Еще раз о немецких деньгах

Эта новая ситуация наступила после передачи условий заключения мира в Версале 7 мая 1919 г. С этого момента началось рассмотрение возможностей переориентации немецкой внешней политики, и тогда понадобились отчеты Моора. Очевидно, он ничего не сообщил посланнику фон Луциусу (von Lucius). Зато стокгольмскому представителю "Франкфуртской газеты" ("Frankfurter Zeitung"), д-ру Фрицу Деку, он дал ценные сведения, которые тот переработал для второй статьи в серии публикаций своей газеты о положении в Советском Союзе. Эту еще не напечатанную статью он послал вместе с подробным письмом посланнику Науманну в Берлин, который, очевидно, благодаря этому и обратил внимание на Карла Моора (документ 4).

Ход рассуждений Карла Моора во многом близок соображениям Науманна, которые он в частных письмах сообщал рейхсминистру иностранных дел в Версаль. В конце мая, когда Науманн уже получил отчет д-ра Дека из Стокгольма, он с большим пессимизмом ждал решения в Версале. При 50%, которые еще нужно было выторговать, договор все равно оставался неприемлемым. Однако все шаги немецкой стороны в этом направлении до сих пор не принесли результатов. Поэтому Науманн был принципиально против подписания договора. Аргументы, подобные тем, которые Науманн излагал в своем письме графу Брокдорф-Рантцау от 4 июня 1919 г. (документ 5), содержатся и в более ранних письмах. Затем он продолжал: "По моему мнению, не надо пугаться того, чтобы - нет, не заключить союз с советским правительством, - но, проведя обмен радиограммами с Москвой о точном соблюдении перемирия, каковой должен быть выдержан в дружелюбном тоне, нагнать на противников страх, что представляется необходимым. Ибо в этом не может быть никакого сомнения: ужас от возможного союза Германии с Россией и тем самым со славянским миром будет огромен. Само собой разумеется - я еще раз подчеркиваю это - я совсем не думаю о союзе, я думаю только о предварительном предупредительном выстреле." Четырьмя днями позднее он сообщил министру иностранных дел среди прочего о заседании кабинета по поводу известного опроса командования сухопутными войсками в связи с возможным возобновлением боевых действий и о близком к отчаянию настроении широких кругов офицерского корпуса, вынуждающем начать действовать. "Я остаюсь при том мнении, - продолжал Науманн, - что единственно правильный метод - это метод Троцкого: если не будут достигнуты желательные изменения, не подписывать и сказать: воевать мы не можем, так что вводите войска! Тогда мы должны будем сконцентрировать наши усилия на восточном направлении и ждать, пока Антанта не расколется, что продлится, вероятно, не слишком долго, учитывая настроение в ее собственных войсках." Переписка с министром иностранных дел закончилась 9 июня 1919 г., когда Науманн резюмировал свои размышления: "После заключения мира нам придется начать очень осторожную, но очень умную игру, которая должна будет подготовить окончательное решение. Ибо - и в этом отношении нельзя себя обманывать - этот мир не решит ни одной проблемы, но создаст еще сотню новых, а значит, каким бы он ни был, его надо рассматривать только как временный". В этом смысле, который принципиально совпадал с мнением правительства Советского Союза о характере Версальского мира, Науманн просил Брокдорфа-Рантцау хотя бы ознакомиться с советами Моора. До этого дело не дошло, так как 20 июня министр иностранных дел подал в отставку, а 23 июня новое правительство немецкой Республики безоговорочно приняло договор. Тем самым потеряли смысл прежде всего усилия по немецко-русскому примирению, которые видны из приводимых здесь документов о деятельности Карла Моора летом 1919 г. Но спустя короткое время, хотя вначале и при более скромных предпосылках, этим усилиям суждено было возобновиться и привести к заключению договора в Рапалло 16 апреля 1922 г.

Внешнеполитическая деятельность Карла Моора была с этого момента закончена. Он жил, не имея поля деятельности, почти до 76 лет в Доме ветеранов революции в Москве. В 1924 г. о нем отзываются как о "старом, подавленном человеке", которому остались только официальные почести режима. В 1927 г. он возвращается на свою старую родину, в Германию, чтобы из-за болезни глаз поселиться в Берлинском санатории. Он умер в Берлине 14 июня 1932 г.

Документ 1

Отчет Карла Моора о подготовке Международного социалистического Конгресса в Стокгольме, август 1917 г.

См. прим. 24.

О Стокгольмском Конгрессе.

Подготовительные работы и предварительные дискуссии, которые проводятся в целях созыва Конгресса, длятся уже несколько месяцев. Издалека невозможно составить себе представление о колоссальных трудностях, противостоящих удачному проведению Конгресса. Едва удается с непередаваемыми усилиями и терпением устранить одни препятствия, тут же возникают новые и еще большие. Голландско-скандинавский комитет и особенно генеральный секретарь Международного Социалистического Бюро (Брюссель-Гаага), бельгийский депутат Camill (sic!) Huysman, имеют большие заслуги перед делом мира и перед человечеством, потому что они с неизменным терпением, настойчивостью и неутомимостью преследуют и пытаются приблизить к осуществлению идею объединения социалистических партий всех стран на общем съезде в целях ускорения мира. И их заслуги не стали бы меньше, даже если их благородным стремлениям не суждено увенчаться успехом, чего, как я надеюсь, не произойдет. Magna voluisse sat est.

Действительно, это великая цель - вернуть голодающему и истекающему кровью человечеству, отчаявшимся, страдающим народам давно желанный мир. Но спрашивается, является ли планируемый Стокгольмский Конгресс пригодным средством для достижения этой цели, и если да, состоится ли он? Что касается второго вопроса, то я убежден - и уже давно был убежден в том, что он состоится. Он должен состояться. Вот уже несколько месяцев со всей энергией и волей я стараюсь содействовать, насколько это в моих силах, созыву Конгресса: устно и письменно, а главным образом благодаря личному влиянию на выдающихся и авторитетных руководителей социалистического большинства и меньшинства различных стран (на руководителей, с большей частью которых я десятки лет хорошо знаком или даже дружен); я стремлюсь к тому, чтобы ускорить распространение и усиление идеи о заключении мира и способствовать проведению Мирного Конгресса.

Противниками созыва этого Конгресса являются с одной стороны социалисты Циммервальдского направления с очень строгой партийной дисциплиной, а с другой стороны - правительства западных государств, входящих в Антанту.

К этим ортодоксальным Циммервальдцам относятся главным образом большинство швейцарской социал-демократической партии, болгарские "тесные" социалисты, шведские крайние левые и русские большевики. Все эти группы бойкотируют Стокгольмский Конгресс, потому что они заранее решили дискредитировать его с одной стороны как мероприятие, дружеское по отношению к союзу стран центральной Европы, и с другой стороны, потому что они осудили и заклеймили его как орган, который в союзе с империалистическими правительствами вообще намерен работать на достижение опасного мира, вредного интересам народов. Эти группы хотят созвать за несколько дней до всеобщего Стокгольмского Конгресса Циммервальдскую конференцию и послать на нее, и только на нее, своих делегатов, в то время как другие многочисленные и сильные Циммервальдские группы и партии будут участвовать в обоих съездах или решат в зависимости от решения Циммервальдской конференции, имеют ли они право участвовать в общем Конгрессе или нет.

Швейцарские Циммервальдцы - очень фанатичная, сектантски ожесточенная группа - образуют большинство швейцарской социал-демократической партии. Они не хотят иметь дела с общим Стокгольмским Конгрессом, потому что они с ужасом отвергают сотрудничество с империалистическими правительствами, представленными правительственными социалистами, и все еще ожидают осуществления своей Циммервальдской догмы, по которой мир должен наступить благодаря революционному восстанию народов, революционному восстанию, которое произошло в марте в России, но не нашло подражателей в остальной Европе, даже в Италии, которую знатоки итальянских условий объявили "перезревшей для революции". Наряду с редактором Робертом Гриммом, чья международная роль уже сыграна, а позиция и во внутренней, и во внешней политике остается такой же двусмысленной и противоречивой, главарями здесь выступают в основном партийный секретарь Фе. Платтен, редактор цюрихской "Volksrecht" Нобс и т. д. Представителем швейцарской партии в Международном Социалистическом Бюро (Брюссель-Гаага) является бывший редактор бернской "Tagwacht" Карл Моор, который не принадлежит к Циммервальдцам, и заменить которого одним из своих "радикальные" горячие головы не решаются. Не решаются в первую очередь потому, что он открыто высказывает свое мнение и отстаивает его, в то время как Грейлих, гораздо более правый, чем Моор, подвергается нападкам за Циммервальдскую конференцию главным образом не из-за того, что он правый, а потому, что он, отступив от прямого пути, хочет доказать, будто он настоящий Циммервальдец, каковым он на самом деле не является. Из-за этого, несмотря на его большие заслуги перед партией, "радикалы" больше не принимают его всерьез, а его авторитет падает.

Болгарских радикальных социалистов, так называемых "тесных", на предварительных дискуссиях в Стокгольме представляли Кырков и Коларов. Но они ни разу не явились в голландско-скандинавский комитет, держались полностью в стороне, общались только в среде шведских левых и хотят участвовать только в Циммервальдской конференции, а не в Общем Конгрессе. Так называемые правительственные социалисты, "широкие", через своих представителей Сакасова, Янулова и д-ра Сакарова очень активно участвовали в предварительных дискуссиях голландско-скандинавского комитета. Шведское крайне левое направление стоит на той же позиции, что и болгарские "тесняки". Это - Хеглунд, редактор стокгольмской "Politiken" Стрем, Карлсон Линдхаген. Последний является пожизненным бургомистром Стокгольма и, как и остальные, членом первой и второй палат. В оппозиции к ним стоит Брантинг со своей социалистической партийной группой и газетой "Социал-демократ". К социал-демократической партии принадлежат в шведской второй палате 87 депутатов из 230; из них 20 относятся к крайним левым, примерно 63 поддерживают Брантинга. Брантинг - один из главных инициаторов и активных сторонников общего Стокгольмского Конгресса. До недавнего времени даже открытой враждебности западных государств - членов Антанты к Стокгольмскому Конгрессу, выражавшейся в первую очередь в бесстыдном отказе выдать паспорта социалистическим делегатам, не удалось поколебать его точку зрения и уменьшить его очень ярко выраженные симпатии к Антанте.

По этому поводу я хотел бы здесь рассказать, что мне сообщили относительно осенних выборов в Швеции в этом году Брантинг и его товарищ по партии и близкий личный друг барон Palmstjerna. (En passant*: барон отпрыск старого дворянского рода, его отец был предводителем дворянства; портрет отца, написанный маслом, висит в ратуше (?
– Riddarehus) на Ридерхольмен; барон - очень богатый человек, депутат от социал-демократической партии, который оказал очень большое влияние на Гиальмана (sic!) Брантинга). Шведское правительство консервативно и, как и эта партия, симпатизирует Германии. Либералы и социал-демократы Брантинга в целом симпатизируют Антанте. Теперь возникает вопрос, какое влияние оказала бы возможная победа на предстоящих выборах социал-демократов и либералов на внешнюю политику Швеции. Я знал, что такая победа очень возможна, шансы левых партий в Швеции, как и во всех странах, очень велики. В случае победы на выборах очень вероятно, что Брантинг войдет в правительство. Поэтому для меня было естественно расспросить Брантинга, с которым я достаточно часто общался самым дружеским образом, а также Palstjerna (sic!), который при моем первом посещении второй палаты чрезвычайно любезно меня принял и seance tenant** показал мне все здание, о том, какие последствия будет иметь изменение кабинета министров в смысле дружественного к Антанте "полевения" во внешней политике и в частности нейтралитета Швеции. Оба социал-демократических лидера ответили самым определенным и решительным образом, что победа левых партий на выборах и изменение кабинета министров совершенно ничего не изменят в нейтральной позиции Швеции. В любом случае, как мне дали понять, не может быть и речи о том, чтобы Швеция вдруг вступила в войну и начала воевать на стороне Антанты.

После этого экскурса я возвращаюсь к теме, от которой я отступил на предыдущей странице. осталось еще сказать о русских большевиках как о противниках проведения Конгресса. Они из всех русских партийных направлений являются партией, наиболее энергично выступающей за мир. Но они хотят мира путем революционного восстания народов. Они хотят заключать мир только с демократическим правительством. Тем не менее их пропаганда в России и вся их партийная деятельность таковы, что способствуют миру и вынуждают руководящие круги избрать в интересах самосохранения скорейший мир.

Итак, Циммервальдские строго дисциплинированные партии и группы, рассмотренные до сих пор (начиная со стр. 2), не хотят участвовать в общем Конгрессе или, может быть, поставят свое участие в зависимость от четкого решения Циммервальдской конференции.

Но есть еще 10 других Циммервальдских партий и групп, которые уже приняли решение участвовать в общем Стокгольмском Конгрессе и открыто об этом заявили, так что диссидентские группы образуют не слишком большую кучку.

Другим противником проведения общего Конгресса, упомянутым на стр. 2, являются западные государства - члены Антанты. До сих пор они действительно препятствовали созыву Конгресса. Россия приветствовала созыв Конгресса, социалистические партии, за исключением большевиков, доказали свою заинтересованность в проведении Конгресса. Совет рабочих и солдатских депутатов взял в свои руки созыв Конгресса и объединился для этой цели с голландско-скандинавским комитетом и секретариатом Междунар. Соц. Бюро. Также правительство России - скорее реакционное - не чинит препятствий на пути созыва Конгресса, а напротив придает ему большое значение, а Керенский, диктатор и слепое орудие реакционных сил, только что заявил представителю "Daily News", что он ничего не имеет против Конгресса, что нельзя препятствовать его проведению, что любое сопротивление правительств союзников проведению Конгресса и все сложности, которые они могут создать для делегатов, - все это означает играть на руку Германии.