Эскадрон «Гильотина»

«Генералу Франсиско Вилье. Провинция Чигуагуа, город Чигуагуа.

Уважаемый генерал Вилья!

Ваше поручение выполнить невозможно: полковник Веласко унес с собой все необходимые для строительства гильотины данные.

Жду указаний, полковник Хуан Алварес.

Мехико, 10 января 1915».

Послесловие

Мексиканская революция — первая социальная революция XX века — всегда вызывала у меня большой интерес. Она являет собой краеугольный камень современного государственного строя нашей страны с его глубоким политическим идеализмом: всеобщим бесплатным образованием, атеизмом (в Мексике нет официальной религии), системой распределения земли, всеобщим правом на медицинское обслуживание.

Но за эти блага пришлось заплатить высокую цену — более миллиона человеческих жизней — в то время, когда население страны не превышало пятнадцати миллионов человек. К тому же это была очень плохо организованная революция, погрузившая страну в хаос, среди которого различные политические группировки действовали каждая на свое усмотрение.

Первоначально революцию возглавляла интеллектуальная элита Мексики, не желавшая допустить очередного переизбрания Порфирио Диаса, либерала, более тридцати лет находившегося у власти. Но со временем, когда социальное напряжение в стране достигло огромной силы, революционное движение вышло из-под контроля лидеров и охватило всю страну.

Идеологи революции, богатые землевладельцы с севера, не только утратили командные позиции, но были уничтожены теми самыми народными массами, которые они сами подняли на борьбу. Подлинными лидерами Мексиканской революции стали малограмотные простолюдины. Среди них особенно выделялись Панчо Вилья и Эмилиано Сапата — их знают теперь во всем мире.

Оба эти выходца из народа стали революционными вождями благодаря исключительно личным заслугам. Панчо Вилья был скотокрадом и к началу революции имел серьезные проблемы с полицией. Боевой опыт он приобрел, командуя бандой разбойников, а север страны (штаты Дуранго и Чигуагуа) прекрасно изучил, потому что ему часто приходилось ударяться в бега. Вилья был наделен талантом военачальника, умел ладить с людьми, обладал даром убеждения и всегда принимал правильные решения. Он вообще не пил и всегда был начеку — опасался нападения или засады. Вилья никогда не ночевал дважды в одном и том же месте, и никто никогда не знал, где он проведет следующую ночь. У него не было четкого представления о том, за какие именно общественные идеалы он борется, но он прекрасно сознавал, что народ забит и угнетен и что с этим нельзя мириться.

Эмилиано Сапата — полная противоположность Вилье. Это был серьезный, даже мрачный человек, очень хорошо знавший, для чего он взял в руки оружие: «Земля должна принадлежать тем, кто на ней работает». Сапата вырос в земледельческом районе Морелос, к югу от Мехико. Бедный крестьянин индейского происхождения, он зарабатывал на жизнь поденщиной у богатых землевладельцев. Моя бабушка рассказывала, что Сапата был очень хорош собой и что некоторые ее подружки были в него влюблены. Обычно он работал надсмотрщиком в богатых поместьях. Там и научился командовать. Сапату возмущало то, что крестьяне должны были работать по двенадцать часов в день, получая за это жалкие гроши. Его девиз («Земля должна принадлежать тем, кто на ней работает») впоследствии лег в основу аграрной реформы с ее принципами распределения земли. Хочу отметить, что эти принципы (с некоторыми поправками) до сих пор действуют в нашей стране.

Меня революция чрезвычайно привлекает с детства — ведь она оказала огромное влияние на мексиканскую культуру, в особенности на литературу и изобразительные искусства. Революция запечатлена в настенной живописи, украшающей общественные здания, и в Мехико нет ребенка, который не видел и не знал бы этих изображений, ставших неотъемлемой частью городского пейзажа. Что касается литературы, то во время революции произошло множество настолько невероятных и важных событий, что о них просто невозможно было не рассказать. И о них рассказывали такие писатели, как Рафаэль Ф. Муньос, Франсиско Л. Уркисо, Мариано Асуэла, Хосе Васконселос и лучший (по моему мнению) из писавших на испанском языке прозаиков XX века Мартин Луис Гусман. Прочитав его повесть «Орел и змея», я решил тоже написать о революции. Впрочем, для этого была и другая причина.

В университете я изучал коммуникации, но с юных лет меня влекла история. Мне нравилось читать о битвах, интригах, победах. Я любил ходить в музеи и размышлять о том, чего нельзя узнать: как любили друг друга Максимилиано и Карлота? [16] сколько костей сломал себе тот юноша-герой, что спрыгнул со стены крепости Чапультепек, завернувшись в мексиканское знамя, чтобы это знамя не досталось врагу? кто с кем переспал? кто кого убил? кто лучше всех умел защищаться? Вот это-то и побудило меня поступить в магистратуру по специальности «история».

16

Речь идет об австрийском эрцгерцоге Максимилиане Габсбурге (1832–1867), в 1863 г. получившем титул и корону императора Мексики, и его супруге Шарлотте (1840–1927).

Но я испытал глубокое разочарование. Вместо того, чтобы изучать исторические события, мои учителя посвящали все свое время методологии, а также герменевтике и эвристике (мне до сих пор неприятно даже слышать эти термины).

С тупым упорством они заставляли нас участвовать в бесконечных дискуссиях о «предмете исследования», настаивали на скрупулезном изучении источников. Возможно, они были правы, но мне было ужасно скучно. За все время, что я провел в магистратуре, мы не узнали ни одной «истории». Я хотел получить представление о том, что происходило с человечеством, о тех бесчисленных событиях, благодаря которым мы сейчас живем так, как мы живем, а вместо этого вынужден был выслушивать теории (иногда просто смешные) о том, что есть История.

На одном из занятий мною овладело неодолимое желание «докопаться до истины». Я предложил преподавателю проанализировать историю как миф. Именно так: ведь восприятие определенным обществом какого-либо события не всегда соответствует тому, каким это событие было в реальности. Конечно, историк должен исходить из принципа «исторической правды», но нельзя забывать о том, что люди нередко хотят видеть события в более выгодном для них свете, то есть предпочитает «миф» «правде». Возмущению преподавателя не было предела. Я был посрамлен. Мою дипломную тему не утвердили.

И тогда я решил написать «Эскадрон торреонской гильотины». Первоначально я собирался назвать свою рукопись: «Повесть о славе и бесславии „Эскадрона торреонской гильотины“ и о том, как он помог создать легенду о Франсиско Вилье» — ведь рассказам о бойцах революции принято было давать километровые названия.

Я хотел исследовать вопрос об «исторической правде». А потому решил поведать историю о предмете, который во время Мексиканской революции не использовался: о гильотине. И сделать это так, чтобы читатель задался вопросом: «А было ли такое на самом деле?» Сначала я хотел написать цикл рассказов, объединенных общей темой. И «Эскадрон» начинается как короткая новелла (по случайности один из рассказов, который задумывался для этого сборника, лег в основу фильма «Тройные похороны Мелькиадеса Эстрады»), но известный мексиканский писатель Уго Ириарт, мой наставник в Национальном институте искусств Мехико, убедил меня сочинить повесть.

В качестве главного героя я выбрал человека, соединившего в себе все ненавистные мне черты: это консерватор, моралист, карьерист. Мой мир совсем другой — это мир либеральных ценностей. Я вырос в семье атеистов. В нашем доме никогда не говорили ни о грехах, ни о морали. Единственным грехом считалась бедность, и с нею нужно было бороться. Наша семья была «левой», и родители сделали все, чтобы мы смогли получить достойное образование. Так что консерватор и моралист не только был человеком не моего круга — такой человек был мне просто отвратителен.

Однако вскоре я получил один из важнейших для писателя уроков: никогда не суди своего героя. Пусть он несимпатичен тебе как личность, но он достоин уважения как персонаж. Я втянулся в историю Фелисиано Веласко-и-Борболья де ла Фуэнте (имя звучное и с аристократическим душком) — пятидесятилетнего коротышки, лысого, влюбленного консерватора-буржуа. И к тому же еще изготовителя гильотины.

В качестве второго главного героя был выбран Вилья. Его личность интересна мне несмотря на то, что он умер без малого сто лет назад. Как этот человек — невежественный, жестокий, с обагренными кровью руками — мог стать легендой, кумиром? Как могло получиться, что бойцы его армии бросали все, чтобы следовать за ним (об этом пишет Рафаэль Ф. Муньос в своей блестящей повести «Идем с Панчо Вильей!»)? Я трезвенник (и никогда не пробовал спиртного — просто из упрямства: не терплю, когда мне диктуют, что я должен делать, а у подростков считается, что, для того, чтобы стать мужчиной, обязательно нужно пить — вот я и отказался), мне нравятся подобные герои. Крестьянская сметка Вильи, его черный юмор, его облик, его манеры, его талант убеждать привлекали меня настолько, что мне хотелось написать про этого человека.