из кондукторов, плюс по рулевому.

– Одобряю ваш выбор. Действуйте, господин лейтенант.

Когда Берлинг покинул рубку, Руднев произнес:

– Что же, господа офицеры и нижние чины, не посрамим славы русского флота. Стрелять по врагу до последней возможности, флага не спускать! С Богом!

Японские артиллеристы никак не могли пристреляться. На их стороне было большее количество орудий в залпе. В минусе – несколько кораблей одновременно стреляют по одной цели вместе, как результат – легкие крейсера со своей скорострельностью постоянно сбивают прицел у «Чин-Иена» и «Ицукусимы» с «Хасидате», скорострельность главного калибра которых была низкой.