Эскорт для босса или Верни моего ребенка

Заметив взглядом Ивана, выхожу из салона, и мы с ним пожимаем друг другу руки. Приятель диву даётся от случившегося.

— Ты прости, Димыч, если бы знал, что такое может случиться… Земелин был на хорошем счету… Не думал никогда.

— Брось, Иван! Никто из нас не застрахован от ошибок! Если это был чей-то план, то подобное могло произойти в любой клинике…

Мы медленно двигаемся в сторону больницы, где Иван показывает какую-то бумажку, и нас без лишних вопросов пускают пройти во двор. У больных сейчас вечерняя прогулка, поэтому мы проходим через длинный коридор больницы, пропитанный запахами медикаментов, и выходим на задний двор. Пару раз я слышу крики больных и ёжусь, желая поскорее покончить с этим, смотаться из этого места и смыть с себя грязь от нахождения здесь.

Оказавшись на улице, я прилипаю взглядом к нему. Земелин. Врач, который моментально приглянулся Вере. Проклятый таракан, который разрушил жизнь Евы, отняв у неё ребёнка. Хочется раздавить его, залить доброй порцией дихлофоса… Но я глушу внутри себя эту дичайшую ненависть. Мужчина сидит в пуховике с биркой лечебницы — такие надеты на каждом, кто прогуливается здесь, — и разглядывает стянутую с головы шапку, показывая ей язык. Сможет ли он что-то сказать? Раскрыть тайну прошлого? Или мы зря пришли? Последняя мысль кажется мне более реальной — мы явились сюда зря…

— Узнаёшь, Земелин? — спрашиваю я и щурюсь, когда мы приближаемся к нему.

Глава 32. Ева

Зимой темнеет быстро, и поэтому, когда мы подъезжаем с водителем к дому, кажется, будто бы уже наступает вечер, хотя до него еще несколько часов. Дом Димы горит огнями — Варвара Никитична и Саша уже вернулись, и я улыбаюсь, радуясь грядущей встрече.

Пока мы выгружаем вещи, няня девочки пытается помочь, да и Саша тоже тянет за лямки сумки, будто бы в состоянии поднять эту тяжесть и унести на второй этаж.

— Нет, нужно сначала попить чай, и только потом разбирать вещи, — Варвара Никитична настроена серьезно. — И так одни кожа да кости!

Саша подмигивает мне и крутится возле ног егозой.

— КОза! И кости! — хихикает она.

— Ну, я покажу тебе сейчас «кОза»! — подхватываю ее на руки и кружу вокруг себя, наслаждаясь детским смехом.

— Девочки! Осторожнее! Ева Владимировна, Сашка тяжелая ведь! — но мы не слушаемся, и только спустя минут десять, устав, бухаемся на диван, красные, взъерошенные, но довольные донельзя.

— Ох, озорницы, — причитает няня, а Сашка прикладывает палец к губам и хохочет. Я не могу удержаться от смеха, и тоже улыбаюсь вовсю, а потом начинаю щекотать дочку, потому что удержаться от проказ рядом с ней невозможно, и не прикасаться к ней, не ласкать, не играть, — тоже.

— Все уже готово, — Варвара Никитична выставляет чайник на стол в столовой и зовет нас на чай. Но, как только я встаю, раздается звонок в дверь.

Вместе с няней мы идем к видеодомофону и в шоке застываем, увидев, кто находится за воротами дома — это Вера, бывшая жена Царева.

Я сразу ее узнаю по манере вскидывать голову с гривой нарощенных волос. Она явно настроена серьезно, судя по тому, как нервно мелькают ее запястья в рукавах шубы и перекошено лицо.

«Открывай, дрянь», — читаю я по ее губам, прежде чем включаю голосовую связь.

— Варвара Никитична, открывайте, это я, — громко говорит она, услышав звук включаемого динамика. Няня прижимает руки к груди. Понятно — это женщина не частый гость тут, если у нее не только нет ключей от дома, но и влияния на собственную няню собственной дочери. Я мельком вспоминаю о том, что говорил мне о ней Царев, что-то негативное, плохое, недостойное матери такого чудесного ребенка, и моя рука застывает над кнопкой открытия двери.

— Вера, здравствуйте, это Ева, — откашлявшись, говорю ей и вижу, как вытягивается ее лицо. Как открываются губы, как расширяются глаза. Она моргает несколько раз, а потом смотрит прямо в камеру, понимая, что я вижу все метаморфозы, которые происходят с ее лицом.

— Ева? — она тут же берет себя в руки и смотрит с характерным прищуром, присущим всем стервам. — Ты что тут делаешь?

Я оборачиваюсь к няне и прошу ее шепотом занять Сашу, чтобы она не стала свидетельницей этого разговора — отчего-то я понимаю, что открывать дверь и пускать Веру сюда не стоит. Во-первых, о ее приезде мы были бы предупреждены, а во-вторых, мое чутье…мое шестое чувство буквально кричит мне о том, что нельзя, ни в коем случае нельзя этого делать.

Варвара Никитична послушно испаряется, и я слышу, как она прибавляет мультфильм, усыпляя бдительность Саши.

— Я тут живу, — отвечаю Вере. Она хмыкает.

— Живешь? Ну ну, конечно, — она делает шаг назад, будто демонстрируя себя во всей красе, давая возможность оценить и длинную дорогую шубку, и сапожки на золотой шпильке, и автомобиль стоимостью с мою квартиру, который ждет ее за спиной. — Ты ему не пара, шваль.

Вскидываю брови вверх. А вот так меня еще никто не оскорблял.

— Это мой мужик. Пусть он спит сейчас с тобой, чтобы отвлечься, но он всегда был моим. Поманю пальцем — прибежит обратно. С тобой только проводит время, ясно тебе?

Ее слова неприятны, но я не вступаю с ней в перепалку.

— Открывай, шалава! — кричит она. Ее бесит, что она не видит выражение моего лица в ответ на ее обидные слова, а потому невроз выходит из берегов. — Я пришла за своей дочерью!

Дочерью…странно, что в Новый год, когда мы проводили время у мэра, она даже не нашла времени чтобы поздороваться с малышкой, а тут вдруг решила забрать. Сглатываю, потому что вот теперь она действительно наступает мне на больную мозоль, вскрывает нерв, который болит и кровоточит.

— Вера, Дима говорил вам, что согласно тесту ДНК Саша — моя дочь?

Вижу, как женщина пинает небольшой сугроб рядом с забором. Она окончательно вышла из себя.

— Открывай, дрянь! Я забираю Сашу!

— Вы не можете ее забрать! — повышаю голос и я. — Саша — моя дочь, анализ ДНК…

— Да срать мне на твой анализ ДНК! Я пришла за дочерью!

То, как она нервничает, как трясется от ярости, рождает в моей душе панику и неуверенность — может быть, действительно тут что-то не чисто, может быть, это вообще какая-то ошибка, подмена ребенка в роддоме?

Не знаю теперь, как мне быть — может быть, действительно открыть двери и впустить Веру? Голова начинает гудеть от волнения и шока.

Палец замирает над кнопкой. Открыть дверь или нет?

— Открывай живо, шалава! — ругается по ту сторону забора Вера. Она беснуется, как ведьма. Уже не понятно, что разозлило ее больше — что ее не пускают в бывший дом, не разрешают забрать дочь, или то, что я теперь живу здесь, в доме с ее бывшим мужем.

— Ева Владимировна, — моей руки касаются холодные пальцы, и я от неожиданности подпрыгиваю — нервы ни к черту! Это Варвара Никитична подошла на звук ссоры и протягивает мне сотовый телефон. — Позвоните Дмитрию Александровичу, предупредите, что пришла его бывшая жена.