Еще один год

На этот раз великан показал нам нюхлеров — мохнатых, длинноносых существ с плоскими, как лопаты, передними лапами. Эти зверьки отличались неистребимой тягой к золоту и блестящим предметам, и воровали все, что не прибито гвоздями к полу.

Хагрид, по своей привычке, смешал на уроке все в одну кучу — и полезное, и совсем не нужное. Он немного рассказал про нюхлеров и то, чем они знамениты. Но вместо нормальной информации о том, чем полезны и чем вредны эти существа, как их можно приучить, подчинить или нейтрализовать, устроил какой-то цирк, попросив каждого из учеников взять из общего ящика зверька и поучаствовать в соревновании. Выигрывает тот, чей нюхлер найдет больше зарытого и спрятанного самим Хагридом золота. Золото на самом деле леприконское и через пару часов пропадает, но зверькам до этого не было дела. Они рыли землю не хуже кротов и перекопали своими лапками огромный луг.

Охренеть, как познавательно! Вот всегда так у Хагрида — вроде и есть полезная информация, но она тонет в совершенно ненужном хламе. Хотя части учеников весело, и за это многие просто обожают великана.

— Ну, что скажете насчет урока? — спросил Малфой, когда мы возвращались в замок.

— Хагрид, конечно, мог бы вести свой предмет с большей пользой. Но и так вполне неплохо. Каждый из нас при желании, может найти все необходимое о нюхлерах в библиотеке, — ответила Гермиона. — А ты что скажешь, Гарри?

— Да ерунда все это, — в тот момент я был больше занят мыслями о лже-Грюме и о крестражах, и как-то не обдумал все последствия своих слов. — Хагрид прогнозируем, как юношеские прыщи. Начинает он за здравие, а заканчивает за упокой. Муть, одним словом.

— Гарри! — Гермиона неожиданно вспылила. — Он делает все, что может!

— Вот только мне от этого ни тепло, ни холодно.

— А как же дружба? — она остановилась и с возмущением оглядела нас всех, а потом зафиксировала свой взор на мне.

— Причем здесь дружба, Герми? — Малфой попытался снизить градус неожиданно возникшего напряжения. — Мы говорим о его профессионализме. И здесь я согласен с Гарри. Как преподаватель он не сильно обогнал Трелони и ее Прорицание. И почему я должен идти после урока в библиотеку и искать нужные сведения, тратя свое личное время? Это работа учителя объяснять все от корки до корки.

— Вы просто.., — она замолчала, подбирая слово, — холодные и бездушные. Нельзя же так!

Вспыхнув после этих слов, Грейнджер резко, так что волосы взметнулись волной, развернулась и быстрым шагом устремилась к дверям замка.

— Что это было? — на лице Малфоя удивление сменялось досадой.

— Подростковый возраст, вот что, — я вздохнул и не стал развивать тему. Похоже, дело не только в возрасте, но и в том, что Гермиона раздражена, и вполне вероятно, обижена на меня. А началось всё со Святочного Бала.

— Надо мириться, — подумав, констатировал Малфой и посмотрел на небо. — И лучше не затягивать.

— Само собой.

— Так что думаешь насчет Хагрида?

— Да ну его… Еще и ругаемся теперь по такому поводу.

— А я сейчас понял одно, — Драко нахмурился. — Этот год я доучиваюсь, но со следующего года про Хагрида и его предмет забываю. Ну его нахер, все равно ничего путного я там не узнаю. А весь его пятый курс при необходимости я смогу выучить за пару недель.

— Гермиону жалко. Всерьез ведь обидится.

— Да, это проблема.

Драко уже давно не был тем каноническим подонком и негодяем, каким его видел Поттер. Вернее он им так и не стал. Он изменился, и изменился сильно. И, несмотря на то, что классовые и кровные противоречия между ним и Грейнджер так до конца и не пропали, он уважал ее ум, способности и характер. Он считал ее другом и относился бережно и внимательно. И все это для Малфоя не пустой звук.

Это был совсем другой Драко. И сейчас он говорил искренне и по делу.

— Мы помиримся и поговорим. Надо постараться донести до неё все эти мысли, — наконец я тоже принял решение. — И знаешь что, Гох? Если Дамблдор не пригласит на следующий год другого преподавателя, то и я откажусь от ухода за магическими существами. В самом деле, два урока в неделю, почти три часа личного времени, которое можно провести с гораздо большей пользой.

— Вот и я о том же. Да я лучше на Зелья это время потрачу.

С Грейнджер мы помирились. А вот факт того, что этот год уже не такой безоблачный, как предыдущий, совсем не радовал. Мы уже не первый раз цеплялись с ней из-за каких-то малозначительных слов и второстепенных тем. До открытой ругани еще не доходило ни разу, но и такая словесная пикировка удовольствия приносила мало.

Хагрид, его предмет и ему подобные вещи лишь повод для проявления недовольства. А вот причина крылась гораздо глубже.

В пятничный вечер я пригласил Лавгуд прогуляться. Мне давно уже не терпелось выяснить кое-какие детали, и я всерьез рассчитывал, что наконец-то получу ответы.

— Как ты это делаешь? — спросил я Луну. Мы присели на ту самую скамейки, где когда-то я вручил ей первый подарок — зачарованный аквамарин.

Вокруг нас порхали бабочки. Пахло медом и пыльцой. Большой шмель — настоящий воздушный тигр, подлетел к нам. Луна протянула руку, и шмель уселся на неё, немного походил, шевеля усиками, а потом улетел, басовито гудя.

— Иногда я вижу вероятности и те из них, которые имеют больше шансов на реализацию, — просто ответил девушка, провожая взглядом насекомое.

— Расскажи об этом.

— Представь себе лист бумаги, который исчерчен линиями. Они пересекаются между собой, образуя сложный узор, похожий на трещинки на стекле, — Луна говорила легко и свободно, словно была рада наконец-то рассказать о своих необычных способностях. — Внизу листка прошлое, а сверху будущее, и я понимаю, по какой линии правильнее идти, и на какой развилке куда надо свернуть.

— Так ты выбираешь, что и когда говорить и как действовать?

— Да. Вот только в детстве все это было словно в тумане, и не так часто. И мне приходилось очень тщательно прислушиваться к интуиции.

— А сейчас?

— Похоже, моя способность растет.

— Это наследственный Дар?

— Да, но он передается лишь по женской линии, от матери к дочери, — она откинулась на спинку скамейки. — Моя мама была Видящей.

— А ты? — я до конца не понимал, что скрывается за данным термином.

— А я ее дочь. И если раньше я видела лишь свой путь, то теперь к нему добавились и другие.

— Твои друзья, — догадался я.

— Да, я стала видеть и их вероятности. Очень слабо, но вижу. Хуже всего я угадываю Невилла, чуть получше Драко и Гермиону. А сильнее всего тебя.