Еще один шанс. Часть1

"Будулай" встряхнул черными, как смола локонами, сел на стул и взял инструмент в руки. Пощелкал пальцами и начал что-то беспорядочно тренькать на нём. То, что он делал - на музыку явно не походило. Люди морщились от доносившихся со сцены звуков, старались отойти подальше. Кто-то даже недовольно выругался и сплюнул. На исполнителя оригинального жанра перестали обращать внимание.

Размявшись и потянувшись всем телом в разные стороны, мужчина наконец-то прекратил издеваться над инструментом. Погладил его нежно. Посмотрел куда-то вдаль, вздохнул, а затем...

– Бахт тумэнгэ!
– новоявленный музыкант произнес громкою.
– Эх, чавэла! Начнём, пожалуй помолась помалэньку... Ох, романэ...

.... И через мгновение над московской площадью впервые зазвучала задорная цыганочка.

Душу Гаврилы внезапно охватило щемящее чувство. Он прислушался к мелодичным звукам. У него стесненно забилось сердце. Он неосознанноначал начал махать головой в такт музыки.
– Вот, такая мелодия мне люба.
– Мальчишка стал пристально следить за происходящим на сцене.
– Никитка, а тебе нравиться?

– Ага, - друг дал согласие, доедая очередную порцию таганофеля три.

– Пойдем поближе к сцене...
– малец потянул товарища за рукав.
– Там лучше слышно. Небось, петь начнёт али плясать?

– Айда, - согласился приятель. И дети стали быстро двигаться к большой площадке.

Незнакомец сыграл вторую красивую мелодию. Потом ещё одну. И ещё... С каждой новой мелодией музыка звучала всё громче. Артист старался, чтобы его творчество услышало как можно больше присутствующих. Люди привлеченные звучанием неизвестного инструмента, стали медленно подтягиваться к сцене. Они слушали и наслаждались игрой музыканта. Многие одобрительно кивали головой.

И вдруг после очередной музыкальной композиции цыган запел... Да так, что сам удивился своей новой способности и своему красивому голосу.
– Лохматый шмель... На душистый хмель... Цапля серая в камыши...
– Вдоль кремлевских стен зазвучала благозвучная и переливная мелодия.

– Упс, нежданчик!
– пронеслось в голове у новоявленного артиста больших и малых сцен.
– Откуда фонограмма с голосом взялась? Вроде всё проверил? Были одни минусовки... Без голоса... Без всяких разговоров и болтовни... А этой песни Никиты Михалкова на флэшке - вообще не было! Не-бы-ло! И как она сюда попала? Не-по-ня-тно!
– в затуманенной голове путника мысли переплетались как волны при настройке радиоприемника. Он медленно оторвал взгляд от струн и виновато, сквозь прищуренные глаза, посмотрел на притихшую площадь.

– Здорово!
– внезапно произнес кто-то, нарушая идиллию тишины.

– Батюшки светы! Мотри... Он ещё и петь может!
– восторженно закричали из толпы, после того как пауза после понравившейся песни затянулась.

– Давай, рома, пой... Ещё! Давай...
– слушатели начали шуметь. 

– Ай, да цыган! Удивил публику! Аж, до слез довел!
– громче всех кричал какой-то крупный купец, как каток двигающийся к сцене.
– А ну раздайся, народ! Пусть споёт, чтобы до сердца дошло.

– Спой, ещё! Порадуй душу!
– площадь загудела, требуя продолжение банкета.

– Ладно, сами напросились!
– цыган пробубнил себе под нос.
– Потом не говорите, что не предупреждал о последствиях! Будете теперь на каждом углу песни распевать. Да! И пожалуй... ещё "Верхов" надо добавить деления на три-четыре... Ну и звука само собой - делений на пять! И... наверное... пора включить сабвуфер - что за соло без низов!
– Музыкант глубоко вздохнул и бросил печальный взгляд на публику.
– Эх жалко ещё не пришло время лазерных свето-установок, дыммышин... Ну, и подтанцовски само собой!

"Композитор" решительно нажал несколько кнопок на пульте. После чего на радость публики "ударил" по струнам...

.... Звуки аккордов гитары мелодично полились над притихшей площадью стольного города с полукаменным Кремлем. Они звучно распространились возле его зубчатых стен. Крыльями преодолели препятствие и пронизали ближние усадьбы. Музыка начала околдовывать людей.

А затем с песни А, ну... Да-ну... Да-ну... Да-на... Ой, Да-ну... Да-ну... Да-на, - начался сольный концерт "Цыганского песняра - Николая Сличенко".... который завершился глубоким вечером "чисто" цыганским романсом - "Подмосковные вечера".

А тем временем вдоль древних стен Кремля, под горой, огибая царские сады и Тайницкие ворота, по-прежнему текла Москва-река. С севера от боровских лесов впадала в нее Неглинная, с востока Яуза, с запада - Пресня. И казалось, ничто не могло изменить превычного хода времени...

Глава 20.

Резкий звук дверного звонка заставил вздрогнуть пожилую женщину. Отложив в сторону спицы с вязанием, она взяла трость и не спеша, шаркая ногами, подошла к двери.

– Кто там?
– не открывая двери, произнесла она.

– Если вы к Фёдоровым?
– старушка переступила с ноги на ногу. - То они этажом выше.

– Если к старшему по дому?
– она подошла вплотную к дверному проёму. Пошамкала губами.
– Тогда идите во второй подъезд.

– Татьяна Сергеевна Колышева здесь живет?
– произнес неизвестный мужской голос.

– Да, это я!
– бабушка оторопело переспросила.
– Вы ко мне что ли? Ась?

– Откройте, пожалуйста, - попросил неизвестный.
– Это ваш бывший ученик - Алексей Рязанцев. Я пришел навестить вас.

Хозяйка с трудом открыла замок.

На входе в квартиру стоял седой мужчина с большим букетом цветов. Гость был в военной камуфляжной форме без погон и знаков отличия. Его пронзительно синие глаза глядели на неё весело, с огоньком.

– Ну, здравствуйте Татьяна Сергеевна! Как же давно я вас не видел?
– произнес незнакомец и передал ей цветы.

– Вы, правда, мой ученик? А в каком году я вас обучала?
– старушка достала из кармана халата очки, одела их и внимательно посмотрела на вошедшего.

Незнакомец трогательно покачал головой. Доброжелательно улыбнулся.

– Да. Я учился у вас, - он подошел к хозяйке и легонько пожал ей руку. С первого по третий класс. Вы моя первая учительница. Я был такой русый, с длинными вихрами, в синем школьном костюме. Сидел на последней парте. Как раз возле окна. Вы ещё меня в октябрята принимали. Говорили, что из меня всё равно толку не будет. Даже в пионеры меня не возьмут. А я вот назло всем поступил в военное училище!

– Увы, Алексей! К сожалению, я не могу вас вспомнить!
– расстроившись, произнесла женщина.
– Отработав в школе более пятидесяти лет, многих учеников стала забывать. Тех, кто навещают меня, ещё помню. Остальных, нет... Да, и столько времени прошло.