«Если», 2008 № 11
Шрифт:
— Гейзенберг еще жив, — возразил Саймак. — В остальных случаях мы лишь меняем даты на надгробиях. Это вовсе не то же самое, что спровадить человека в могилу.
Качая головой, Теллер сказал:
— Ставки таковы, что одна жизнь вряд ли имеет цену.
— Да, — поддержала его мисс Бувье. — Ужасно, что приходится так говорить, но нам, конечно же, следует сосредоточиться на общей картине.
— Вдобавок Гейзенберг — прескверный администратор, — гнул свое Саймак. — В войну он руководил германской атомной программой из рук вон плохо, управление стратегической службы даже отменило его запланированную ликвидацию. Избавившись от него, мы, вероятно,
— А Томас Эдисон? — спросила мисс Бувье. — Если бы он не изобрел все эти электроприборы, неужто их не придумал бы кто-то другой?
Кэмпбеллу наконец удалось прикурить. Он затянулся и сказал:
— Да, и этого кого-то звали Никола Тесла. Он оспаривал у Эдисона титул «Чудодей от электричества». Тесле принадлежит множество важных изобретений, но вряд ли мы остались бы довольны, заменив им Эдисона.
— Почему? — спросил я.
— Тесла массу времени посвящал разработке луча смерти, — пояснил Кэмпбелл.
— Верно, — добавил Рональд Рейган. — Помню, в тридцатые мне дали рольку в фильме про Теслу. Его играл Бела Лугоши.
Устремленный на меня взор мисс Бувье говорил, что я не оправдал ее надежд. Мне безумно хотелось спасти Марло, но я все яснее сознавал, что лучшего решения нет. Без особой надежды я спросил:
— А этот епископ Чиапаса, Бартоломе де лас Касас? Кто-нибудь знает, что он за птица?
Прикурив от дотлевающего окурка новую сигарету, Саймак сказал:
— Да. Епископа принято считать отцом черного рабства. Именно по его наущению король испанский дозволил своим подданным ввозить в Новый Свет невольников из Африки.
— Вы хотите сказать: можно выбрать этого человека — и рабство не случится? — взволновалась мисс Бувье.
— Полагаю, — кивнул Саймак. — Вопрос в том, удачная ли это мысль. Видите ли, епископ действовал из лучших побуждений и, пожалуй, правильно. В то время в Африке бушевали истребительные межплеменные войны. Епископ рассудил, что захваченных воюющими сторонами людей не убивали бы при наличии рынка пленных. Избавьтесь от торговли живым товаром, и тьма тьмущая африканцев отправится не в рабство в Америку, а на погост, не в Новый, а на тот свет.
— Паршиво, — подал голос Рональд Рейган, — и потом, Сэмми Дэвис-младший — мой друг. Я не допущу, чтоб он не родился.
На миг я ощутил, что потерпел поражение. Перри Мейсон неизменно добивался оправдания своих клиентов, а вот мне не удалось спасти Кристофера Марло для мисс Бувье. Мейсон раскрыл бы тайну фамилии, которую Атигон не назвал по причине ее неблагозвучия, и…
Ну конечно! Ответ лежал на поверхности. С внезапной улыбкой я объявил:
— Имя, которого нет в списке, — Томас Краппер [1] . Его стараниями мы получили смывной бачок! Сохранить великие пьесы Марло можно. Надо только пожертвовать…
1
Фамилия владельца одной из сантехнических компании созвучна слову сrap, т. е. дерьмо.
Мой голос мало-помалу замер: я увидел, что Макартур мотает головой.
— Когда я впервые просмотрел список, меня поразило, какой он короткий, — взял слово генерал. — Почему там нет никого вроде Гутенберга? Да вот почему — хотя в истории пруд пруди тех, кто совершил нечто значительное, почти в каждом случае то же самое мог бы сделать и кто-нибудь другой.
Он примолк, пыхнул
своей кукурузной трубкой и добавил:— Томас Краппер не изобретал смывной бачок. Он лишь убедил людей принять это новшество. Когда в оккупацию Японии я служил в штабе Паттона, я узнал, что уломать людей на нечто подобное иногда невообразимо трудно. Исходя из собственного опыта, а также из того факта, что Краппер в списке, я отказываюсь считать смывной бачок чем-то неизбежным. Хотим сохранить пьесы Марло — жертвуем бачком.
Я уныло кивнул, соглашаясь с выкладками Макартура; неохотно выразила свое согласие и мисс Бувье. Хотя нас обоих удручало, что Марло придется отправить на заклание, мы не могли присягнуть, что любой другой выбор лучше. Остаток часа промелькнул в болтовне о великом множестве никак не связанных пустяков. Я спросил Кэмпбелла про первую часть собрания, которую пропустил. Он ответил, что все это время они знакомили Атигона (оказалось, тот схватывал все на лету) с концепцией юмора.
Пройтись на этот счет я не успел: обстановка изменилась. Мы вновь сидели в ряд перед огромным металлическим лицом. Голосом, подобным дальнему грому, наш хозяин изрек:
— Пора дать мне совет. Если общее согласие достигнуто, он будет принят.
Он/оно зачитал список, и все проголосовали за Марло. Я сидел последним и, когда настал мой черед, сказал:
— Хотелось бы сперва задать несколько вопросов, если вы не против. Каким именно страданием человечество заплатит за раннюю смерть Марло? И если Марло не напишет свои пьесы, как мы узнаем, что чего-то лишились?
— Вопрос правомерный, — пробасил Атигон. — Я устрою так, что Кристофер Марло напишет несколько пьес, а потом его зарежут в драке.
— Далее, — сказал я. — Справедливо ли мое подозрение, что программа обязывает вас отвечать на все правомерные вопросы?
— Да.
— Представим себе следующее развитие событий: Марло в поножовщине только ранили. Все поверили, что он убит, а он выкарабкался, жизнь вел тихую и неприметную и создал все свои великие произведения, однако писал «в сундук», где его труды и пребывают в безвестности по сей день. Вы в состоянии обеспечить такой поворот истории? Достаточная ли пытка — почти на четыре столетия лишиться гениальных творений Марло? Можете ли вы скрытно доставить нам сундук с рукописями Марло? Вы согласны?
— Да, да, да и нет.
Сдерживая улыбку преждевременного торжества, я спросил:
— Почему?
— Чересчур хлопотно.
— А разве на вас не распространяется Галактический закон? — вопросил я. — Вы получили в дар от человечества самое дорогое, что у нас есть, — чувство юмора. И, коль скоро безвозмездного блага нет, не обязаны ли вы вернуть землянам свой долг ценой небольших хлопот?
Атигон вдруг спохватился. На кратчайший миг его лицо напомнило мне физиономию взрослого, которого обвел вокруг пальца малыш. В следующую секунду улыбка инопланетянина стала немного печальной и самую капельку неприятной.
— Мне понятны земные нормы скрытной доставки. Сундук с полным собранием утраченных произведений Кристофера Марло прибудет к вам согласно обычаю.
— При таком условии я тоже отдаю свой голос за Марло, — объявил я, когда окружающее уже расплевалось у меня перед глазами.
Я очнулся. Хайнлайн и Кэмпбелл по-прежнему сидели в моей гостиной, но остальных не было видно. Неужели мое выступление изменило историю так, что они здесь вовсе не появлялись?
И даже не рождались на свет?