Эрнесто Че Гевара

Че организовал знаменитую «гондолу» — переброску продуктов, оружия и другого партизанского хозяйства из «Каламины» в базовый лагерь. Это была изматывающая работа: людям приходилось ежедневно переносить на се­бе большие тяжести. В районе базового лагеря партизаны выискивали тайники, пещеры, рыли траншеи, куда пря­тали свое имущество. Че считал временным пребывание партизан в местности, хотя рассчитывал, что всегда смо­жет в нужный момент послать сюда своих людей, что­бы пополнить запасы продовольствия, лекарств и оружия.

Деятельность, которую развивали обитатели «Калами­ны», все больше возбуждала любопытство их соседа Альгараньяса и его работников. Обитатели «Каламины» все чаще находили на своем пути этих слишком любо­пытных соседей. Приходилось быть начеку. В базовом лагере устроили наблюдательный пункт, с которого были видны подступы к домику на ранчо. 25 ноября Че запи­сывает: «С наблюдательного пункта сообщили, что при­был «джип» с двумя или тремя пассажирами. Выяснилось, что это служба борьбы с лихорадкой: они взяли ана­лизы крови и тут же уехали».

Другой причиной беспокойства, вернее — физических страданий, Че и его соратников были насекомые и моски­ты. Об их существовании в этих местах и о том, как с ними бороться, никто заблаговременно не подумал, и теперь Че в его товарищам приходилось терпеть послед­ствия такой непростительной оплошности. 18 ноября Че записывает в дневнике: «Все идет монотонно: москиты и гарапатас [39] искусали нас так, что мы покрылись болезненными язвами от их отравленных укусов».

39

Клещи, въедающиеся в тело и откладывающие там личинки, что вызывает нестерпимый зуд.

Че постоянно поддерживает радиосвязь с «Манилой» (Гаваной). Постепенно в ранчо прибывают подкрепления: кубинцы и боливийцы. 27 ноября собралось уже 30 че­ловек.

30 ноября Че, подводя итоги месяца, писал: «Все получилось довольно хорошо: прибыл я без осложнений, половина людей уже на месте. Добрались также без осложнений, хотя немного запоздали. Основные люди Рикардо, несмотря ни на что, готовы примкнуть к наше­му движению. Перспективы в этом отдаленном от всех центров районе, где, судя по всему, мы практически сможем оставаться столько времени, сколько сочтем необходимым, представляются хорошими. Наши планы: дож­даться прибытия остальных, довести число боливийцев по крайней мере до 20 и приступить к действиям. Остается выяснить реакцию Монхе и как поведут себя люди Ге­вары».

Люди Рикардо — это боливийцы, по-видимому, братья Передо, и несколько студентов, находившихся с ним в контакте. Люди Гевары — сторонники шахтерского вожака Мойсеса Гевары Родригеса. Монхе — Марио Монхе, тогдашний первый секретарь Компартии Боливии, с которым предстояли переговоры об отношении КПБ к проектируемому партизанскому движению.

2 декабря прибыл Чино — Хуан Пабло Чанг Наварро, перуанский революционер, участник партизанского дви­жения в Перу, разгромленного властями. Чино предложил передать в распоряжение Че 20 перуанцев, участвовавших в партизанском движении в Перу. Обсуждался вопрос об организации партизанской базы в Пуно, на перуанском побережье озера Титикака. После переговоров Чино отбыл в Ла-Пас, намереваясь направиться в Гавану, а оттуда вновь возвратиться в Боливию и всту­пить в отряд Че.

Между тем в лагере продолжались партизанские буд­ни. В декабре вырыли еще один тайник в окрестностях «Каламины», заложив в него оружие и боеприпасы.

Однако работники Альгараньяса не оставляли лагерь в покое. Они продолжали шпионить за обитателями «Ка­ламины». Комментируя этот факт, Че записывает 11 декабря: «Это меняет наши планы, нам нужно быть очень осторожными».

Среди боливийцев, находящихся в «Каламине», возникли раздоры. Одни согласны стать партизанами, другие обусловливают свое согласие решением Коммуни­стической партии Боливии, отношение которой к отряду Че продолжает оставаться неясным.

12 декабря Че записывает в дневнике: «Говорил со своей группой, «прочитав проповедь» о сущности воору­женной борьбы. Особо подчеркнул необходимость единоначалия и дисциплины. Сообщил о назначениях, которые распределил следующим образом: Хоакин — мой заме­ститель по военной части, Роландо и Инти — комиссары, Алехандро — начальник штаба, Помбо — связь, Инти — финансы, Ньято — снабжение и вооружение, Моро — медицинская часть (временно)».

В той же записи Че отмечает новый настораживающий факт: «Коко вернулся из Каранави, где купил необходимую провизию, но в Лагунильясе некоторые ви­дели его и удивились количеству закупленных про­дуктов».

До 31 декабря обитатели «Каламины» были заняты будничной партизанской работой: рыли землянки, укры­тия, устанавливали рацию, все больше вглубь разведы­вали местность, прокладывая в джунглях секретные тропы, засекали выгодные для засад позиции, занимались различного рода тренировками. Все это делалось часто под ливнем и на голодный желудок. Че, участвовавший во всех работах и, как обычно, не щадивший себя, требовал того же от своих бойцов, что, по-видимому, не всегда встречалось с энтузиазмом даже среди кубинских ветера­нов, о чем свидетельствует следующая запись от 28 де­кабря в его дневнике: «В лагере встретил Маркоса и Мигеля, которые переночевали среди камней, так как не успели вернуться до темноты. Они были возмуще­ны тем, как обо мне тут говорили в мое отсутствие. Су­дя по всему, они имели в виду Хоакина, Алехандро и Врача».

Наконец, в канун Нового года, утром 31 декабря, в «Каламину» прибыл долгожданный Марио Монхе, его сопровождали Таня, Рикардо и боливиец по кличке «Пандивино», оставшийся в отряде Че в качестве добровольца. Весь день и всю новогоднюю ночь Че вел с Монхе пере­говоры. Переговоры были не из легких. Вопрос не стоял о целесообразности или нецелесообразности партизанско­го движения в Боливии. Компартия высказывалась за революционные действия. Однако договориться о едином руководстве партизанским движением не удалось…

Руководство Коммунистической партии Боливии, хо­тя и не несло ответственности за организацию партизан­ского отряда, разрешило своим членам вступать в его ря­ды и оказывало партизанскому движению самую реши­тельную политическую поддержку. Так, в заявлении КПБ от 30 марта 1967 года, вскоре после первых столкновений отряда Че с боливийскими войсками, говорилось:

«… Коммунистическая партия Боливии, которая вела по­стоянную борьбу против политики предательства нацио­нальных интересов, предупреждала, что эта политика по­влечет за собой события, которые трудно предвидеть. Сейчас она отмечает, что начавшаяся партизанская борь­ба — это лишь одно из следствий такой политики, одна из форм ответа правительству.

Коммунистическая партия, таким образом, заявляет о своей солидарности с борьбой патриотов-партизан. Са­мое позитивное здесь, несомненно, то, что эта борьба мо­жет выявить лучший путь, по которому должны следо­вать боливийцы, чтобы добиться революционной победы…»

В таком же плане высказался секретарь ЦК КПБ Хорхе Колье, сменивший Монхе на посту первого секре­таря компартии. В беседе с боливийским журналистом Рубеном Васкесом Диасом вскоре после начала военных действий в Ньянкауасу Колье заявил: «Наше отношение к партизанскому движению можно сформулировать сле­дующим образом: солидарность и поддержка во всем, чем только партия может помочь и поддержать его». Одновременно Колье уточнил: «Не мы начали партизан­ское движение. Партизанское движение не является нашей работой, и не мы его организовали… Тем не менее мы со всей искренностью помогаем и солидаризируемся с партизанами. Мы знаем, что они антиимпериалисты-революционеры и поэтому заслуживают не только нашей помощи, но и уважения. Товарищи в горах действуют согласно своим взглядам, и это впечатляет. Существуют, однако, многие формы борьбы. Мы, вся партия, готовим­ся к партизанским действиям и восстанию, но не следует забывать и о борьбе масс…»