Если б заговорил сфинкс...
Шрифт:
— Не понимаю, Учитель.
— Теперь царь разрешит мне снять с его лица маску, а тебе будет легче добиться точного портретного сходства, — пояснил Рэур.
Мериптах не ответил.
— Но лучше поговорим о деле, — продолжал Рэур. — Нужна еще одна скульптура из глины. Только большего размера. Для рабочих.
— Ты прав. Учитель, прав, — согласился Мериптах.
Полтора месяца длилось их плавание от каменоломен Юга до Белых Стен. И у них — ни минуты свободного времени. Весь свой опыт передавал Мериптаху его учитель.
— Такую скульптуру, — сказал Рэур, — нельзя сделать
— На сколько частей разрежем модель?
— Это самое трудное, Мериптах. Надо, чтобы рабочие не мешали друг другу. Еще — чтобы их не было мало. Еще, Мериптах... Эта скала имеет слои по горизонту, линии, их разделяющие, словно трещины.
— Да, Учитель. На копии скалы, что я сделал из глины, все нарисовано.
— Тобою сказанное отрадно. Одну из этих трещин — там, где будет лицо, — ты используешь, чтобы сделать рот царя. Понял?
— Да, Учитель.
— Найди ее — пусть эта линия станет основой расчетов, Мериптах.
— Нашел, Учитель...
— Тому, кто нашел, есть что терять. Три раза по три проверь!
И снова они считали и пересчитывали пропорции будущей скульптуры, прикидывали число рабочих, недостающий материал, где его взять, как доставить.
НОЧЬ ЧЕТВЕРТАЯ, все еще темная, хотя кое-что и проясняется...
1
Месть — опасное чувство. Человека горячего ослепляет, опустошает, лишает речи. При уме холодном — наделяет коварством, терпением, внешним спокойствием.
Именно месть привела Кара к везиру. Фокусник был человеком необычным, известным в столице, и везир принял его без промедления.
— Сенеб, хранитель истины, благодарю тебя за внимание.
— Сенеб, Кар, рад видеть тебя счастливым, — милостиво ответил Иунмин.
— Слышал я, что Хем-еф повелел наградить нашедшего алебастрового Аписа золотом доблести?
— Говори, Кар, — насторожился везир.
— Соизволь призвать главного жреца Хену, скульптора Хеси, мастера Сепа.
— Сепа тоже?!
— Тоже.
Везир удивился. Распорядился. Любопытен он. Да и день сегодня пустой, точно гнилой орех. Не худо бы поразвлечься. Пока посланные исполняли приказание, Кар не торопясь поведал странную историю. Жадный до слухов вельможа получил целую гроздь подробностей и мысленно отрывал их, словно виноградинки, одну за другой, как бы любуясь и предвкушая дальнейшее удовольствие...
Вызванные вели себя по-разному. Хену — сумрачен и неразговорчив. Хеси по обыкновению учтив и краток. Сеп — многословен и пусторечив.
— Сен-н-неб, лю-лю-бим-мец ца-цар-ря, — тянул он. — Я ж-ж-ду т-твоих пр-ри-ка-а-за-а-ний.
Ничто не выдавало волнения в нем, предчувствия беды. У Кара невольно сжались кулаки.
— Хену, — сказал везир, — ты озабочен поисками алебастрового Аписа, пропавшего из храма?
Жрец кивнул.
— Хеси тоже? Это же работа твоих
рук...Хеси горестно склонил голову.
— А я п-пр-ри-ч-чем? — удивился Сеп.
— Ты будешь свидетелем, — пояснил везир.
Сеп хлопнул себя по ляжкам и развел руками в знак вынужденного подчинения.
— Кар обещал нам помочь, — объявил везир.
Хеси посмотрел на фокусника с откровенным недоверием. Хену безразличен, его мозг еще не успел уяснить смысл услышанного. Сеп — с уважением повернулся к Кару.
— Напиши, Хену, напиши свое желание на папирусе, — попросил Кар.
Жрец трудился долго и сосредоточенно. Кар взял у него записку, тщательно свернул ее несколько раз. Щелкнул пальцами, и в руке у него появилась эбеновая шкатулка с малахитовым «глазом Гора» — древним талисманом — на одной из боковин.
Наступило всеобщее молчание, и вдруг... шкатулка заговорила. Глухой голос доносился, казалось, из самой ее глубины:
— Знаю желание досточтимых мужей...
Все невольно отшатнулись, переводя взгляды со шкатулки на Кара и обратно. Фокусник невозмутим. Слегка приоткрытые губы его оставались неподвижными, а голос из шкатулки тем временем продолжал:
— Поднимитесь все... Неси меня, Кар, в Город мертвых...
Хеси схватился за сердце, — видно, нервы избалованного вельможи сдали, и он оглянулся с явным намерением остаться, но везир жестом пригласил его следовать вместе с ними.
На улице слуги усадили их в носилки, и вся процессия в сопровождении десятка рослых нубийцев из охраны везира покинула столицу.
Солнце уже клонилось к закату и светило в лица путников, когда они сошли на землю и приблизились к древней гробнице-бархану.
— Здесь никто не похоронен, — объяснил зеленый «глаз Гора». — Вы увидите заброшенную кладовую скульпторов, давно зашедших за горизонт. Готовьтесь...
Слуги добыли огня и зажгли фитили. Один из них освещал путь Кару. За ним шли Хену, Сеп, Хеси. Замыкал шествие везир. Пробирались осторожно, порой, когда факельщик уходил вперед, — на ощупь, чтобы не зашибиться и не упасть.
В мастерской при виде Аписа везир ахнул от удивления: происходящее воспринималось им как сон. Облегченный вздох вырвался из груди Хену. Хеси в изнеможении оперся о стену, чтобы не упасть. Сеп окончательно лишился речи.
— Вот смотри, — сказал Кар, поворачиваясь к везиру. — Это скульптура давно умерших мастеров, а не Хеси. Ее похитили отсюда, поставили в храме Птаха, а она — вернулась... Нельзя обманывать ее!
— Но кто? Кто взял Аписа из его дома?
— Спроси у Аписа, — предложил Кар. — Спроси у самого Аписа. Скажи, Священный: кто похитил тебя?
— Мастер Сеп, — сурово ответил Апис.
Чувствовалось, что алебастровый бык только начал свою речь и намеревается сказать немало важного для собравшихся. Но тут тяжелое тело Сепа грохнулось на пол.
И уже не только везиру, но и остальным присутствующим в общем картина стала ясной. В тени остались лишь некоторые детали. В этом помог Хеси.
Вельможа упал на колени перед везиром, с жаром поцеловал его сандалии, поднял к нему свое орошенное слезами раскаяния лицо и негромко, но отчетливо заговорил: