Эровый роман. Книга первая

– Да, я поняла-а.

– Точно поняла? Поняла, что шутки плохи?

– Да-а-а…

А потом я отпустил ее волосы и погладил по голове. Она спокойно принимала мои действия и лишь иногда продолжала еще остаточно всхлипывать, но с каждым вздохом это было все тише и тише. Моя правая рука освободила ее плечи и толкнула на кровать. Ирэн упала на живот. Левой рукой я приподнял ее бедра и засунул под них подушку. Наклонившись, я стал кусать ее ягодицы, от чего она вздрагивала, но безропотно продолжала помалкивать. Пальцами я провел по ее позвоночнику. Я видел, как испарина движется после этой невидимой линии вниз к холмам, за которыми скрыт пион. Вскоре, преодолев горы, я подобрался к цветку. Не дожидаясь сока, я зашел двумя пальцами в ее лоно, и она вскрикнула снова.

– Тише, я сказал, тише!!!

Притаившись, она сжалась еще больше. Я не был сейчас похож на того мужчину, к которому ее тянуло. На миг у нее в голове пронеслось, что это кто-то другой, но она гнала от себя эти мысли и ждала развязки. Следующие восемь минут я трахал ее пальцами: два, три. А когда я захотел засунуть четвертый палец, она тихонько сказала, что ей очень больно. Вновь. Но я ее не слышал. В моих руках рассыпался цветок. Это было сродни сорванному перезрелому бутону, который набрал все соки перед смертью. Он источал сладкий, почти приторный аромат. И если его продолжить трогать, то все лепестки осыпятся. Цветок превратится в гору увядшего мусора.

Я ласкал ее почти погибший цветок, в чаше которого блестела обильная влага. Он уже был лишен своей первоначальной горной прелести, но все также красив. Как в знойный день пион отдавался тучке, проплывающей в небе. Всю свою темноту, всю свою неподдельную звездную ночь и глубокую синь. С мольбой о прекрасной смерти сейчас склонялся передо мной ее цветок и дышал влюбленностью в жизнь. Жаркий день его катился к закату, и я прекрасно это понимал. Десятый день был его приговором с того самого секса в ванной на горнолыжном курорте. И это был наш с ним секрет, замолчанный от его владелицы.

Пион испытывал сладостное томление в моем присутствии, отдаваясь без остатка. Море солнечных, невидимых лучей грели его плоть, и уснувшая река пробуждалась глубоким половодьем, когда пальцы: два, три, а потом четыре разрезали его мякоть. Нежный цветок будто спорил с новой зарей об окончании жизни и начале смерти. Добрые духи земли уносили его сок с собой. Светом над ночной мостовой была душа этого прекрасного цветка, который умирал, ждал обновления и нового вдохновения. И словно какая-то прекрасная и беспечная птица начинала свою песнь над его смертью…

В какой-то момент я совершенно потерял интерес к ее цветку и вышел из него, испив сок с пальцев. Я резко потерял тот настрой, с каким я хотел растормошить лепестки этого черного цветка в последний день его жизни. Все пришло к логическому завершению с увядающим пионом, который я больше не хотел.

– Что с тобой? – спросила она, боязливо таращась на меня.

– Ничего.

– Ты какой-то другой. У тебя каменный взгляд и ледяные глаза.

– Я больше тебя не хочу, – сказал я спокойным голосом и встал.

Я уходил из комнаты медленно, а она смотрела вслед, лежа все также в неестественной позе, боясь пошевелиться. Она немного хлюпала носом, прикрывая его рукой, чтобы было тише. В этот момент она мне верила. Влюбленная тоска ее пиона покрывалась пылью непонимания из обид. Эта последняя наша близость навевала ей уже новые живительные грезы, заплетая в них тонкой изысканной вязью пожухший цветок и мой холод в паре с равнодушием.

Все предыдущие дни мы наслаждались любовными играми, не думая о последствиях. Каждый день был похож на предыдущий в наших отношениях с ней: менялись только места для секса. Мы были лишены кислорода на все те дни, пока занимались утехами. Каждый из нас был виноват в этой порочной связи не меньше, чем другой. Каждый из нас забыл на эти бесстыдные трахательные дни про Андрея. Этот соблазн, этот пожар в районе паха пробуждал самые грязные и яркие эмоции в нашем сексе с Ирэн.

Она будила мое желание ежечасно. А я, как послушный, плелся за цветком, будто это последнее, что было в моей жизни. Я забылся на эти дни окончательно. Меня вели мои мысли о смерти сорванного цветка. Аллегорически я подталкивал себя к этой мысли заранее. И будто ждал десятого дня встреч, когда пронесется злой ветер и сорвет все оставшиеся лепестки пиона перед долгой зимой с длинными ночами, забирая в вечный покой цветочную богиню.

Невероятным влечением я прокладывал себе сейчас пропасть в отношениях с Андреем, будто чувствуя бурю. Именно ту бурю, о которой я еще думал до Нового года. Душевные терзания и экспрессивные переживания я топил сейчас в душе как мог. Мне в этом очень сильно помогал кокаин. Он заставлял меня думать о чем угодно, но только не о том, что бури уже не избежать. Мне все хотелось, чтобы мне это приснилось: и девушка с редким цветком, от которой сильным огнем заполыхала душа у друга; и мрачные его же сомнения относительно моей персоны; чтобы это был сон, в котором не было больше фальши и отсутствовали все маски; где тонны искрящегося снега на улице, а не на ладоне с кокаином, и серебром горят закаты не в наркотической дымке; и чтобы холодный белый город не гнил изнутри от таких людей, как я, которых ненавидел Андрей, презирал и старался держаться подальше от них.

После поездки в горы прошло восемь дней. Все эти дни я все также испытывал боль при движении рукой, однако мне не мешало это жить полной жизнью. И выписанный больничный в этом только потворствовал. В офисе Андрей был завален делами по шею, поэтому у него даже не было времени меня навещать. Он лишь звонил каждое утро – спрашивал, как я там поживаю, делаю ли я все то, что предписал врач, не бухаю ли и так далее. Я, как под копирку, отвечал ему одно и тоже день ото дня, а рядом со мной лежала Ирэн и целовала меня. Я знал, что они расстались, но от друга я не услышал за время моего больничного и слова об этом. Да и сам я не стал лезть в его душу с расспросами. Я был уверен, что именно из-за расставания с ней он снова откладывал тот самый сложный и откровенный разговор между нами. Потому что переживаниями охвачен был весь с головой, а сердце его наверняка ныло в любовной тоске. В этой боли не было мыслей о бандитах и плохих делах. Каждый из нас, по сути, собирался с мыслями.

Глава VIII

Не прошло и часа, как ко мне домой заявился Андрей. Его неожиданный визит был для меня как наспех вылитый ушат ледяной воды. Сердце мгновенно забилось очень быстро, и в висках замаршировала кровь. Непрошенный гость своим ранним визитом еще без слов создал чрезмерное напряжение внутри меня, хотя снаружи я был спокоен и сконцентрирован. Наши глаза всматривались друг в друга достаточно неприветливо. Прежде чем переступить порог он долго перебирал озябшими пальцами ключи от машины. Каждую такую молчаливую секунду сердце мое все сильнее сжималось в ожидании чего-то.

Слова из меня полились немного невпопад, я даже забыл поздороваться. Андрей сделал тоже самое, но, наконец, он перешагнул твердой каменной поступью через порог и скинул обувь, бросив на меня случайный осуждающий взгляд, чем еще сильнее озадачил меня.

– Что случилось, Андрон? С каких пор ты ходишь в гости по утрам?

– Я не знаю, Рустем. Я не смотрел на часы. Мне плохо…

– А что случилось то?

– А что еще может случиться? Любовь, чувства, вся эта хрень. Будь они неладны!

– Ну ты же нормальный мужик, что ты ноешь! Любовь у него… Проходи давай!

Я хлопнул ладонью по его спине, будто подталкивая в глубь холла в сторону гостинной. Я и сам последовал за ним, завязав халат. Движения мои были еще достаточно сонные, но голова начинала активно работать. Ощущение напряжения еще сильнее поползло по телу, когда он грустной вереницей шагов побрел по длинному коридору.

– Ты один? – спросил он.

– Э… Нет, я, кажется, не один.

– Не понял. Повтори.