Эсхатон

–  Боюсь, нет. До сих пор считается, что это нельзя сделать.

–  Но я должен был оставаться в «криоматке», пока не появится новая надежда. Почему меня разбудили?

–  Лучше пусть вам другие ответят. Счастливо, Дрейк Мерлин. Она кивнула и пропала. А вместе с ней пропала и залитая

солнцем гостиная, и вид на море. Дрейк оказался на передвижной койке, окруженный с обеих сторон шеренгами каких-то механизмов. Комната была тесная и странной формы: восьмиугольником, с голубыми стенами и выгнутым сетчатым потолком. Тело как будто почти ничего не весило, казалось, что только шевельнись, и полетишь. Где он? Кто его оживил?

Дрейк огляделся, ища взглядом робота-служителя. Тут все вопросы - где он, что с ним - потеряли актуальность. В узком дверном проеме стояла женщина. Ана.

Она склонила голову набок, как делала на его памяти тысячи раз, приоткрыла рот. Дрейк хотел вскочить и броситься к ней, но вместо этого завертелся кверху тормашками.

–  Осторожно.
– Ана как-то оказалась рядом и помогла ему остановиться.
– Прости, мне надо было дождаться, пока ты привыкнешь к низкой гравитации.

–  Та женщина… ненастоящая… она сказала, что ничего нового…

–  Так и есть.
– Ана опустила Дрейка на кровать и села рядом с ним.
– В интересующей тебя области прогресса не произошло.

–  Но ты… Ты здесь, ты жива!
– В памяти толкнулось жуткое слово «симуляция».
– Правда ведь?

–  Разумеется. Но не так, как ты думаешь.
– Как хорошо он помнил этот спокойный тон!
– Разве для тебя не очевидно, кто я?

–  Ты Ана.

–  Да. Но я не твоя Ана.
– Она взяла его за руку и развернула к себе лицом.
– Я Ана, которой ты дал жизнь. Клон твоей жены. Меня вырастили из ее клеток Трисмон Сорель и его коллеги.

–  Но ведь та женщина сказала, что прошло двадцать девять тысяч лет… Ты живешь так долго?

–  Не подряд. Теперь так не принято.
– Она рассмеялась и Дрейк понял: еще раз - и сердце у него разорвется.
– Как и большинство людей, я чередую короткие периоды бодрствования с долгой пассивностью - тем, что ты назвал бы криосном. Почти всем любопытно узнать будущее. А мне к тому же хотелось встретиться с тобой. В течение двадцати девяти тысяч лет я каждый раз, просыпаясь, проверяла твое состояние, а перед тем как опять ложиться, просила меня разбудить, если ты будешь разморожен.

–  Меня не должны были оживлять. Я собирался оставаться в криосне до тех пор, пока не станет возможно восстановить твою личность.

Но все же Дрейк понимал, что жизнь ему нравится. Сидеть в двух футах от Аны, смотреть, как ее лицо меняет выражения, - большего блаженства он не мог себе представить.

–  Прости.
– Она склонила голову.
– Это моя вина. Я прилетела на Плутон и отменила инструкции, которые ты дал своему служителю. Кстати, он говорит, что его зовут Мильтон. Странное имя для робота.

–  Не очень.
– От ее последних слов Дрейку стало не по себе, но он отмахнулся от этого ощущения.
– Это я его так назвал.

–  Как бы то ни было, я приказала тебя оживить.

–  Вот и хорошо.

Дрейк хотел обнять ее, но Ана отшатнулась.

–  Нет. Мне следовало предвидеть подобное. Позволь, я объясню.
– Она встала и порхнула туда, где он не мог бы до нее дотянуться.
– Тебе кажется, что ты хорошо меня знаешь, даже очень хорошо. Но я не знаю тебя вовсе. Я тысячи раз смотрела на твое изображение и слушала голос, но ты мне чужой. Когда я впервые пришла в сознание, ты был уже в «криоматке». Ты не знаешь, как я тосковала по тебе, как хотела тебя увидеть, поговорить, поблагодарить за то, что ты дал мне жизнь. Но я всегда старалась уважать твои желания. Я знала, что не нужна тебе.

–  Я никогда не хотел быть ни с кем, кроме тебя.

–  Ты хочешь быть с Аной - со своей Аной. Я тоже Ана, но я другой человек. У меня собственная память, собственные радости и печали. Ты их не разделяешь.
– Она вздохнула.
– Как бы то ни было, несколько месяцев назад я согласилась на то, о чем меня много раз просили. Я собираюсь в далекое путешествие. Мы с друзьями полетим к людской колонии на Ригеле Калоране. Меня не будет много тысяч земных лет. Приняв это решение, я задала себе вопрос: кто знает, где окажется Дрейк Мерлин, когда я вернусь? Вынести мысль о том, что никогда не познакомлюсь с тобой, я не могла. Поэтому я дала команду тебя разморозить.
– Она взглянула на Дрейка своими серыми глазами, бесконечно ему родными.
– Я понимаю, что это непростительно.

–  Ошибаешься. Я уже простил.

–  Все равно - непростительно. Я планировала, поговорив с тобой, улететь с Плутона на границу облака Оорта, там собирается экспедиция. Теперь - не могу.

–  Останься со мной.

Это вслух, а про себя Дрейк добавил: «Останься со мной навсегда».

–  Это мой долг.
– Ана улыбнулась, под уголком ее губ появилась знакомая печальная ямочка.
– Постараюсь, раз уж я такая негодница-эгоистка, оправдаться. После любого криосна, даже если он длился всего пару веков, бывает определенный временной шок. В твоем случае прошло почти тридцать тысячелетий, к тому же ты не так хорошо к этому готов, как мы. Так что я постараюсь, чтобы ты легче пережил потерю двадцати девяти тысяч лет.
– Она протянула руку.
– За дверью ждет твой служитель. Жаль, что неразумная женщина отменила твои четкие инструкции. Идем со мной, послушаешь, как я извиняюсь.

Опасения Аны по поводу временного шока сперва показались Дрейку преувеличенными. Основным признаком человеческого присутствия на Плутоне были «криоматки», а они за двадцать девять тысяч шестьсот лет, прошедших с тех пор как Дрейк совершил сюда лихой набег, мало изменились.

Правота Аны стала проявляться, когда они двинулись по спирали в сторону Солнца. Ана предложила посетить каждую из планет или по меньшей мере пролететь рядом. Идея взять маленький двухместный корабль и оставить служителей на Плутоне принадлежала Дрейку.

Нептун жил естественной жизнью. На его лунах - Тритоне и Нереиде - появились крупные колонии людей и машин, а на самой планете работали сотни тысяч роботов, добывавших летучие элементы и редкие тяжелые минералы, необходимые для их собственного воспроизводства.

А вот с Ураном случилось нечто ужасное.

Основные его луны, кроме Миранды - самой маленькой и близкой к планете, - исчезли. Корабль встал на компланарную орбиту с оставшимся спутником и сделал вокруг Урана два полных витка. На уплощенной сфере газового гиганта виднелись девяносто шесть ярких пятен, равномерно распределенных по его поверхности.

–  Что это?
– спросил Дрейк.

–  Пока ничего, - ответила Ана.
– Еще через пару тысяч лет подготовка закончится, и тогда тут будут главные узлы. Начнется программа стимуляции синтеза. Размеров Урана не хватает для того, чтобы термоядерный синтез шел сам по себе, так что его потребуется постоянно подпитывать. Для этого станут использовать Миранду, только отведут ее намного дальше.

Говорила она спокойно, так, словно превращение заметной составляющей Солнечной системы из планеты в мини-звезду было повседневной операцией.