«Если» 2010 № 08

— Дождя не будет, — спокойно сказала Береника. — Это сухая гроза. После сдвига тут сильно поменялась погода… вообще все поменялось. Местные рассказывали. Так ты мне ответишь — зачем?

— Зачем — что? — переспросил Тим.

— Зачем ты рискуешь. Зачем тебе я.

Они отошли достаточно далеко от освещенной веранды. Тим остановился и посмотрел на девушку. Глаза у нее сверкали.

— Чтобы чувствовать себя живым, — глухо сказал он и притянул ее к себе.

Губы их встретились. Поцелуй получился жарким и долгим. Над головой полыхнуло — гроза приближалась. Рени мягко отстранилась.

— Теперь ты ответь, — потребовал Тим. — Что значило твое «почти»?

— То, что я и правда сегодня танцую с тобой, — вздохнула девушка. — Ты… очень решительный. Я танцую с тобой все танцы… Кроме последнего. Последний я обещала другому.

Тим чуть было не спросил, кому обещала, но успел прикусить язык. Есть вопросы, которых задавать не следует. Точнее говоря, есть очень мало вопросов, которые нужно задать. Он и так сегодня изменил своим привычкам. Спрашивать не надо, надо действовать.

— Пойдем, — сказал он. — Потанцуем.

Ему показалось, что Рени снова вздохнула, прижимаясь к нему, но ветер унес ее вздох. Тим нахмурился. Этот ветер слишком много себе позволяет! Срывать дыхание с губ Рени, обтягивать юбкой ее колени, по-хозяйски трепать волосы…

Тим стряхнул наваждение, разжал кулаки и чуть не расхохотался. Ревновать к ветру? Вот это он учудил. Крепко же зацепила его темноволосая девчонка!

И снова играла музыка, а они танцевали. Рени касалась его то грудью, то коленкой, то бедром, и всякий раз в нем словно вспыхивала электрическая искра, крошечный дуговой разряд… а может, и не крошечный… а может, это молнии били из туч, все чаще и чаще, ярче и ярче, по нарастающей…

— Остановись.

Тим пару мгновений хлопал глазами, вживаясь в реальность. Пока он был сосредоточен на Рени и своих ощущениях, гроза добралась до пятачка. Молнии вспыхивали одна за другой, и тотчас оглушительно бабахал гром. Буря бушевала прямо над их головами. Все вокруг переменилось. Музыканты спешно сворачивали аппаратуру. Ветер налетал порывами — продувал веранду насквозь, завывал под потолком, опасно раскачивал лампы на шнурах, ожесточенно дергал гирлянду. Посетители быстро расходились, их осталась едва ли треть.

— Последняя песня, — громко сказал гитарист.

У него в руках оказалась акустическая гитара. Микрофон и вся электроника уже были упакованы. Второй парень и девушка встали рядом с ним, переглянулись и…

Небо плачет без слез… …ни капли воды… …только в сердце моем… Дождь… Кому нужен он? …прошлогодний дождь…

Три голоса сплетались и расплетались, высокий голос девушки взлетал над мужскими и падал вниз. Мягко стелилась аккордами гитара. Слова терялись в раскатах грома, мелодия угадывалась пунктиром. Тим взял Рени за руку.

— Приглашаю вас на танец. Вы позволите?

Он повторил самую первую фразу, которую сказал ей в начале вечера. Скопировал интонацию и мягкую улыбку. Рени не улыбнулась в ответ, как он рассчитывал. Она сжалась в комочек и подняла на него больные глаза.

— Последний танец, — сказала она сердито. — Я обещала его другому. Разве я непонятно объяснила? Разве ты не слушал меня все это время? Я не могу танцевать с тобой.

— Глупости!

Тим хотел сказать это ласково, а получилось резко и, наверное, обидно. Рени выдернула руку и отпрянула от него, как от чужого. Он шагнул к ней.

Непонятно, откуда взялся незнакомец. За вечер публика успела примелькаться Тиму, хоть он и не всматривался в лица. Крепкого мужчины с жестким взглядом и скверно выбритым волевым подбородком среди посетителей не было. А теперь он встал между Рени и Тимом и смотрел Тиму в глаза вызывающе.

— Отойди, — Тим сделал движение обойти незнакомца.

Мужчина сдвинулся, преграждая ему путь.

— Ты не понял, — сказал он хрипло. — Это мой танец. И моя женщина.

Тихое рычание заклокотало у Тима в горле. Ледяная ярость высветлила все вокруг, как молния.

— Береника! — громко сказал он. — Что это значит?

— Разбирайтесь сами! — выкрикнула Рени.

В голосе ее звенели слезы, но глаза оставались сухими. Она вывернулась из-за спины незнакомца, но не к Тиму, а вбок. С расстояния в пару шагов смерила взглядом обоих мужчин, закусила губу и повернулась, чтобы уйти. Тим и его соперник одновременно шагнули следом за ней. Столкнулись плечами. Встретились взглядами.

— Здесь или выйдем? — спокойно спросил Тим.

Неожиданно сделалось тихо. Гроза взяла передышку. Ветер стих. Пока они были заняты ссорой, музыканты закончили песню, и несколько человек подошли к сцене поговорить. Из помещения бара на веранду выглянул Вера, охнул, чертыхнулся и в следующий миг был уже рядом с Тимом, твердя:

— Нет-нет, только не здесь, и вообще нет!

Для драки выбрали утоптанную не асфальтированную площадку позади кафе. Образовалась группа сочувствующих или просто зевак, человек восемь-десять. Женщин не было, и хорошо — Тим не выносил визга. Впрочем, Рени вряд ли стала бы визжать, но ей не нужно это видеть. Незачем, и все тут.

В кустах сонно защебетали птицы, и Тим с удивлением заметил, что восточный край неба светлеет. Тучи над головой висели плотные и темные, как асфальт, а горизонт расчистился. Он перевел взгляд на соперника.

Незнакомец был выше ростом, чем показалось, примерно такой же, как Тим. Шире в плечах, плотнее. Лет тридцати пяти на вид, хотя возраст по таким лицам читается плохо. Резко очерченный подбородок, жесткие складки у губ — упрямство, умение добиваться своего, решимость. Трудный противник. Чувства Тима уже схлынули, он смотрел на предстоящую драку рассудочно. Обычное дело; жизнь вся состоит из таких эпизодов. Борьба за огонь, борьба за самку, борьба за место вожака. И не надо слов, они лишь маскируют суть. Вот они с соперником обменялись всего дюжиной слов, а ведь все ясно. Тим даже не знал, как его зовут…

— Слышь, Касьян, может, миром поладите? — хмуро спросил Вера.

…Ну вот, теперь знает.

Названный Касьяном усмехнулся медленно и недобро:

— Ты у него спроси. Я на чужое не зарился, а своего не отдам.

Вера повернулся к Тиму:

— Уезжай. Ты не прав. Тебя предупреждали. Уезжай, Тим.

Тим сунул руки в карманы, качнулся с пятки на носок и обратно.

— Хороший ты парень, Вера, — сказал он сочувственно. — Увы, серый брат, не все люди хорошие. Я плохой. Я буду драться.