Ещё один день

Разбросанные вещи и опрокинутые рекламные стенды. Летающий по округе мусор, кружащиеся, словно в танце, неубранные листья. Пустой город, которых сейчас миллионы по всей планете. Идя по улицам, я спокойно рассматривал останки тел, давно высохшие на солнце. Куски костей встречались повсюду, наталкивая на неприятные мысли. На некоторых были видны следы зубов и остатки засохшей крови. Мальчишка трясся, словно на морозе, практически обнимая палку, что выдали ему в качестве оружия.

— Расслабься и дыши.

— Да…

Его нервный голос разнёсся по улицам, отражаясь от стен домов и немногих уцелевших стёкол.

— Пошли.

На стенах были нарисованы граффити с указательными стрелками, а поверх них приклеены объявления о пропаже или поиске родственников. Тысячи листовок развешаны повсюду. Изодранные временем и погодой, многие из них до сих пор сохраняли свои послания, оставленные беспокоящимися родными. Фотографии детей встречались чаще всего. Пожилые родители, братья, сёстры, мужья и жёны. Лица мелькали одно за другим. Накладываясь поверх других листовок, создавая жуткие обои на стенах обветшалых и искорёженных домов.

Безумные надписи о конце света разбавляли картину, добавляя новых красок на этот жуткий холст. Огромные кровавые разводы, пропитавшие старую бумагу, призывали к действиям. Оскорбления, воззвания к Богу, мольбы о помощи. Десятки, сотни строчек, каждая из которых была оставлена безликим человеком.

Жёлтые ограждающие ленты болтались на ветру. Они связывали между собой столбы и машины, сбитые в кучу. Перевёрнутые и обугленные транспортные средства образовывали коридор. Перед нами в землю была воткнута табличка. Красные буквы и знак черепа замазаны кровавым отпечатком руки.

ПРОХОД ЗАПРЕЩЁН!

Рядом не осталось ни одного целого дома или магазина. Следы пожарищ и разгрома смешивались с останками тел, висящих на оконных рамах и лежащих на подступах к армейским хаммерам. Мерзкий хруст ломающихся костей вырывался из-под подошв. Он застревал в ушах, не давая сосредоточиться. Вперемешку с гильзами, осколки стекла и тела людей создавали свою неповторимую мелодию. Моё дыхание с каждым шагом становилось всё тяжелее. Будто в замедленной съёмке, я видел перед своими глазами, как всё происходило.

Как тысячи людей стоят перед кордоном военных, что защищают больницу. Как выходцы из толпы начинают бросать камни и мусор, подбивая остальных делать то же самое. Как волна обезумевших от потери своих родных и неизвестности будущего рванула вперёд, на баррикады. Выстрелы пулемётов, прошивающих несколько тел за раз. Пламя, объявшее десятки людей с обеих сторон. Затоптанные дети и старики, которые не смогли удержаться на ногах.

Присев на корточки, я поднимаю маленький детский череп. Сверху на нём крупная вмятина, вдавливающая макушку вниз. Сеть трещин разошлась во все стороны, дойдя практически до носа. Сквозь толщу воды я слышу его болезненный плач, прерываемый хрустом, заставившим его замолчать навсегда.

Голос спутника вывел меня из этого ужасного состояния. Миражи трупов и криков исчезли, оставляя меня в тишине. Лишь запах смерти всё так же витал вокруг.

Глава 28

— Идём дальше.

Наваждение сгинуло, оставляя мой мятежный разум в покое. Пройдя мимо остатков военного заслона, мы вышли на небольшую прицерковную площадь. Открывшийся вид заставил моего спутника выплюнуть остатки завтрака. На территории размером с небольшой пруд лежали тела сотен людей. Обгрызенные, истлевшие и покорёженные. Следы пуль были повсюду, казалось, земля усеяна гильзами и дырками полностью.

— Иди осторожно, не шуми.

Нужно было осмотреть церковь. Она каменная и у неё плотные двери, выйдет отличное укрытие, пока мы будем здесь. К тому же отсюда недалеко до больницы, что является нашей главной целью.

Обходя площадь по кругу и переступая через останки, я тыкал топором ближайшие тела. Не хотелось бы, чтобы за ногу цапнул притаившийся "ходячий". Хотя моя проверка была скорее для успокоения нервов. Не только моих, но и паренька. Реальной пользы от таких тычков немного, учитывая, сколько трупов лежит вокруг. Тут может быть не один и не два слоя тел.

Навсегда застывшие в неудобных позах мертвецы напрягали. Воображение рисовало тысячи ситуаций, как все эти тела поднимаются в один миг и набрасываются на нас, разрывая на куски.

Крупное здание церкви стояло печальным монументом всем тем событиям, что дом Господа наблюдал в последние дни цивилизации. Время и погода никак не отразились на ней, в отличие от иных поделок человечества. Лишь редкие поросли травы и мха постепенно появлялись в трещинах каменной кладки.

Огромная дверь в несколько метров высотой была открыта нараспашку. Позолоченные ручки были вырваны с корнем, а на их месте зияли крупные провалы, измазанные человеческой кровью.

— Что же здесь произошло?

— Я… Не… Не… Знаю…

Мой юный друг принял вопрос, заданный в пустоту, на свой счёт. Мельком взглянув на парня, мне даже стало его жалко. Любой шорох и порыв ветра пугали его всё сильнее, заставляя крутиться на месте в поисках опасности.

— Тише, успокойся. Не думаю, что здесь кто-то есть. А если я ошибаюсь, то этим костякам уже несколько лет. Мы легко с ними справимся. Главное, ни в коем случае не шуми.

— Да…

Я прекрасно понимал, что он чувствует и от этого раздражался ещё сильнее. Мальчик был не виноват в этом. Наверняка, когда записывался в добровольцы, он мечтал об уважении и признании, которых не хватало за уютными и безопасными стенами поселения. Это не говоря о приключениях. Идиот…

Размышляя об этом, я продолжал идти вперёд. Внутреннее убранство церкви претерпело множество изменений. Сотни людей лежали вперемешку, словно надоевшие ребёнку игрушки. На полу и лавках, сваленные кучей, но лица всех без исключения были направлены в сторону огромного золотого креста, возвышающегося над всеми. Несколько разбитых стёкол позади постамента с телом Христа отбрасывали тусклые лучи света, с трудом пробивающиеся сквозь тучи. Множество потухших свечей с фотографиями и засохшими цветами лежали у ног Божьего сына. Похоже, что жители города провели здесь много времени и оставались в церкви задолго до своей смерти. Они сидели обнявшись, прижимая своих близких к груди так крепко, что даже сейчас оставались в одной позе. Что же могло их убить? Газ или ещё какая отрава — единственное, что приходило мне на ум.

Гнилые куски еды и полупустые бутылки с водой покрыты крупным слоем пыли. Дырявая одежда болталась от небольших порывов ветра, дувшего нам в спину, пока старые лепестки от цветов кружились перед крестом. Его золотой отсвет ярко контрастировал с окружающей обстановкой. Будто говоря, что даже после смерти всей паствы, Бог всё ещё здесь.

Я никогда не был ярым верующим, но сейчас, стоя здесь, среди всех этих людей, кто искал спасения в церкви, меня наполняло необъяснимое чувство. Страх нарушить тишину и потревожить это место конфликтовал со здравым смыслом о полезности сооружения.