Если бы знать

Яркий свет бил в глаза, отражаясь от белых больничных стен. Придется потерпеть: вместо привычных черных очков на нем сегодня аккуратные «докторские» очочки в черепаховой оправе. Именная карточка на груди гласит: «Карлос Сантьяго, интерн». Фотография на карточке, разумеется, ни капли на него не похожа – но кто станет присматриваться и сравнивать? Главное – идти быстрым деловитым шагом, не глазеть по сторонам, держаться уверенно. Как будто тебе здесь самое место.

Смешно, ей-богу.

Нет на свете такого места, которое он мог бы назвать своим. Всегда, во всем он оставался на обочине. Как на картинке из сентиментальной старой книжки: сын бедняка, прижавшись носом к стеклу, смотрит на рождественский бал в богатой гостиной, куда ему никогда не войти. Но нет, поправил он себя. Прошло то время, когда он просто заглядывал в окна богачей. Теперь он кидает в них камнями.

Добравшись до ожогового отделения, он притаился за углом и ждал, пока медсестра, работающая за двоих, не убежит по вызову со своего поста. Едва она скрылась, он бесшумно проскользнул в палату Чарлза Биггса.

Выглядел Биггс хуже некуда: неподвижный полутруп, обвитый бинтами, опутанный какими-то проводами и трубками. Вокруг, отмечая малейшие изменения в его состоянии, суетливо тикали мониторы.

Напрасно. Он не выживет.

Убийца приблизился к постели бедняги-дальнобойщика. «Вот что бывает, когда оказываешься в неподходящее время в неподходящем месте. Мне жаль тебя, Биггс». Биггс с хрипом втянул воздух в обожженные легкие.

«Скажи мне спасибо – я избавляю тебя от мучений», – подумал убийца и натянул резиновые перчатки. Одной рукой он закрыл Биггсу рот, а другой – нос. Мощное тело шофера напряглось и забилось; не приходя в сознание, Биггс боролся за жизнь. Но борьба была проиграна еще до начала. Чарлз Биггс слишком долго промедлил у смертного порога. Чтобы переступить черту, ему хватило легкого толчка.

Отчаянно запищали мониторы. Убийца улыбнулся и бесшумно исчез за дверью запасного выхода.

Спустившись по крутой узкой лестнице, распахнул дверь и столкнулся нос к носу с бегущей по коридору медсестрой.

– Простите, – пробормотала она и взглянула на его карточку. На лице ее отразилось удивление. – Карлос? Эй!

Он бросился бежать. Распахнул двойные стеклянные двери. Едва не сбил с ног санитара, везущего женщину в кресле-каталке.

– А, черт! – прорычал он, в последний момент избежав столкновения.

Оглянулся через плечо. Медсестра, стоя в дверях, взволнованно говорила что-то другой женщине и указывала рукой в его сторону. Что, если она успела разглядеть его лицо?

Как сумасшедший, он вылетел на улицу. Он бежал, не останавливаясь, не позволяя себе остановиться, не обращая внимания на острую боль в колене. Пробежав пару кварталов, он добрался до места, где оставил свой джип.

Задыхаясь, упал на сиденье, включил зажигание и выехал со стоянки. Несмотря на пронизывающий холод, он обливался потом. Только когда больница осталась далеко позади, он позволил себе вздохнуть полной грудью и закурить.

Черт, его едва не засекли! Но все-таки не засекли.

Широко улыбнувшись, убийца взглянул на соседнее сиденье, где валялся ненужный теперь халат с именной табличкой. Он погасил сигарету о смазливую латиноамериканскую физиономию Карлоса Сантьяго и поморщился, когда ноздрей его коснулся удушливый запах горелого пластика.

– Muchas gracias, amigo!

– Марла не пила в тот вечер? – спросил Ник.

Они с Алексом сидели в ирландской пивнушке в двух шагах от отеля, где остановился Ник. Алекс приканчивал второй скотч с содовой. Ник налегал на пиво.

– Нет. Она поехала прямо из больницы.

– А Пэм? – продолжал расспросы Ник.

«Какая-то таинственная женщина эта Пэм, – подумалось ему. – Вроде подруга Марлы – но при этом Алекс ее не видел и почти ничего о ней не знает».

– У нее в крови обнаружили некоторое количество алкоголя. Совсем немного.

Братья сидели в отдельной кабинке. Напротив какая-то шумная компания развлекалась метанием дротиков в мишень.

– Они с Марлой были близкими подругами? Алекс пожал плечами.

– Трудно сказать, насколько Марла вообще может быть с кем-нибудь близка. Друзей у нее не так уж много.

Это удивило Ника.

– Откуда же тогда столько открыток и цветов?

– Ничего удивительного. Мы постоянно вращаемся в обществе, нас многие знают.

Алекс ослабил узел галстука. Сейчас он выглядел выжатым, как лимон. На мгновение Ник подумал о своем брате не то чтобы с симпатией, нет, но с чем-то вроде жалости. Алекс Кейхилл, примерный сын. Из кожи вон лез, лишь бы доказать Сэмюэлу Дж. Кейхиллу, что достоин высокого звания наследника. Ему и в голову не приходило усомниться в непогрешимости отца.

– Многие знают, но немногие любят? – уточнил Ник, повышая голос, чтобы перекричать звон стаканов и шумные разговоры местных завсегдатаев.

– Трудно сказать. – Алекс задумчиво прикусил губу и сделал знак официантке. – Когда у тебя куча денег, тебе все вокруг набиваются в друзья.

– Значит, ты не знаешь, кто твой настоящий друг?

– Да, что-то вроде того.

Алекс допил скотч и опустил стакан на столик. Сейчас он выглядел лет на десять старше своих сорока двух.

– Перед самым отъездом мне звонила Чериз, – признался наконец Ник.

Выражение лица Алекса менялось медленно, словно при съемке рапидом. Удивление; раздражение; непроницаемость.

– Плакалась, что я не позволяю ей навестить Марлу?

– Как ты догадался?

– Черт, – пробормотал Алекс. – Как меня достала эта парочка! Чериз и Монти. Кружат как гиены вокруг умирающего льва. – Он поморщился, сообразив, что выбрал неудачное сравнение. – Нет, скорее, как шершни: вьются вокруг, жужжат, надоедают и пользуются любой возможностью, чтобы куснуть исподтишка. – Он бросил на брата угрюмый взгляд. – Ничего, я с ними справлюсь. И с Чериз, и с Монтгомери.

Ник свой долг выполнил и решил переменить тему разговора.

– Я ездил на место аварии, – сообщил он. Алекс даже не взглянул в его сторону.

– И как, нашел что-нибудь?

– Да, в общем, ничего. Одного не понимаю: как обе машины умудрились проломить ограждение? Грузовик – понятно, он тяжелый, да и разогнался как следует, и потом, ехал он под горку. Но «Мерседес»... Как он ухитрился проломить толстенную стальную ограду?

– Хороший вопрос.

– Я видел и машину, – рассказывал дальше Ник. – Нашел полицейского, который проводил меня в гараж и все показал. – Он сжал губы, вспоминая искореженный металл, выбитые стекла и бурые от крови сиденья. – Удивительно, что вообще кто-то выжил.

– Марла всегда была крепким орешком. Ты же ее знаешь.

Ник напрягся.

– Это тут ни при чем. – Он взглянул брату в глаза. – Взглянув на «Мерседес», я почти поверил, что в ту ночь ее ангел-хранитель был где-то рядом.

– Почти?

– Я не слишком-то религиозен.

– Да, помню.

– Нет, в такой катастрофе выжить невозможно.

– Если помнишь, Марле всегда везло. – Алекс криво улыбнулся.

Ник промолчал. Он не хотел вспоминать, как и в чем именно везло Марле.