Эрнест Хемингуэй. Обреченный победитель
Шрифт:
Эрнест показал мне несколько писем от читателей «Эсквайра», в которых они сомневались в достоверности его материала. Я видел то, что он делал, и знал о том, что все это чистая правда.
– Почему они так реагируют? – спросил я.
– Это тот тип людей, которые слышат эхо и думают, что порождают звук, – ответил он, – они слышат или читают мои шутки и воспринимают их за чистую монету. Подобно Хейвуду Брауну, который заклеймил меня обманщиком в боксе. Он, вероятно, подцепил эту идею, читая Гертруду Стайн, и эта мысль понравилась ему. Затем он выдавал это как свое умозаключение. Меня это сильно раздосадовало и, скорее всего, на этом еще не закончится. – Эрнест сделал еще глоток и добавил: – Молодой человек, я могу обманывать только так, как это делают писатели-фантасты. Я придумываю ситуации
– Как никто другой.
– И мы будем придерживаться этого, Барон. Но я не могу отвлекаться на чье-то злопыхательство и должен продолжать свою книгу. Эта книга дает возможность заработать денег, и это хорошо. Потому что деньги обеспечивают независимость. У меня была возможность заняться бизнесом на Танганьике. Это дало бы детям шанс спокойно расти… Тебе следовало это понять. У меня нет времени беспокоиться об этой позорной чуши. Мне нужно до седьмого пота работать над книгой.
Джейк и я решили отправиться под парусом на Гаити, и Эрнест вышел нас проводить.
– Я поручу нашему агенту уладить ваши таможенные формальности, – сказал он, – думай головой и следи за сохранностью судна. И помни, все время будь наблюдательным. Это школа для писателя.
Вскоре Эрнест отправился в Ки-Уэст пополнить запасы продовольствия и привести в порядок дела. Он вернулся назад в Гавану в конце сентября, чтобы завершить последние главы рукописи книги «Зеленые холмы Африки». Под конец он писал от двадцати до двадцати пяти страниц в день, хотя обычно он делал около пяти ежедневно. Его рукопись составила четыреста девяноста две страницы, и он планировал начать на следующий день новый рассказ.
Поскольку работа над книгой была завершена, даже морские шквалы после полудня не могли удержать Эрнеста от рыбалки. Косяки рыб мигрировали по течению Гольфстрима, и он рассчитывал поймать хорошего марлина. В середине октября он занес инфекцию через рану в указательном пальце правой руки, которая развилась в серьезное заражение крови, что здорово напугало его. Палец сильно вспух, а потом опухоль в нем стала спадать, и осталось общее воспаление. Он печатал письма одной рукой на пишущей машинке, и они были более комичными, чем когда-либо.
Я написал о развитии событий на восточной стороне острова, где у нас возникли противоречия с местными властями. Он в ответ сообщил местные новости. Он сказал, что Джилберт Селдес написал о нем статью в «Эсквайре». Это звучало иронично, поскольку, когда Селдес был редактором издания «Дайл» в Европе, он отверг главы книги Эрнеста «В наше время» и, сделав это, посоветовал ему заняться работой в газете и оставить все иллюзии насчет писательского творчества. Эрнест сохранил то письмо с отказом. Он считал, что оно дает ему хороший удар по ребрам, когда ему это необходимо. Тогда у Эрнеста было что сказать забавного и особенно порочащего. Но его рука болела еще настолько сильно, что приходилось ограничиваться написанием только личных писем. Когда воспаление давало о себе знать, он продолжал отмачивать ее в растворе английской соли.
Ужасный ураган обрушился на южное побережье Кубы. В конце октября Эрнест вернулся на «Пилар» в Ки-Уэст. Он погрузился в работу, помогая своему другу Луису Куинтанилле, испанскому художнику, в организации показа гравюр в галерее Пьера Матисса в Нью-Йорке. Выставка планировалась на ноябрь. Сам Куинтанилла находился в мадридской тюрьме, обвиненный в участии в революционных событиях во время октябрьского восстания. Эрнест написал предисловие к каталогу и поручил Джону Дос Пассосу составить остальной текст. Эрнест оплачивал проведение выставки, и уже профинансировал издание каталогов, которые, по его убеждению, были «чертовски изумительными». В письмах всем своим друзьям он пояснял, что к нему могут отнестись предвзято из-за дружеских отношений с Куинтаниллой, но это лучшие исполненные сухой иглой гравюры, которые он когда-либо видел. Он также оплатил пошлину на гравюры, затраты на рекламу и пообещал приобрести пятнадцать экспонатов, если выставка не обеспечит достаточного объема продаж. Но он беспокоился насчет денег. В течение весны и лета он одалживал из своего резервного фонда
нескольким друзьям, но никто из них не вернул обратно.В ту осень в Ки-Уэст однажды сильно похолодало, что привело к гибели на мелководье многих рыб, от ронки и люцианов до каранкса и альбулы. Но это нисколько не повлияло на спортивную рыбалку на больших глубинах и в водах Гольфстрима. Эрнест уговорил Арнольда Джингрича, и вместе они поймали тунца, рыбу-парусник и большую барракуду. И Арнольд снова решил неотложные финансовые проблемы Эрнеста.
За неделю до Рождества Эрнест отвез Полин и детей в Пигготт, чтобы семья могла отметить там старинный праздник. Но в общем эта зима проходила в работе и беспокойствах. Эрнест хотел помочь Куинтанилле отделаться минимальным сроком. И последствия амебной дизентерии его снова серьезно беспокоили. Он работал над книгой, сокращал и уплотнял текст и решил публиковать по частям в журнале. У него были предложения от издательств «Скрибнерс» и «Космополитен». Приехал Макс Перкинс, но все время его пребывания Эрнест чувствовал себя совершенно разбитым от дизентерии. Лечение с помощью касторового масла, эметина и других медикаментов казалось еще хуже, чем сама болезнь. Но он на полном серьезе сказал Полин:
– Я уверен, что не хочу умереть от болезни, от которой умирал скот в Техасе.
В конце февраля на Кубе вспыхнуло серьезное восстание. Правительственные войска вывели из тюрем более трехсот людей, которых там недолго продержали, и расстреляли их. Эрнест знал некоторых казненных и был очень мрачен. Мои письма с острова, описывающие уличные бои, добавили некоторые подробности и, в этой связи, еще больше беспокойств.
Из-за кубинского восстания Эрнест решил рыбачить следующей весной в районе Бимини. Несомненно, большая рыба водилась в южной и восточной сторонах Гольфстрима. К тому же британские воды не особо затрагивала кровожадная политика. Эрнест узнал, что там есть неплохой отель, и пригласил друзей посмотреть, как им там понравится. Приехал Дос Пассос. Арнольд Джингрич сказал, что попытается. Мейсоны намеревались прийти из Гаваны на своем судне.
Пока планы только обретали форму, Эрнест получил письмо от Цейна Грея, который стал в начале 30-х годов наиболее известным приверженцем охоты на крупную рыбу. Грей мог пробудить интерес к рыбалке у кого угодно, и он разжег в Эрнесте страсть к этому виду спорта еще в ранние годы. Но творчество Грея было лишь в самых общих чертах сравнимо со статьями Эрнеста в «Эсквайре», содержащими бесконечные практические советы о том, как, когда, где и с помощью каких снастей можно поймать различных прелестных обитателей глубин.
В своем письме Грей просил Эрнеста присоединиться к нему в гигантском мировом круизе по рыбной ловле. Он полагал, что они могут снять про это фильм. Эрнест должен был использовать свою известность. Грей доставал оборотные средства, предоставлял судно и снасти на тысячи долларов. Затем они могут провести серию личных выступлений перед публикой и, по его подсчетам, поделить между собой, как минимум, половину миллиона долларов.
Эрнест расценил это как одно из наиболее искренних предложений, которые он когда-либо получал. С некоторым изумлением он понял, что заставил Грея проявить беспокойство о записях, в которых он столь любезно заявлял факты, без проверки их достоверности. И это укрепило в Эрнесте веру в нарастающую потребность некоторой международной организации для отслеживания подобных вещей.
В 1935 году весна выдалась ранней. Эрнест больше не мог ждать с отправкой. 7 апреля его судно было полностью загружено провизией, баки с горючим заправлены, все механизмы смазаны, помпы охлаждения двигателей проверены. Было собрано огромное количество рыболовных принадлежностей и улажены все формальности, чтобы покинуть воды Соединенных Штатов. Итак, он отправился в путь.
Но спустя несколько часов он возвратился. Его ноги были в крови, и все лучшие планы рухнули.
Случилось так, что в тот момент энтузиазм Эрнеста возобладал над его рассудительностью. В то утро «Пилар» должна была отправиться в длительное путешествие мимо рифов, затем пересечь Гольфстрим в направлении Багамских островов. Вместо того чтобы следовать своей цели, Эрнест решил немного расслабиться и по пути половить на блесну.