«Если», 2009 № 04
Шрифт:
— Я знаю, что они идут за мной. Ищут меня… Не знаю почему, — тут он снова оглянулся на дверь. — Вы верите мне?
— Конечно, — сказал я. — У меня нет сомнений, что вы не придумали эту историю. У меня нюх на такие вещи.
— Так что, это все взаправду? Все они… это… ну… — Василий Ильич смотрел на меня так изумленно, словно я показал ему живого марсианина.
— Вам нужно еще выпить, — я успокаивающе улыбнулся. — Но на этот раз напиток на мой выбор и за счет заведения.
Он спорить не стал, даже ни о чем не спросил.
Что ж,
А я полез в спрятанный под стойкой шкафчик. Даже не в тот, где стояли напитки для завсегдатаев, а в тот, о котором они не подозревали. В мощный сейф, что защищен не только замком…
Туда, где хранились особые вещества, что нужны крайне редко и только для дела.
Ощутив прикосновение моих пальцев, дверца сейфа открылась, и я выудил из него бутылочку толстого стекла, в которой кипела золотистая жидкость. Осторожно вытащил пробку из дерева и плеснул несколько капель в широкий коньячный бокал. Проделал это так, чтобы клиент ничего не видел.
Бутылочку убрал на место, закрыл сейф и очень осторожно добавил в стакан вина.
Белого, из винограда урожая тысяча девятьсот девяносто пятого года, собранного в испанской провинции Ла Риоха.
Вино запенилось, белесая пена поднялась почти до краев. А затем резко осела, и в бокале осталась молочного цвета жидкость, напоминавшая разбавленный водой одеколон «Огуречный».
Вот только ничего общего между ними не было.
— Пожалуйста, — сказал я, выставив бокал на стойку. — Фирменный коктейль. Вид не очень, но зато все остальное…
— А из чего он сделан? — спросил Василий Ильич.
— Секрет. Пейте, не сомневайтесь.
И я вновь улыбнулся, на этот раз настойчиво.
Он взял стакан, осторожно понюхал. Глаза расширились, брови поднялись — еще бы, от «одеколона» пахнет мятой, розмарином и немного изюмом, и подобная смесь не может быть неприятной, — а потом Василий Ильич сделал глоток. За первым последовал второй, а остатки коктейля были уничтожены залпом.
— Это… ну… очень странно… — проговорил он.
Затем мягко, словно в замедленной съемке, повалился лицом на стойку.
— Ха, еще бы не странно, — пробормотал я, а затем повысил голос: — Вел, выйди-ка на минутку!
Из-за двери, ведущей в служебные помещения, донеслось ворчание, потом стук и шорох шагов. Через пару минут показался мой компаньон, с погасшей сигарой в уголке рта, в обычном коричневом костюме, немного старомодном, но безупречно выглаженном и вычищенном.
Ботинок Вела видно не было, но я знал, что в них можно смотреться, как в зеркало. Из нагрудного кармана торчал уголочек ослепительно белого носового платка, на смуглой физиономии застыла недовольная гримаса.
Мой компаньон очень не любит, когда его отрывают от дел. Зато носит шляпу даже в помещении.
И еще от него пахнет горелым.
Как от любого демона.
Полное имя Вела — Вельзевул, но им он пользуется редко.
— Что тут у тебя? — спросил Вел.
— Надо вызывать Наблюдателей, — сказал я. — Похоже, этот парень чем-то им насолил. Я, правда, так и не понял, чем.
— Хм, да? — Вел шумно выдохнул,
и его сигара мгновенно затлела, заструился ароматный дымок.Этому его умению я всегда завидовал.
Мой компаньон обошел стойку и оглядел Василия Ильича с головы до ног, сначала с одной стороны, потом с другой. А затем отступил на несколько шагов и выразительно пожал плечами.
— Ничего, — сказал он. — Хотя если тут замешаны Наблюдатели, в этом нет ничего удивительного.
И он ушел обратно за стойку, в собственный кабинет, где на столе стоит очень старый на вид телефон. Я забрал стакан из-под «коктейля», сполоснул в раковине и стал протирать.
За окном продолжал валить снег, в его белой пелене шагали тени людей и нелюдей.
Вел вернулся быстро и довольно мрачно сообщил:
— Они едут.
— Ясно, — вздохнул я.
Выходящая на улицу дверь скрипнула ровно через пятнадцать минут. В «Красную розу» вошли двое Наблюдателей, лысых, плечистых, в плащах, что способны делать своих хозяев невидимыми для всех, в том числе и для тех, кто смотрит не обычными глазами.
Одного из Наблюдателей, того, что помладше, я знал. С ним мы несколько раз сталкивались. Старшего по возрасту и рангу, с тонким носом и бледными губами, видел впервые.
— Добрый вечер, — сказал он голосом холодным, точно арктическая буря.
— Добрый, — ответил я, а Вел просто кивнул.
Он не любит Наблюдателей, и виной тому одна давняя история. Возможно, когда-нибудь я ее расскажу.
Гости подошли к Василию Ильичу, встали с двух сторон от него, и на физиономии младшего отразилось облегчение. Старший покачал головой и торгашеским жестом потер руки.
— Попался, — проговорил он. — Целый день от нас бегал. Так, сейчас мы заберем свое…
Старший Наблюдатель взмахнул рукой, и воздух над головой Василия Ильича замерцал. Бело-голубоватые искорки сложились в торчавший из макушки недлинный «рог».
Жезл Служения, оружие Наблюдателя высокого ранга!
Ничего удивительного, что мы его не увидели. В чем Наблюдатели много сильнее остальных — так это в умении маскироваться. Они прячут и себя, и собственные предметы так ловко, что заметить их невозможно.
— Ничего себе! Как вы ухитрились его потерять? — сказал я, а Вел выругался, помянув собственную бабушку.
Я ее не знал, но, судя по рассказам компаньона, старушка была еще та.
— Виновный будет наказан, — старший Наблюдатель взялся за жезл и осторожно потянул за него, — за халатность во время боевой операции… Они там по крышам скакали, эта штука и вывалилась.
— И воткнулась в голову человеку? — уточнил я. Вопрос был риторическим.
Старший Наблюдатель вытащил жезл из макушки Василия Ильича, и оружие предстало во всей красе. Веретенообразное, бугристое и полупрозрачное, оно на самом деле напоминало сосульку.
И наверняка было холодным и тяжелым.
— Спасибо за содействие, — младший Наблюдатель улыбнулся. — За нами должок…
Вот ради этой фразы я и лазил в сейф, тратил драгоценный эликсир из старых запасов. Наблюдатели — это сила в городе, и сила немалая. Наверняка их поддержка пригодится нам, рано или поздно.