Эскорт для босса или Верни моего ребенка

— Зачем вам всё это было нужно? — спрашивает он.

Вот только Сергей не планирует отвечать: он сыплет на Еву ворох оскорблений и обвиняет её в том, что она и только она виновата в случившемся. Он кричит, что если бы она просто смирилась со смертью своего ребёнка, то всего этого бы не было, то Вера непременно получила от меня крупную сумму, облапошив ещё одного богатея, а потом просто сбежала бы со своим недоделанным Ромео в закат. Мне противно от этого всего и хочется сказать, что на чужом горе счастья не построить, но я молчу. Эта падаль недостойна каких-то слов.

Парни уводят бывшего Евы, а Гаврилин проводит ещё немного времени с нами и просит Яну явиться в участок для дачи показаний против Веры, за которой уже совсем скоро выедет лично. Девушка соглашается, и я обещаю ей, что теперь всё будет хорошо. Оставляю Яну одну, потому что нянчиться я с ней не собираюсь: Сергея уже поймали, а за Верой выехали, поэтому я больше чем уверен, что никто этой девчонке не навредит. Мы с Яной в расчёте за то, что вместе со своим любовником облапошила меня и лишила Еву дочери: она дала показания и помогла поймать виновников этого бедлама, а дальше пусть её рассудит Бог. Гаврилин в свою очередь обещает, что Яна отделается условным за то, что провернули несколько лет назад с Земелиным, но в клинике работать уже вряд ли когда-то сможет, и девушка понимающе кивает ему.

Выйдя из квартиры, пропитанной чужими страхами, предательством и разочарованием, и сев в машину, я, наконец, решаю прервать молчание:

— Всё будет хорошо, Ева! Мы справились!

— Да… Наверное, так и будет, но что, если им не удастся найти твою бывшую? Что будет, Дим? Она попытается навредить нам, Саше…

— Она не посмеет и близко к нам подойти! Я обещаю тебе! — я невесомо касаюсь губ Евы своими, словно запечатываю своё обещание.

Я не думал, что жил всё это время в обмане, но теперь понимаю, что так и было, и мне становится плохо. Плохо и одновременно хорошо от мысли, что теперь всё будет хорошо. Мы с Евой и Сашей будем вместе, и я никому не позволю обидеть моих девочек. Вот так неожиданно для самого себя я обрёл настоящую любовь. Женщину, с которой мне будет хорошо.

Глава 38. Ева

Прошел месяц. Этот месяц оказался довольно выматывающим, как по мне: нам постоянно приходилось приезжать в полицейский участок на допросы разного уровня. Дима не дал заглохнуть этому делу, решив доказать и выяснить правду для себя до самого конца. Наверное, ему так было легче поставить точку в браке с Верой, которая так вероломно решила обмануть его и меня. Он виделся с ней в тюремной камере — приходил посмотреть в глаза этой женщине, и вернулся оттуда задумчивый и нервный. Сразу же прижал меня к себе, и стоял, обнявшись, долгих десять минут, выравнивая дыхание.

— Я никому тебя не отдам, не отдам. Ты — не Загадка, Ев-ва, ты — Сокровище, — он сказал это еле слышно, но я услышала, и от этих его проникновенных слов мое тело покрылось мурашками.

Видимо, разговор с бывшей женой не получился, или она сказала ему то, чего не должна была говорить этому сильному, умному, прекрасному мужчине, достойному самого лучшего в этом мире.

Сергею дали пять лет колонии какого-то там поселения, я не вдавалась в подробности, не хотела узнавать ничего о своём прошлом. Каждый сам решил свою судьбу, а я лишь убедился, что всё тайное рано или поздно становится явным. И мне не было жаль бывшего мужа, наверное, глубоко в душе я желала ему худшего наказания…

Вина Яны еще не была доказана — ее дело постоянно дополнялось новыми факторами, и потому решение суда затруднялось дать оценку ее действиям. Но мне было все равно на ее судьбу — я не могла простить ей того, что она, глядя мне в глаза, видя бездну моей трагедии, не призналась, не успокоила, не сказала, что моя дочь жива, когда я думала, что умру от боли ее потери.

А дома…

Дома я чувствовала себя настоящим человеком. Я действительно не жила все эти годы, погружаясь в нелепые мечты о дочке, представляя каждую ночь, как она растет или учится чему-то новому. Теперь мне не нужно было мечтать, потому что все желания исполнились, даже больше, с лихвой.

Мы вместе с Сашкой начали занятия с логопедом, а после — начали ходить вдвоем к репетитору по английскому языку, и эти совместные занятия мне приносили такую радость, такое полное счастье, что не могла нарадоваться тому, что мои мечтательные сны в тысячи раз превзошли реальность…

Детская психика более гибкая, чем взрослая, и поэтому она действительно смирилась с тем, что мамы Веры нет в ее жизни. а я прилагала все усилия для того, чтобы вытравить ее образ из хорошенькой головки бойкой девчонки.

— Это что такое? — войдя в комнату, даже присела от удивления. Вместо маленькой девочки в комнате стояло небольшое чучелко с накрашенными глазами, размазанной по всему лицу помадой и на каблуках. Моих, между прочим, каблуках.

— Это мода! — Сашка попробовала крутануться перед зеркалом, но у нее ничего не получилось — большие туфли просто не выдержали бы такого действия. Я захихикала в ладошку, жалея, что не взяла с собой сотовый телефон, чтобы запечатлеть чудо-чудное: рождение звезды в тенях на все лицо, помаде на щеках и подбородке, юбке-пачке на плечах и кожаных штанах.

— Какая…чудовищная…мода! — выдавила от смеха я, присаживаясь перед ней. — Сашенька, а ты не хочешь смыть все это безобразие до прихода папы?

Она задумалась, поняв вдруг, что ей за такое художество может и влететь от справедливого и строгого отца.

— Можно… — она приложила пальчик к губкам и скорчила умилительную рожицу. — Только памада твая не смывается.

Девочка потерла подбородок, и я поняла, почему он такой красный — она явно решила помаду стереть, но вышло только хуже.

— Плохая памада! — резюмировала Саша.

Я взяла ее за ручку и провела в ванную комнату.

— Пойдем скорее, пока ни няня, ни папа нас с тобой не увидели в таком виде, хорошо?! Маленькие девочки не должны краситься, они и без того очень красивые!

— Навелна… — она без вопросов позволила себя умыть, хотя мыльная вода попадала в нос, отчего ей пришлось смешно фыркать.

— Вот так уже лучше, — я приподняла ее повыше, чтобы она увидела себя в зеркало в ванной комнате. — Видишь, какая ты красавица?

В зеркале отразились мы с ней вдвоем — невероятно похожие разрезом глаз, формой лица, изгибом губ. И у меня отчего-то защемило сердце. Несмотря на то, что я уже привыкла к тому, что мы каждый день с утра до вечера и с вечера до утра находились рядом, вместе, иногда все равно накатывало это ощущение волшебности и страха все это потерять…Не объяснимое, противоречивое, не логичное, но оно все равно иногда скреблось где-то за душой.

— Ты тозе, — хихикнула она.

Я поставила ее на ножки и присела рядом.