Еще не раз Вы вспомните меня…

Из сборника «Романтические цветы»

Сонет

Как конквистадор в панцире железном,Я вышел в путь и весело иду,То отдыхая в радостном саду,То наклоняясь к пропастям и безднам.Порою в небе смутном и беззвёздномРастёт туман… но я смеюсь и жду,И верю, как всегда, в мою звезду,Я, конквистадор в панцыре железном.И если в этом мире не даноНам расковать последнее звено,Пусть смерть приходит, я зову любую!Я с нею буду биться до концаИ, может быть, рукою мертвецаЯ лилию добуду голубую.

Крыса

Вздрагивает огонёк лампадки,В полутёмной детской тихо, жутко,В кружевной и розовой кроваткеПритаилась робкая малютка.Что там? Будто кашель домового?Там живёт он, маленький и лысый…Горе! Из-за шкафа платяногоМедленно выходит злая крыса.В красноватом отблеске лампадки,Поводя колючими усами,Смотрит, есть ли девочка в кроватке,Девочка с огромными глазами.– Мама, мама! – Но у мамы гости,В кухне хохот няни Василисы,И горят от радости и злости,Словно уголечки, глазки крысы.Страшно ждать, но встать ещё страшнее.Где он, где он, ангел светлокрылый?– Милый ангел, приходи скорее,Защити от крысы и помилуй!Между 1903 и 1907

Рассвет

Змей взглянул, и огненные звеньяПотянулись, медленно бледнея,Но горели яркие каменьяНа груди властительного Змея.Как он дивно светел, дивно страшен!Но Павлин и строг, и непонятен,Золотистый хвост его украшенТысячею многоцветных пятен.Молчаливо ждали у преддверья;Только ангел шевельнул крылами,И посыпались из рая перьяЛёгкими сквозными облаками.Сколько их насыпалось, белея,Словно снег над неокрепшей нивой!И погасли изумруды ЗмеяИ Павлина веерное диво.Что нам в бледном утреннем обмане?И Павлин, и Змей – чужие людям.Вот они растаяли в тумане,И мы больше видеть их не будем.Мы дрожим, как маленькие дети,Нас пугают времени налёты,Мы пойдём молиться на рассветеВ ласковые мраморные гроты.<1907>

Смерть

Нежной, бледной, в пепельной одеждеТы явилась с ласкою очей.Не такой тебя встречал я преждеВ трубном вое, в лязганье мечей.Ты казалась золотисто-пьяной,Обнажив сверкающую грудь.Ты среди кровавого туманаК небесам прорезывала путь.Как у вечно жаждущей Астреи,Взоры были дивно глубоки,И неслась по жилам кровь быстрее,И крепчали мускулы руки.Но тебя, хоть ты теперь иная,Я мечтою прежней узнаю.Ты меня манила песней рая,И с тобой мы встретимся в раю.<Осень 1905>

Думы

Зачем они ко мне собрались, думы,Как воры ночью в тихий мрак предместий?Как коршуны, зловещи и угрюмы,Зачем жестокой требовали мести?Ушла надежда, и мечты бежали,Глаза мои открылись от волненья,И я читал на призрачной скрижалиСвои слова, дела и помышленья.За то, что я спокойными очамиСмотрел на уплывающих к победам,За то, что я горячими губамиКасался губ, которым грех неведом,За то, что эти руки, эти пальцыНе знали плуга, были слишком тонки,За то, что песни, вечные скитальцы,Томили только, горестны и звонки,За всё теперь настало время мести.Обманный, нежный храм слепцы разрушат,И думы, воры в тишине предместий,Как нищего во тьме, меня задушат.<Октябрь 1906>, Париж

Крест

Так долго лгала мне за картою карта,Что я уж не мог опьяниться вином.Холодные звёзды тревожного мартаБледнели одна за другой за окном.В холодном безумье, в тревожном азартеЯ чувствовал, будто игра эта – сон.«Весь банк, – закричал, – покрываюя в карте!»И карта убита, и я побеждён.Я вышел на воздух. Рассветные тениБродили так нежно по нежным снегам.Не помню я сам, как я пал на колени,Мой крест золотой прижимая к губам.«Стать вольным и чистым, как звёздное небо,Твой посох принять, о, Сестра Нищета,Бродить по дорогам, выпрашивать хлеба,Людей заклиная святыней креста!»Мгновенье… и в зале весёлой и шумнойВсе стихли и встали испуганно с мест,Когда я вошел, воспалённый, безумный,И молча на карту поставил мой крест.<Июнь 1906>

Маскарад

В глухих коридорах и в залах пустынныхСегодня собрались весёлые маски,Сегодня в увитых цветами гостиныхПрошли ураганом безумные пляски.Бродили с драконами под руку луны,Китайские вазы метались меж ними,Был факел горящий и лютня, где струныТвердили одно непонятное имя.Мазурки стремительный зов раздавался,И я танцевал с куртизанкой Содома,О чем-то грустил я, чему-то смеялся,И что-то казалось мне странно знакомо.Молил я подругу: «Сними эту маску,Ужели во мне не узнала ты брата?Ты так мне напомнила древнюю сказку,Которую раз я услышал когда-то.Для всех ты останешься вечно чужоюИ лишь для меня бесконечно знакома,И верь, от людей и от масок я скрою,Что знаю тебя я, царица Содома».Под маской мне слышался смех её юный,Но взоры её не встречались с моими,Бродили с драконами под руку луны,Китайские вазы метались меж ними.Как вдруг под окном, где угрозой пустоюТемнело лицо проплывающей ночи,Она от меня ускользнула змеёю,И сдёрнула маску, и глянула в очи.Я вспомнил, я вспомнил – такие же песни,Такую же дикую дрожь сладострастьяИ ласковый, вкрадчивый шёпот: «Воскресни,Воскресни для жизни, для боли и счастья!»Я многое понял в тот миг сокровенный,Но страшную клятву мою не нарушу.Царица, царица, ты видишь, я пленный,Возьми моё тело, возьми мою душу!<Июль 1907>

После победы

Солнце катится, кудри мои золотя,Я срываю цветы, с ветерком говорю.Почему же не счастлив я, словно дитя,Почему не спокоен, подобно царю?На испытанном луке дрожит тетива,И всё шепчет и шепчет сверкающий меч.Он, безумный, ещё не забыл острова,Голубые моря нескончаемых сеч.Для кого же теперь вы готовите смерть,Сильный меч и далёко стреляющий лук?Иль не знаете вы – завоёвана твердь,К нам склонилась земля, как союзник и друг;Все моря целовали мои корабли,Мы почтили сраженьями все берега.Неужели за гранью широкой землиИ за гранью небес вы узнали врага?<Июнь 1906>

Выбор

Созидающий башню сорвётся,Будет страшен стремительный лёт,И на дне мирового колодцаОн безумье свое проклянёт.Разрушающий будет раздавлен,Опрокинут обломками плит,И, Всевидящим Богом оставлен,Он о муке своей возопит.А ушедший в ночные пещерыИли к заводям тихой рекиПовстречает свирепой пантерыНаводящие ужас зрачки.Не спасёшься от доли кровавой,Что земным предназначила твердь.Но молчи: несравненное право –Самому выбирать свою смерть.<Осень 1906>

Умный дьявол

Мой старый друг, мой верный Дьявол,Пропел мне песенку одну:«Всю ночь моряк в пучине плавал,А на заре пошел ко дну.Кругом вставали волны-стены,Спадали, вспенивались вновь,Пред ним неслась, белее пены,Его великая любовь.Он слышал зов, когда он плавал:«О, верь мне, я не обману»…Но помни, – молвил умный Дьявол, –Он на заре пошел ко дну».<Июнь 1906>

Отказ

Царица – иль, может быть, толькопечальный ребёнок,Она наклонялась над сонно-вздыхающимморем,И стан её, стройный и гибкий, казался тактонок,Он тайно стремился навстречу серебрянымвзорам.Сбегающий сумрак. Какая-то крикнулаптица,И вот перед ней замелькали на влагедельфины.Чтоб плыть к бирюзовым владеньямвлюблённого принца,Они предлагали свои глянцевитые спины.Но голос хрустальный казался особеннозвонок,Когда он упрямо сказал роковое: «Не надо»…Царица, иль, может быть, только капризныйребёнок,Усталый ребёнок с бессильною мукоювзгляда.<Сентябрь 1907>, Париж