Эшафот для топ-модели

— Отвечайте на вопросы, — осадила его следователь, — значит, вы считаете, что именно Тугутов убил графиню?

— А кто еще? — пожал плечами Павел Леонидович. — Понятно, что он был взбешен и решил таким страшным способом отомстить.

Энн взглянула на Дронго, приглашая его к участию в разговоре. И он понял ее взгляд.

— Простите, господин Рожкин, вы не считаете себя лично виноватым в том, что произошло? — уточнил он.

Юрист смерил его ледяным взглядом.

— Я вас не понимаю, — холодно сказал он, — что вы имеете в виду?

— Вчера ночью вы были в номере продюсера Аракеляна, когда вас туда пригласили, чтобы вы обсудили возможность договоренностей с графом Шарлеруа, — начал Дронго.

— Правильно. И мы обо всем договорились, — кивнул Рожкин.

— А потом графиня пошла встречаться с Тугутовым и пообещала выплатить все деньги, которые он требовал, — сказал Дронго.

— Возможно, — уклонился от прямого ответа юрист.

— Нам рассказал обо всем Аракелян, — устало сообщил Дронго, — ночью все произошло в такой последовательности. Сначала приехал граф, и Аракелян позвонил вам, чтобы вы пришли к нему обговорить все детали возможного мирового соглашения. Туда же пригласили и графиню. Вы смогли договориться, но ночью она ушла к Тугутову, где пообещала выплатить ему все деньги. Очевидно, она приняла такое решение после того, как узнала о щедром даре своего супруга. Она вернулась в свои апартаменты и сообщила об этом Аракеляну. А тот позвонил вам. Таким образом, о возможном соглашении графини и Тугутова, принятом ими ночью, знали только два человека. Вы и Левон Арташесович Аракелян. И кто-то из вас сообщил об этом графу Шарлеруа, который ворвался утром в отель и устроил скандал вашему продюсеру.

— Я не понимаю, почему вы мне об этом рассказываете? — мрачно спросил Павел Леонидович.

— Повторяю. Утром сюда пришел граф, который устроил скандал Аракеляну, — сказал Дронго, — и тогда получается, что единственным человеком, который мог сообщить эту информацию графу, были именно вы, господин Рожкин.

— Ну и что? Даже если это на самом деле так? Что здесь такого? Я не совершал никакого уголовного преступления. Сообщил мужу о возможном решении его супруги. Ведь она еще оставалась его супругой.

— Во Франции вас бы исключили из коллегии адвокатов за подобную аморальность, — сказал Дронго, — думаю, что и в России поступят так же. Я случайно слышал ваш разговор в «Кастильоне», куда вы пришли к Тугутову.

Павел Леонидович не вздрогнул. Он с любопытством взглянул на Дронго.

— Теперь понимаю. Вы тот самый эксперт, который ночью поднимался к Ирине в апартаменты. И вы мне еще смеете говорить об аморальности моего поведения? А вы сами себя считаете абсолютно нравственным человеком?

— Я никого не предавал в своей жизни, — возразил Дронго, — и тем более не пытался получить выгоду сразу с разных клиентов. Оставим моральную сторону дела. Вы понимаете, что Тугутов вернулся в отель в таком разгневанном состоянии именно потому, что вы передали информацию об их договоренностях графу, и именно поэтому Ирина Малаева решила поменять свое решение. И в какой-то мере вы причастны к тому, что Тугутов сейчас проходит как главный подозреваемый.

— Вы меня еще поссорите с Тугутовым, — усмехнулся Рожкин, — не нужно читать мне мораль, господин Дронго. Я работаю юристом уже много лет.

— Вам пора менять профессию, — убежденно произнес Дронго, — но вы правы, это ваше личное дело. Скажите, вы знали, что ваш помощник спрятал Данилову в своем номере?

— Знал. Он мне сразу сообщил об этом. Не нужно пытаться меня поймать на мелких неточностях. Я ведь понимаю, что Слава уже рассказал вам обо всем, и вы наверняка нашли в его номере Данилову и уже поговорили с ней. А ваше явное желание выгородить Тугутова, который, возможно, сам не убивал, но наверняка организовал это убийство, вызывает у меня просто смех. Может, вы тоже решили получить свои дивиденды? — цинично спросил Павел Леонидович.

— Гнусное свойство карликовых умов — приписывать свое духовное убожество другим, — процитировал Дронго, — так, кажется, сказал великий Бальзак.

— Очень красиво, — согласился Рожкин, — но я не совсем понимаю, как мои моральные качества соотносятся с этим убийством. Я был всего лишь юристом Ирины Малаевой, а не ее убийцей.

— Юристом, который называл ее сукой и стервой, — напомнил Дронго.

— Это вы тоже услышали? Вы специально приехали сюда, чтобы встретиться с графиней и подслушать все разговоры, которые о ней ведет ее окружение? — не смутился Павел Леонидович.

— Вы слишком громко говорили, а я хорошо понимаю по-русски.

— Не сомневаюсь. Но мое личное отношение к Ирине Малаевой никак не влияло на мою работу в качестве ее юриста.

— И где вы были в момент убийства?

— Внизу. Как раз встретил Алана, и мы решили подняться вместе. Гуцуев моложе, и поэтому он поднялся быстрее.

— Кто еще мог быть заинтересован в смерти графини? Кроме Тугутова, который хотел отомстить.

— Не могу сказать. Во всяком случае, не я. И не мой помощник. Мы оба потеряли свою работу с ее смертью.

— Скажите, господин Рожкин, — вмешалась Энн, — а господин Гуцуев ревновал графиню к другим мужчинам?

— Думаю, что да, — чуть помедлив, сказал Павел Леонидович, — он был влюблен в графиню. В нее влюблялись многие мужчины. Она была красивой женщиной.

— И вы тоже? — уточнила следователь.

— Нет, — улыбнулся Рожкин, — к моим многочисленным недостаткам такого греха приписать нельзя. Я верный муж, у меня две дочери. Но, как нормальный мужчина, я не мог не заметить красоты графини. Ваш эксперт, который сидит рядом с вами, может подтвердить, как ревновал Алан. Вчера ночью они, кажется, встречались в коридоре отеля, когда господин Дронго пытался уйти незамеченным из ее апартаментов.

Энн взглянула на Дронго и усмехнулась. Ей понравился этот выпад в адрес эксперта. Было очевидно, что ее несколько раздражало частое упоминание о красоте погибшей графини и мужчинах, которых она покоряла.

— А ваши дамы, — спросила следователь, — как они относились к графине?

— Нормально. Они работали и исправно выполняли возложенные на них задачи.

— Ваша массажистка Беата собиралась уходить, а визажистку графиня била по щекам в присутствии других людей, — напомнила Энн Дешанс.

— Да, такое было. Но Галине просто некуда было уходить. Она нигде не получит такой зарплаты, как у нас. И Беата тоже не очень собиралась уходить. Они умные девочки и понимали, что такой работы больше нигде не найдут. Постоянные переезды, лучшие отели, красивые города, масса нужных знакомств. Женщины понимали, что каждый рабочий день делает их богаче в смысле знакомств и связей.

— Даже если за это приходилось расплачиваться таким унижением? — поинтересовалась Энн.

— Они не считали это унижением, — улыбнулся Павел Леонидович, — вы успешный судебный следователь, состоявшаяся женщина. И вам сложно понять, насколько сильно вы отличаетесь от этих двух женщин из нашей страны. Пардон, одна из них из Польши. Но это не так существенно. Все равно вы несколько отличаетесь.