Эскимо с Хоккайдо
Шрифт:
— Моей-моей… 72
— Госпожа Нисимура?
— Ее жалкие останки, — призналась она. — Кто это?
— Билли Чака.
— А! — короткая пауза. В трубке слегка гудело, потрескивало. Мы словно переговаривались через длинный тоннель. — Странно — а я только что про вас думала.
— Неужто?
— Думала, вряд ли вы мне позвоните.
— Вот и ошиблись.
— Да, но ведь это странно, правда? Сначала вы у меня в мыслях — и тут же звонит телефон. А может, не странно. Может, это знамение.
72
Алло (яп.).
— Давайте
— Смейтесь-смейтесь. Я думаю, это что-то значит…
Я не отважился спросить, что же это такое значит, и девица все равно не сумела бы мне объяснить, так что я предпочел задать другой вопрос:
— Вы сейчас на работе?
— Нет, — сказала она. — Взяла несколько дней отпуска. Нужно время, чтобы привыкнуть, понимаете? Поэтому я снова пошла в парк.
— В тот самый, с утиным прудом?
— Угу.
— Утки еще не прилетели?
— Я не ради уток пришла, — тихо ответила она.
— Да я так просто.
Сэцуко глубоко вздохнула. Я представил себе, как она сидит в заброшенном парке, вспоминает дедушку, а мир вокруг по-прежнему несется с оглушительной скоростью. Вот что забавно: как я ни напрягал воображение, я не мог себе представить человека, который сидел бы на скамейке в парке, думая о Ёси. Все были чересчур заняты: готовили глубоко засекреченные поминальные концерты, заказывали биографии, гадали, зачем он переехал из одной гостиницы в другую, тревожились, как бы полиция не начала задавать неприятные вопросы. Хотелось бы верить, что после моей смерти кто-нибудь придет посидеть на скамейке, будет обо мне вспоминать. Но судя по хаосу, в котором я живу, моя смерть никого не вдохновит на тихую и мирную медитацию.
— Почему вы мне позвонили? — спросила Сэцуко.
— Подумал, не поужинать ли нам. Вы как, не заняты сегодня вечером?
На другом конце тоннеля воцарилось молчание. Я пытался разобрать легкий плеск воды в пруду, но, конечно, ничего не расслышал. Когда девушка заговорила вновь, в голосе ее слышалось сомнение:
— Не знаю. Как-то меня это смущает.
— Это не то, что вы подумали. Я кое-что вспомнил про вашего дедушку. Вам это следует знать. О том, как он умер. В прошлый раз я вам не рассказал.
Госпожа Нисимура сразу оживилась:
— Я так и знала! Я чувствовала: вы от меня что-то скрываете. Не спрашивайте, как я узнала. Узнала — и все. Я всегда такое чувствую. Настроена на чужую волну, понимаете? Почти ясновидящая.
— Ну да. — Лично мне казалось, что она вообще ни на какие волны не настроена. — Так мы сегодня встретимся?
— Хорошо. Где?
— Решайте сами.
Поразмыслив, она предложила итальянский ресторан в Роппонги. Обещала позвонить и заказать столик на двоих.
— Встретимся в семь, — и на этом она повесила трубку.
Убедившись, что телефонные переговоры в это утро идут как никогда удачно, я решил следом звякнуть в «Мощный аккорд Японии». Выслушал автомат, предложивший мне на выбор пятьдесят шесть добавочных номеров, нажал цифры пять и шесть, а затем звездочку. Автомат вежливо поблагодарил и напомнил, что во вторник в киосках появится новый выпуск «Мощного аккорда».
Пока я ждал, мог насладиться «Пикником в бездне». Старая мелодия «Святой стрелы», пронзительная жалоба,
в самый раз для похорон. Каждые двадцать секунд диджей перебивал песню и сообщал всем заинтересованным лицам, что эта песня входит в саундтрек «Ниндзяборг II», который можно приобрести в таких-то и таких-то магазинах. Наконец трубку взял живой человек, который старался притвориться записью.— Со всем почтением я хотел бы расспросить вас о фотографии на обложке последнего номера вашего журнала, — заговорил я на вежливом японском.
— О фотографии «Клуба Кой-Кой»? Эта обложка вызвала массу откликов. По правде сказать…
— Нет, — перебил я, исчерпав запасы любезности. Что-то у меня их маловато с утра оказалось. Наверное, «Семь Ликов Блаженства» тому виной. — Меня интересует обложка с фотографией Ёси.
— Да? Тот номер еще не вышел. Он появится в продаже…
— У меня сигнальный экземпляр.
В трубке раздалось потрескивание. Или мой собеседник так усиленно думал?
— Очень странно. — Послышались еще какие-то тревожные звуки, и наконец он попросил меня описать обложку.
Я так и сделал, со всеми подробностями.
— Пожалуйста, подождите, сэр! — Судя по тому, как взбодрился мой собеседник, он сообразил, как отфутболить меня дальше. Я мысленно препоясался для долгого путешествия по тарай маваси, она же чертова карусель, она же королевский обходной путь. Каждая нация выработала свой маневр, но японцы настолько поднаторели в этом деле, что могли бы зачислить это искусство по разряду драгоценного достояния нации.
Снова щелчок и снова «Пикник в бездне». Ёси продирался через соло с буйным восторгом распоясавшегося подростка, впервые запустившего кирпичом в соседское окно. Дорвался до высокой ноты, медленно, мучительно поднялся еще выше и — водопадом вниз, хлынуло из глотки, аж зубы застучали. Тем временем нарастал фон, побулькивал, закипал и — кульми… — «Святая стрела», «Пикник в бездне», новый горячий саундтрек к «Ниндзяборг II».
— «Мощный аккорд Японии», — радостно прозвенел очередной голос. — Как могу помочь вам зажигать?
Мне пришлось заново повторить все, о чем я уже рассказал первому собеседнику, а новый только похрюкивал, принимая к сведению детали. Дослушав, он сказал:
— Осмелюсь спросить, господин, где вы приобрели это издание?
— Я его не покупал, — соврал я на всякий случай. — Дядя умер и завещал его мне.
— Ясно, — пробормотал парень в трубке. — Довольно странно завещать кому-то журнал, вы не находите?
— А он вообще странный малый. То есть — был странный. Мы его так и звали: Странный Дядюшка. Старый Странный Дядюшка завещал всем родственникам всякие странные штучки.
— Ясно, — повторил тот как попугай.
Воцарилось недолгое молчание. Кажется, парень скрежетал зубами.
— Тот конкретный выпуск журнала, который вы описали, представляет собой прискорбную издательскую ошибку. Он не должен был поступить в продажу. Мы хотели бы приобрести обратно этот экземпляр с целью исправить ситуацию.
— Приобрести обратно?
— Мы готовы предложить за него тридцать пять тысяч йен.
Я-то приготовился выслушать еще трех или четырех человек, пока доберусь до того, кто хотя бы признает существование этого номера, не говоря уж о том, чтобы признать «ошибку». От удивления я пропустил мимо ушей сумму — $350.