Ещё один фэнтезийный детектив

"О точно!" - мысленно воскликнул Шус после нескольких секунд раздумий, - "он говорил, что я не могу пользоваться магией из-за какой-то "хрени", которую на меня нацепили?"

Для начала Шус проверил наличие этой самой "хрени" на своей шее, что оказалось совсем просто. Заодно Шус наконец-то понял, почему ему так тяжело глотать и, тем более, сгибать шею.

"Так она есть, а что если... может, глупости все это. Или она попросту не работает... В конце концов, что я теряю? Хотя... Но что я могу сделать в таком состоянии? Учитель вроде бы когда-то говорил, что магия, в принципе, такая штука, для которой нужен лишь талант и голова, а заклинания, жесты и посохи нужны лишь для концентрации. Да и в учебниках так пишут. Но... боги, кого они обманывают? Все, что можно сделать лишь силой мысли, не прибегая к словам, жестам или посохам - это что-нибудь поджечь... По крайней мере, я не могу... Да и учитель, похоже, тоже. А поджигать здесь нечего. Может, тогда что-нибудь пролевитировать или огненный шар создать... Нет уж. Если я кого и подожгу, так это себя. Лучше пролевитировать..."

Шус поискал глазами, что можно левитировать. Камера оказалась на удивление чистой. Единственное, что в ней было - тарелка из-под его трапезы. Шус устремил свой взгляд на нее, напрягся, и тут страшная судорога пронзила его тело, заставив его изогнуться и несколько секунд подергаться на полу.

Отдышавшись, Шус мысленно проклял Холдара, который не предупредил его, в чем именно заключается невозможность пользоваться магией.

Боги, не помню, чтобы я ставил будильник. И что он так трещит?
– вопросил Мелирленс у вышеупомянутых, глухих к подобным мольбам, - сейчас же только... Уже половина восьмого? У кто же так будильник поставил?

Озадачившись этим вопросом, Мелирленс окончательно проснулся и, поняв, что благостное состояние сна потеряно, да и спать он не так уж сильно хочет, смирился с жестокой реальностью, встал и отправился на кухню заваривать кофе. В холодильном шкафу он обнаружил жареную рыбу.

"Интересно", - подумал он, - "это все та же самая или я ту уже съел, и это какая-то другая?"

Так и не разрешив эту проблему века, Мелирленс извлек рыбину и, не разогрев, сжевал, не торопясь и запивая кофе. После чего решил, что подштанники - не самая лучшая одежда для похода на работу, вспомнил, что где-то у него лежит форма, нашел ее, надел, накинул на плечи свой любимый плащ и отправился на службу. Все это он проделывал не торопясь, спокойно и размерено. Все же хорошо, когда начальник болеет. Конечно, в управлении были офицеры и с более высоким званием, чем у него, но без комиссара все расслабились. К тому же, по сути, в Керленедрском милицейском управлении было только три класса работников: первый - собственно сам комиссар Филлионе Корсен, единственный и неповторимый, офицеры, которым комиссар раздавал шишки по всем возможным поводам и без них, и рядовые милиционеры, которые получали шишки от комиссара намного реже, но зато им доставались шишки от всех офицеров. Впрочем, нужно еще посмотреть, что хуже - получать шишки от только от комиссара или от всех офицеров.

В связи с почти полным отсутствием денег, Мелирленс опять пошел пешком. Уже при входе Мелирленс поймал сочувственные взгляды милицейских, стоявших на посту перед управлением. Впрочем, он не придал им значения. Зайдя внутрь, он поймал еще несколько таких же взглядов, которые тоже проигнорировал.

Может быть, Мелирленс и задумался бы, но тут он увидел Еле, что крайне обрадовало Мелирленса. Еле, по всей видимости не испытывал чувств, хоть сколько-то сходных с теми, что испытывал Мелирленс.

– Мел, последнее время, когда ты подходишь ко мне с таким выражением на лице, это значит что тебе нужны деньги, - вместо приветствия произнес Еле.

– Тебе тоже привет Еле. Пошли ко меня в кабинет.

Мелирленс взял за рукав Еле и почти силой потащил на второй этаж. У того не оставалось особого выбора. Все-таки Мелирленс оставался капитаном, а он, Еле, простым милиционером, только что принятым на постоянную службу. Придя в кабинет, Мелирленс усадил Еле на свой стул, и нависнув над ним как весьма своеобразное украшение, висевшее над троном одного из царей, и начал:

– Но они мне действительно нужны, к тому же они мне нужны не просто так. Дело касается непосредственно "Лендальского убийцы".

– Какая, во имя всех богов, разница? Ты меня скоро до нитки разденешь, я что тебе что, ростовщик?

– Нет, кончено же. Ты же проценты не берешь.

– Надейся. Вместо того, чтобы деньги вымогать из честных подчиненных, лучше посмотри, что про тебя пишут, - Еле сунул Мелирленсу газету, но тот проигнорировал ее и продолжал:

– Послушай. Эти деньги нужны для выкупа одной улики.

– Так иди и потребуй деньги у казначея!

– Не могу. Улики не положено давать ростовщику на изучение их скрытых свойств. Этим должен заниматься экспертный отдел.

– Н у так и почему ты ее не отдал, куда положено?!

– Потому что... потому что, во-первых, они отвратительно медленно работают, а во-вторых, профессионализму ростовщика, оценивающему краденое, я доверяю гораздо больше. К тому же, теперь все равно уже поздно.

– Ладно. Я все понял и я знаю, что ты мне обязательно все вернешь, когда получишь зарплату. Сколько тебе?

– Пять.

– Пять? Я думал, они берут дороже...

– Пять золотых.

– Золотых?! Да ты сдурел! Откуда я тебе возьму пять золотых?

– Но ведь зарплата у рядовых, вроде бы, 20.

– 22.

– Тем более.

– Да я и так уже на тебя и Холдара восемь золотых потратил.

– Не потратил, а дал в долг. К тому же насчет твоего Холдара. Это ведь была тоя идея.

– А что, по-твоему, мне не надо есть, пить и так далее? К тому же, я не ношу с собой зарплату, да и вообще, иди ты... к темным богам!

Еле вытащил свой кошелек и бросил его на стол, после чего решительно встал и, чуть не сбив Мелирленса с ног, вышел за дверь. Мелирленс вздохнул, после чего взялся пересчитывать деньги. Оказалось, что Еле носил с собой довольно приличную сумму, целых 15 серебряных и двадцать три медные монеты, что составляло 1,523 золотых. Кроме того, у Мелирленса было еще 3 серебряных и 23 медяка. Все что оставалось Мелирленсу - так это до вечера где-то найти 3 с небольшим золотых. Но где?

"Может, пойти ограбить кого-нибудь", - убито подумал Мелирленс.

В расстроенных чувствах Мелирленс почти без всякого интереса взглянул на газету, оставленную Еле.

За несколько секунд разглядывания на лице Мелирленса произошли необычайные изменения. Его сердце, пусть даже оно и является всего лишь насосом для качания крови, клокотало, в нем теснились всевозможные и противоречивые чувства, впрочем главным было: