«Если», 1996 № 04

Последние пятьдесят футов дались мне с громадным трудом. Внутренний голос упорно советовал дальше не ходить, но я пошел. В конце концов, что такое предостережения внутреннего голоса по сравнению с сотней марок золотом?

Очутившись в холле, я решил, что попал в замок с привидениями. Повсюду висела паутина. Тишину нарушали только наши с Амирандой шаги (слуги в ливреях ретировались по мановению ее ручки).

— Ничего не скажешь, симпатичный маленький домик. А где весь народ?

— Большинство забрала с собой Владычица Бурь.

— Но своего секретаря она оставила.

— Совершенно верно.

Что ж, получается, что в тех слухах, какие до меня доходили, имелась доля истины. Я разумею слухи насчет мужа и сына Владычицы Бурь. Оба носили одно и то же имя — Карл, и оба, мягко выражаясь, нуждались в присмотре.

С первого взгляда Уилла Даунт произвела на меня впечатление человека, которому это вполне по силам. Ледяной взор, под которым застынет и пиво, обаяние замшелого валуна… Мне о ней не то чтобы рассказывали, но я знал, что она помогает Владычице Бурь проворачивать грязные делишки.

Рост приблизительно пять футов два дюйма, возраст — чуть за сорок, плотного сложения, но отнюдь не толстая. Глаза и волосы словно соревнуются — у кого сильнее стальной отлив. Одета, скажем так, прилично. Улыбается раза в два чаще Человека-с-Луны [1] , однако в улыбке нет и намека на искренность.

— Мистер Гаррет, домина, — произнесла Амиранда.

Уилла Даунт посмотрела на меня так, словно я был то ли заразной болезнью, то ли диковинным существом из зоопарка — причем из числа наиболее омерзительных, наподобие громового ящера.

1

Персонаж английского фольклора, который постоянно попадает в неприятности и потому всегда печален.

Знаете, порой у меня возникает ощущение, будто я принадлежу к вымирающим животным.

— Спасибо, Амиранда. Присаживайтесь, мистер Гаррет. — На слове «мистер» ее лицо слегка перекосилось. Она явно не привыкла быть вежливой с людьми моего положения.

Я сел. Уилла Даунт последовала моему примеру, после чего изрекла:

— Ступай, Амиранда.

— Домина, я…

— Ступай. — Она сопроводила свои слова испепеляющим взглядом.

Я притворился, будто изучаю беспорядок на столе Уиллы Даунт.

Уязвленная Амиранда вылетела за дверь.

— Как вам наша Амиранда, мистер Гаррет? — У домины снова свело челюсть.

— О таких, как она, мужчины грезят наяву, — сказал я, постаравшись выразиться поизящнее.

— Разумеется. — Домина холодно посмотрела на меня. По всей видимости, я не сумел пройти какое-то испытание. Ну и ладно, плевать.

Я решил, что домина Уилла Даунт мне не нравится.

— Насколько я понимаю, вы пригласили меня не просто так?

— Разве Амиранда вам не рассказала?

— Она призналась, что почти ничего не знает. — Уилла Даунт пристально поглядела на меня. Я и не подумал отвести взгляд. — Честно говоря, я предпочитаю не связываться с благородными, которым судьба начинает вставлять палки в колеса; готов даже посодействовать судьбе. Исключения делаю только для похищений.

Домина состроила гримасу. Ничего не скажешь, это у нее получилось здорово. Пожалуй, даст сто очков вперед любой горгоне.

— Что еще вам рассказала Амиранда?

— Что произошло преступление, которое необходимо расследовать. Надеюсь, в подробности посвятите меня вы.

— Совершенно верно. Итак, вам известно, что похищен младший Карл…

— Из того, что я слышал о нем, можно сделать вывод, что он того вполне заслуживал.

Карл-младший пользовался репутацией юноши, который ведет себя как чудовищно избалованный и капризный ребенок. В двадцать три года он продолжал разыгрывать трехлетнего оболтуса. Впрочем, для трехлетки у него был не по годам зрелый интерес к противоположному полу. Очевидно, домине Даунт поручили следить, чтобы он не натворил дел, а в случае чего — по возможности прикрыть.

Уилла Даунт поджала губы, которые будто слились в одну тонкую полоску.

— Можно сказать и так, но мы встретились здесь не для того, чтобы выслушивать ваше, мистер Гаррет, мнение по поводу тех, кому вы вовсе не ровня.

— А для чего?

— Владычица Бурь скоро возвратится домой. Я не хочу обременять ее лишними тревогами и заботами. Желательно, чтобы все уладилось до ее прибытия. Не пора ли начать записывать, мистер Гаррет? — Она пододвинула ко мне бумагу. Судя по всему, домина решила, что я неграмотен, и ей захотелось насладиться своим превосходством.

— Пока записывать нечего. Если я правильно понял, преступники прислали вам весточку, из которой стало ясно, что Младший действительно похищен, а не ударился в очередной загул?

Домина достала из-под стола нечто, завернутое в лохмотья.

— Вот. Это оставили ночью у ворот.

Я развернул лохмотья, под которыми обнаружилась пара туфель с серебряными пряжками.

— Это обувь Карла?

— Да.

— А как выглядел тот, кто ее принес?

— Как и следовало ожидать. Уличный оборванец лет семи-восьми. Привратник явился ко мне только после завтрака. Естественно, к тому времени оборвыш был слишком далеко, чтобы затевать погоню.

Так-так, а чувство юмора у нее, похоже, есть.

Я внимательно осмотрел туфли. Как правило, это ни к чему не приводит, но все равно — всякий раз ищешь комочек малиновой грязи или стебелек диковинной желтой травы… Словом, что-нибудь такое, что превратит тебя в гения в глазах окружающих. Разумеется, я ничего не нашел, а потому взял записку, которая гласила:

«Ваш Карл у нас. Если хотитя его вернуть, делайтя, как вам скажут. Никому не рассказывайтя. Еще свидимся».

К записке прилагался человеческий волос. Я тщательно изучил его в свете, что падал из окна за столом домины. Кажется, волосы Младшего были именно такого цвета.

— Великолепный ход.

Уилла Даунт одарила меня очередной гримасой.

Я принялся рассматривать записку. Листок бумаги, судя по всему, откуда-то выдрали — быть может, из книги. Чтобы найти в городе эту книгу, понадобится добрая сотня лет. А вот почерк весьма любопытный. Буквы маленькие, но чувствуется, что писал некто, уверенный в себе и чрезвычайно аккуратный (и тем не менее не слишком грамотный).

— Вы не узнаете почерк?

— Конечно, нет. Позвольте заметить, мистер Гаррет, что вы несколько отвлеклись.